За дверью послышались голоса, а через пару секунд дверь распахнулась, и на пороге светлого кабинета показался мужчина — весь в черном, подтянутый, красивый…
— Привет, Ариш, — не дожидаясь приглашения, Горский проследовал к столу.
— Привет.
Права Лика — волнуется она, будто не взрослая женщина, а девочка-студентка, и каждая встреча для нее как экзамен на прочность. А как не волноваться, когда на пороге стоит тот, кого любила когда-то больше жизни? С кем старость счастливую встретить хотела? И кто так цинично ее любовь попрал. И все ж хорош, как прежде, черт! Другие уже пуза себе отрастили, обрюзгли, огрубели, а этот кровопивец все молодеет, все хорошеет.
— Вот, держи, — Горский положил на стол портфель с ноутбуком.
— Спасибо. Завтра постараюсь вернуть.
— Да не спеши, вернешь, когда сможешь. Что искать-то там собираетесь?
«То, что должен был искать ты, прежде чем парню приговор выносить», — мысленно ответила Арина, но вслух проговорила:
— Я не знаю. Лика просто попросила, и я…
— Арин, скажи, а отцу самой позвонить — это так унизительно, да?
— Саш, не дави. Мы, кажется, с тобой договорились, Лику ты не трогаешь.
— Да кто ее трогает?
— Чего ты хочешь от нее, а? «Отец»? Скажи, а если бы Карина была жива, тебе было бы дело до Лики? За что ей тебя любить? За то, что ты вычеркнул нас из своей жизни? Горский, уймись. Я понимаю твое желание обрести потерянную дочь, но и Лику пойми — ее отец слишком долго не интересовался ею. Было бы странно, если б она воспылала к тебе дочерними чувствами.
— Вы меня всю жизнь теперь казнить будете?
— Да никто тебя не казнит, — отмахнулась Арина. — От меня ты чего ждешь? Я на Лику давить не буду.
— Да ничего я не жду. Ладно, у меня дел еще много — я поехал. Если что нужно — ты знаешь, как меня найти.
Горский раздосадован, обижен — Арина это видит. Но что она-то сделать может? Не заставит же она Лику любить отца-предателя! На что он надеется? Пусть терпит теперь и ждет, как Лика когда-то ждала — может быть, дождется, если новых бед не натворит. Арина смотрела на спешащего к дверям мужа и едва не забыла, что хотела задать ему еще один немаловажный вопрос.
— Саш, — окликнула она его уже у двери. — Можно один вопрос? Это касается Карины.
Горский обернулся:
— Конечно. Задавай.
— Тот парень, — осторожно начала Арина, — Максим Власов… На каком основании его посадили?
— Почему ты спрашиваешь? — нахмурился Горский.
— Ответь, пожалуйста.
— Ты сама знаешь ответ на этот вопрос.
— Горский, какие у тебя были основания? Доказательства были?
— Арин, он изнасиловал мою дочь. Нашу дочь, — поправил он. — Этого недостаточно?
— Это Карина тебе сказала?
— Да, это Карина мне сказала. Арин, в чем дело?
— А доказательства?
— Какие доказательства? Карина была уже на третьем месяце. Она ж не сразу созналась…
— То есть, доказательств его вины не было. И ты посадил парня только лишь на основании слов Карины?
— А что мне нужно было делать? Искать ему алиби? Я тебе еще раз повторяю, какие могли быть доказательства спустя столько времени? Или мне нужно было спустить все на тормозах?
— Нужно было разобраться. Ты не допускал мысли, что Карина соврала?
— Моя дочь никогда не врала, — отрезал Горский. — Арин, почему тебя сейчас это так волнует?
— Просто интересно. Ты иди, Саш.
Вот только он уходить уже не собирался. Ноутбук Каринкин, эти странные вопросы… Заподозрив неладное, Горский вернулся к столу Арины.
— Нет уж, давай договаривай, — потребовал он. — Власов, что ли, объявился? Его же выпустить уже должны были… Арина?
— Да никто не объявился, успокойся.
Врать Арина так и не научилась. Почувствовала, как дрожь коснулась ее пальцев — только бы Горский не заметил! Пытаясь унять дрожь, женщина сцепила пальцы, да с такой силой, что кожа тут же побелела…
— Арин, не ври, — переводя взгляд на ее руки, проговорил Горский. — Рассказывай.
— Не вру.
— Арина, я приставлю к вам с Ликой охрану, вам нечего бояться. Я этого Власова на второй срок закрою, если посмеет приблизиться к вам, слышишь? Только не ври мне, Арина.
— Ну какая охрана? Горский, угомонись. Никто не объявился и никто ни мне, ни Лике не угрожает. Я просто задала вопрос, который давно не дает мне покоя, — соврала Арина.
— Ты нервничаешь, я же вижу.
— Да, я нервничаю! — выпалила со злостью женщина. — Я всегда нервничаю, когда речь заходит о Карине. Она все же тоже моя дочь, и от того, что ты ее отнял у меня, чужой мне не стала. И я имею право знать, что тогда произошло. Успокойся.
— Арин, он должен был уже выйти. Давай без героизма и без вот этого дешевого «я сама!»
— Я тебе сказала уже, никакой охраны нам не нужно. Будет нужно — попрошу, а сам не лезь, пожалуйста, если не хочешь еще больше усугубить отношения с Ликой.
— Не прикрывайся Ликой! От Власова можно что угодно ждать. У него мать суда не пережила — он может начать мстить, он может начать искать Карину. И Лику, между прочим, может принять за сестру.
— Горский, ты меня слышишь?
— Я тебя слышу, и ты меня услышь.
— Нам не нужна охрана. И если я узнаю о слежке… Саш, я тебя по-хорошему предупреждаю, не делай этого. Я сама попрошу тебя о помощи, если нам что-то будет угрожать. А пока не лезь. Лика тебе за это спасибо не скажет.
Горский чертыхнулся в сторону — если б не Ликино категоричное нежелание принимать его помощь, он бы и предлагать не стал — сам бы к ним людей приставил. Но Лика явно не оценит его заботу — лишь взбунтуется еще сильнее…
— Саш, успокойся, — вздохнула Арина, с тоской глядя на мужа. — Ну правда, нам ничего не угрожает.
— Ты уверена?
— Уверена.
— Арин, будь добра, держи меня в курсе. Хотя бы ради Лики. Я не хочу потерять еще и ее. Думаю, ты тоже.
***
— Лик, что ты хочешь там найти? — вздохнул Макс, глядя как Лика, воодушевившись, раскладывает на кухонном столе принесенный матерью ноутбук.
— Я не знаю, Максим. Садись, будем вместе искать.
— Лик, да я… Да я уже вообще забыл, как всем этим пользоваться. Давай сама лучше.
— Вообще-то здесь, возможно, твое алиби, — пожала плечами Лика, но все же уселась за ноутбук. — Неужели неинтересно?
— Это было интересно восемь лет назад, — буркнул Макс.
— Если мы не разберемся с этим сейчас, то ты рискуешь вернуться за решетку. Максим, без тебя мне все равно не разобраться — ты Каринку лучше меня знаешь. Вот, кстати, у нее куча фотографий… Смотри, может, узнаешь кого.
Лика открыла первую попавшуюся папку с фотографиями. Каринкин день рождения за год до тех событий… Почти две сотни снимков и много-много счастливых юных лиц… Где-то внутри Лика вздрогнула, глядя на сестру — как же они все-таки похожи… Будто на себя смотрит. Впрочем, сейчас не до Карины — куда больше волнуют мужские лица, запечатленные на празднике жизни. А лиц, надо сказать, рядом с Кариной немало…
— Узнаешь кого-нибудь?
Власов головой покачал — его на такие мероприятия не звали и с друзьями знакомить не спешили.
— Я эту Карину, — Макс кивнул на монитор, — не знаю. Моя Каринка была другой, далекой от всего этого. Бесполезно это все.
— Не бесполезно. Тот, кто хочет тебя подставить, тебя знает. И знает Карину. Максим, нам кроме этого ноутбука зацепиться не за что — смотри.
И они смотрели. Сначала одну папку с двумя сотнями снимков, потом другую — чуть поменьше, потом третью, четвертую… Карина умела расслабляться и с удовольствием ловила на снимки каждую минуту прожитого счастья.
Прошел час, второй, третий… Арина изредка заглядывала на кухню, хмурилась, глядя на фото дочери, и, не выдерживая собственной тоски, спешила уйти.
Ночь. Глубокая, темная… Глаза начали слипаться, но Макс с Ликой упорно вглядывались в лица незнакомцев, пытаясь заметить хоть что-то, что укажет им на верный путь. Ничего. Каринка смеется, радуется жизни и обнимается со всеми желающими — они ее друзья, в объятиях нет никакого сакрального смысла. Единственное, что отметила Лика про себя — ни на одной фотографии нет Власова. Ну да, он же говорил, с этой частью Каринкиной жизни его не знакомили… Но тем не менее, в другой жизни Карины Власов был и был куда ближе всех этих счастливых лиц… А кто-то, если верить Власову, был ей еще ближе, и вполне возможно, что светить его перед друзьями она тоже не пожелала.
