В прошедший понедельник по кампусу прошёл слух, что один из парней-старшекурсников за каким-то хреном явился на лекцию с голым животом в женском топе. Жаль, мне не удалось оценить его наряд по достоинству. Но я была права, когда сказала Шону, что зрелище должно быть улетным. И дважды было жаль, что мне так и не выпало шанса напомнить ему об этом лично.
По вечерам, сидя в своей комнате, я ненавидела себя за тот трепет, который возникал в груди каждый раз, когда в комнату входила Кимберли, в то время, как я ждала его. Ждала и надеялась, что он, как обычно, неожиданно заявится ко мне, чтобы устроить между нами очередную перепалку… устроить хоть что-нибудь, что угодно, кроме этого медленно убивающего меня молчания.
У меня был его номер и, уверена, при наличии минимальной изобретательности, я бы смогла узнать, где именно находится его комната, но… Сделать шаг первой — означало признать поражение и смириться с тем, как Шон ко мне относится.
Радовало одно — с Николь рядом я его теперь тоже не видела, и, порой, у меня складывалось впечатление, что за эту неделю наша с ней мимика стала до безобразия тождественна. Чудненько! Шон Янг продолжал свое победоносное шествие по сердцам наивных дур, каким бы ни был размер их задницы, а я продолжала сходить с ума от разлуки, не имея возможности видеть и слышать его.
Этим вечером пятницы не в силах сидеть и ждать того, что может никогда больше не случиться, я затеяла уборку в комнате. Парни — парнями, но, как говорила моя мама, начитавшись книг и статей из журналов на тему того, как правильно обустроить свое жилище: «Чистота в доме — чистота в голове». Под этим девизом я ликвидировала завал на компьютерном столе, отсортировала одежду, очистила корзину на ноутбуке. И, впечатлившись своими успехами по наведению идеального фэн-шуя, решила даже навести порядок в своем рюкзаке, вывалив все его содержимое прямо на кровать. Там, среди хаоса из трёх оттенков розового блеска для губ, безнадежно запутавшихся друг в друге двух пар наушников, рассыпавшихся подушечек жвачки со вкусом дыни, блокнотов и карандашей я наткнулась на ту самую визитку.
«Бар Бешеный Лис». Недолго думая, я схватила мобильный и набрала указанный номер, не надеясь на то, что место напарницы той барменши еще вакантно. Мне просто хотелось сделать хоть что-нибудь, лишь бы заглушить тоску, от которой я едва не выла.
Услышав приятный и смутно знакомый женский голос, я немного растерялась, не ожидая, что на звонок ответят так быстро.
— Э-э-э, здравствуйте, — неуверенно начала я. — Я была у вас пару недель назад, и мне сообщили… кажется, её зовут Дайан… Она сказала, что вам требуется работник. Если место ещё не…
— Я и есть Дайан. Когда сможешь выйти? — перебила меня девушка.
— То есть, как выйти? А собеседование? — растерянно ответила я.
— Моя новая напарница только вчера обчистила кассу, — заявила она. — Если ты постараешься так не делать, считай, что ты принята.
Глава 10
Этим пятничным вечером я снова оказалась в царстве хмеля и солода. Пиво во всем многообразии его стилей: паровое, кентуккское, лагер, несколько видов эля… По этикеткам можно было изучать родную географию, а белоголовый орлан на бутылке High Life и вовсе вызывал в душе патриотические чувства.
Кислый запах дешёвого, гармоничный и целостный аромат хмеля — у более солидных производителей. Пиво — как стиль жизни отдельно взятой нации. Как ни крути, это напиток, который нас всех объединял: студенческие попойки, барбекю, встреча одноклассников, посиделки с лучшим другом… Уверена, чай с чабрецом прекрасно бы справился с этой функцией, но все почему-то пьют пиво.
Сегодня был лишь мой третий выход в качестве того, кто снабжал этим сплочающим напитком завсегдатаев бара, а по сути, паба, «Бешеный Лис», но я чувствовала себя так, словно с моего первого дня за стойкой минули годы. Если я и была в чем-то талантлива, то это было оно — искусство продавать, разливать и открывать пиво. На первый взгляд, сомнительное занятие для девятнадцатилетней девушки имело ряд достоинств, позволяя развивать коммуникабельность, кругозор и умение с ходу определять степень опьянения посетителей.
По шкале Сары Хьюстон их было три: «весельчак», «отчаянный» и «труп». Представители первой категории были самой многочисленной группой, зависая в баре в одиночку или небольшими шумными компаниями. Они громко разговаривали, смеялись, сидя за круглыми деревянными столиками, играли в пул, оживляясь после очередного шара, попавшего в лузу, или, как сегодня, смотрели пятничный футбол.
Порой некоторые из них, перебрав с пропорциями пива по отношению к массе собственного тела, закономерно переходили во вторую категорию, создавая своим собутыльникам небольшие неудобства.
С категорией «труп» мне удалось познакомиться в свой первый же выход, и это зрелище, надо сказать, было довольно удручающее. Тот мужик, что сидел за столиком в самом дальнем тёмном углу бара, сегодня снова был тут, отправляя внутрь себя уже третью бутылку. Но, как и говорила Дайан, народ, в целом, вёл себя относительно сносно, а я, ко всему прочему, пополнила свой бумажник солидной стопкой банкнот. «Отчаянные» на чаевые не скупились.
Сегодня Дайан приехала в бар после десяти, чтобы заняться счетами. Являясь моей сменщицей и хозяйкой бара, она довольно неплохо справлялась с тем, чтобы алкоголь здесь всегда тек рекой, а деньги посетителей бесперебойно дрейфовали в сторону кассы.
За стойкой в углу, как предмет интерьера, уже третий раз за неделю сидел мистер Уолрэс*, или просто Морж, который приходил в бар, чтобы пропустить бутылочку Red Hook и сообщить барменше, раньше Дайан, а теперь и мне, последние сводки прогноза погоды. Суставы Моржа на эту ночь и утро прогнозировали сильный туман и обложной дождь, и я мечтала поскорее закончить смену, чтобы принять душ и оказаться в своей постели. Неделя выдалась тяжёлой, преподы наконец-то решили взяться за нас и обнаглели до того, что стали требовать обратную связь. И в купе с подработкой за последние дни я была выжата до предела. Но все эти трудности имели одно ни с чем не сравнимое преимущество — мне некогда было думать о Шоне и заниматься самобичеванием. Я почти смирилась с тем, что не нужна ему, как и с тем, что мне никто не нужен, кроме него. И в какой-то мере даже была счастлива, встречая каждый новый день с ощущением этой извращённой гармонии.
Компания из трёх мужчин одновременно издала стон разочарования, дружно качая головами, что вызвало у меня улыбку. Интересно, на что надеялись эти мужики, таращась в экран, где шел повтор матча прошлогоднего финала Национальной лиги, исход которого был известен даже глухому и слепому? Филадельфия Иглз уделала в прошлом сезоне Нью-Ингленд Пэтриотс с преимуществом в семь очков, а моего отца уделал наш сосед, мистер Берроуз, выиграв у него по этому случаю две сотни.
В углу, где сидел тот, кто был мне известен, как «труп», раздался звук бьющегося стекла, и я подпрыгнула от неожиданности.
Из подсобки тут же появилась Дайан с метлой на длинной ручке. Кивнув мне, она сказала:
— Я сама уберу.
Я лишь пожала плечами в ответ, не имея и малейшего желания спорить с начальницей.
— Бедняга, Томас, — еле слышно проговорил Морж, не понятно к кому обращаясь. — Уже год прошёл, а он все никак не придёт в себя.
Покачав головой, он снова прильнул усами к бутылке из светло-коричневого стекла и залпом допил её содержимое. Я взглянула на мужчину, который, подперев голову рукой то ли всхлипывал, то ли смеялся, пока Дайан молча похлопывала его по плечу. Все указывало на то, что у этого мужика был очень веский повод для того, чтобы почти каждый вечер напиваться здесь до беспамятства.
Дайан, собрав осколки, скрылась в подсобке, а мой мобильный в третий раз за вечер заставил меня задуматься о том, насколько я сама недалека от того, чтобы стать трупом. Снова звонила Алекс, как-то недобро улыбаясь мне с экрана смартфона.
