Сцена шестнадцатая
Начинает темнеть, когда мы добираемся к крутому подъёму горы.
– Ух ты, – выдыхаю я не слишком весело. Я порядком устала от долгой пешей прогулки вдоль рельс, от небольших подъёмов и спусков, а впереди самая сложная из задач сегодняшнего дня…
– Оно того стоит, Ксю, – улыбается мне Рома. – Но если хочешь, можем передохнуть перед подъёмом.
– Нет-нет, – храбрюсь я. – Всё в порядке. Иди первым, я за тобой.
– Тогда не отставай, мышка, – подмигнув, подначивает он меня и начинает подъём.
Мысленно тяжело вздыхаю и отправляюсь следом.
Уже буквально через минут десять я готова закинуть язык на плечо от тяжести пути. Ноги и руки дрожат, дыхание спёрто. Колени и пальцы грязно-зелёные от травы, и я вся взмокла от пота! Да уж… Чувствую, видок у меня будет шикарный, когда я всё-таки доползу до этой дурацкой вершины!
И вот, когда я окончательно отчаиваюсь и мусолю мысль послать всё куда подальше и отправиться обратно вниз, Рома, криво улыбаясь, протягивает мне руку:
– Последний рывок, моя скалолазка.
Моя.
Я вновь плыву от этого слова, обхватывая грязными пальцами протянутую ладонь. Рома резко тянет меня на себя, и я наконец на пологой поверхности! Ура…
Сил осмотреться, как следует, нет, и я просто валюсь навзничь там, где ещё секунду назад стояла.
– Чуть-чуть полежу, ладно?
Рома смеётся и укладывается рядом, устремляя взгляд в темнеющее небо.
– Когда появятся звёзды, будет казаться, что можно дотянуться до них рукой.
– Классно, – выдыхаю я, любуясь его профилем. Вот до чего мне бы хотелось дотянуться рукой, но боюсь, сил не хватит и на это простое движение.
– Ты отлично справилась, Ксю, – поворачивается он ко мне.
– Плёвое дело, – фыркаю я. – Я даже не устала.
Рома улыбается, блуждая взглядом по моему лицу, а мне в глаза светят последние лучи заходящего солнца, и я не могу дать точное определение выражению его лица.
И тут он неожиданно поднимается на локте, ладонью другой руки касаясь моей щеки:
– Ты очень красивая, Ксю.
– В-вот, – запинаюсь я от образовавшейся во рту сухости, – прямо сейчас? Когда я при смерти?
– В любое время, мышка, – лукаво улыбается он.
И я ему верю. Хочу верить. Ему ведь незачем врать, верно? Я и без комплиментов полностью в его власти…
И – о боже! – Рома начинает склоняться к моему лицу…
Пульс бесится, сердце танцует чечётку на рёбрах, а руки и ноги вновь начинают дрожать. Я затаиваю дыхание, предвкушая свой первый настоящий поцелуй. Пожалуйста, пусть он не будет таким же коротким, как предыдущие два!
Закрываю глаза, когда его лицо совсем близко и плыву, почувствовав тепло его губ на своих. У меня реально отключается сознание на какое-то время от захлестнувших его чувств…
– Дыши, – тихо произносит у моих губ Рома, и я делаю резкий вдох, когда он проникает в мой рот языком.
Божечки, словами не передать то, что я чувствую в этот момент!
Рома целует меня жадно и глубоко, наше тяжёлое дыхание смешивается, порождает во мне незнакомые и та-а-акие потрясающие ощущения, что я готова буквально сойти с ума… Сердце трепещет, все внутренности словно коротит от тока, который ярче всего искрит в сознании, которое, похоже, совсем скоро окончательно меня покинет. А ещё… Что-то незнакомое томится внизу живота. Щекочет. И… пугает. Но страх приятный. Обескураживающий, но тем не менее желанный.
Ужас, что со мной творит этот парень-загадка…
Но я более основательно подумаю об этом потом. Когда-нибудь… Может быть…
А сейчас… Сейчас губы Ромы терзают мои, его дыхание наполняет меня, его ладонь почти невесомо спускается от моего плеча к локтю, а затем пальцы сжимают уже мою талию, вызывая во мне новую волну ошеломляющих чувств. Кажется, я даже спину выгибаю, словно следуя за его ладонью, которая рвано скользит вверх по моему телу…
Почему-то чувствую себя обманутой, когда Рома отрывается от моих губ и возвращает ладонь на талию.
– Чёрт, Ксю, – выдыхает он глухо, уткнувшись лбом в мои ключицы. – Ты такая отзывчивая…
– Извини, – шепчу я, ощущая жар смущения, опаливший лицо.
– И забавная, – усмехается он, а затем поднимает голову и говорит так, словно рассуждает сам с собой: – Твоя искренность. Она подкупает. Любая твоя реакция подкупает… Ты, словно изначально, как только появилась на своём балконе, чтобы защитить меня, не собиралась давать мне выбор. Любой на моём месте не устоял бы… Но…
– Но? – выдыхаю я, потому что он замолкает.
– Но, – вздохнув, откидывается он на спину, – мне хорошо знакомо чувство ответственности, пусть по мне этого сразу не видно.
– Что ты имеешь ввиду?
– Ты мне нравишься, мышка. Очень.
Сердце сладко замирает, а с губ срывается:
– И ты мне очень нравишься.
– Знаю, – улыбается он, заглядывая мне в глаза, но в них отголосками играет сожаление. – Знал с самого начала. И я должен убедиться, что ты не пойдёшь дальше. Не будешь ждать того, что и я пойду дальше. Я не поменяю решения уехать, ты должна это осознавать со всей ясностью.
– Мы в ответе за тех, кого приручили, – говорю я тихо, сообразив, почему он говорил об ответственности. Ручная мышка – весело. – Это тебя беспокоит? Но, Ром, со мной всё будет в порядке. – Тут я набираю воздуха, потому что признаваться в чём-либо не всегда легко: – Мне с тобой хорошо. Благодаря тебе я сегодня смогла достойно ответить Ане! Ты классный, Ром. Я просто хочу быть рядом с тобой столько времени, сколько ты сможешь мне дать. Ничего лишнего. Ты зря думаешь, что я что-то там не осознаю. Осознаю. А теперь вспомни, что тебе семнадцать лет, и перестань париться, – улыбаюсь я в конце своей пламенной речи.
Ух, я тоже могу быть рассудительной, оказывается.
Рома долго смотрит мне в глаза нечитаемым взглядом. Так долго, что я начинаю переживать о том, что сказала что-то не то, потому усиленно обдумываю, как можно спасти ситуацию.
