У него был опыт, когда женщина, которую он любил, приняла его не за того, кем он являлся. Разочарование и боль в глазах любимой он еще пережил. Но отвращение и ненависть… Джон поморщился. Не хотел возвращаться в прошлое. А Натали, как язва, все время напоминала ему о том, кто он есть на самом деле. И не видела его. В упор не видела.
— В тебя даже стреляли из-за меня, — напомнил он.
— Джон, я с этим не спорю. Посмотри на меня — я же мумия ходячая. Разве ты слышал обо мне что-то хорошее? Или плохое? Я просто существую. Да, в меня стреляли. И что? Знаешь, сколько агентов погибает на службе? Я знала на что шла, завершая так карьеру. Мой долг был защитить вас троих. Грош цена была бы мне как агенту, если бы тебя, Алекса и Мишель ранили или убили. Напротив, я очень благодарна, что ты меня вытащил, потому что я и не надеялась выйти оттуда живой при таком раскладе дел.
Она правда так низко ценила свою жизнь, что готова была отдать ее в обмен на спасение Мишель? Это разозлило его. Хотелось встряхнуть и накричать. Дыши, Джон.
— Натали, когда выздоровеешь, я убью тебя за твои выходки. Как бы я потом жил, если бы ты умерла у меня на руках? — тихо отчитал ее, наблюдая за переменами на ее лице.
— Не думала, что тебя тяготит вопрос морали, учитывая как легко ты убиваешь.
Джон поморщился от её слов. Может, он и ошибался, думая, что Натали видит в нем романтичного героя. Странно, это тоже задело.
Откуда такая потребность быть лучше, чем он есть?
— А ты меньше думай и больше ешь. Я ведь сейчас не о морали.
Натали уставилась на него своими большими глазами. Джону они напомнили чистейшие бриллианты «Тиффани». Такие же прозрачные и сверкающие. Только теплые и живые, прячущие боль где-то в потайном уголке своей души.
— Послушай, мне нужно уладить кое-какие дела. Предлагаю взять паузу на эти пару месяцев, что меня не будет. И если ты действительно за это время не передумаешь, мы вернёмся ко всем разговорам.
— А есть ли смысл возвращаться? Вдруг у Мишель не заладится с Алексом? Или ты как раз этого и ждёшь? Время до их свадьбы?
Да что там в голове у этой невозможной женщины? Он лежит рядом с ней на ее кровати, готовит и носит ей еду, а она переживает о его отношениях с Мишель. Вот прекрасно!
— Я конечно готов опекать её и поддерживать, если понадобится. Но нам никогда не быть вместе, — Джону не нравился их разговор. Не нравился, потому что ему хотелось целовать и прижимать к себе Натали, доказывая, что в его мыслях давно нет места другим женщинам. Злился, что из-за неведомой стены, за которой Натали огородилась от всего мира, он не мог переходить в наступление.
Ему нужно время, чтобы Натали сама к нему пришла. Только так он поймет, что она принадлежит ему. А в этом ему поможет разжигание интереса и расстояние. Поцелует её сейчас — потеряет.
— Я ничего не поняла.
— А ты ешь.
— Если я буду есть, ты расскажешь?
— Будь по-твоему, ведьма.
— Вовсе я не…
— Ты обещала есть!
Натали подчинилась беспрекословно. Поджала под себя ноги, взяла в руки тарелку и воткнула вилку в мясо. Джон отвернулся от Натали, чтобы не видеть, как она ест и не сходить с ума от желания. Он бы выхватил сейчас у нее тарелку из рук и сам подносил бы на вилке каждый маленький кусочек. А когда еда бы закончилась, поцеловал бы ее, дразня и заставляя испытывать ту же агонию, что творилась с ним сейчас.
Джону нужно остановиться и остудить пыл. О чем она там спрашивала? Мишель. Точно.
— Я впервые увидел Мишель здесь, в Нью-Йорке. Однажды спас ей жизнь. Не спрашивай, как это произошло. Затем по какой-то причине она рассталась с Алексом и отправилась в Лос-Анджелес. Я тоже получил хорошее предложение по работе. Там мы и встретились на одном из благотворительных вечеров. Что таить, она произвела на меня впечатление. Умная, безупречно красивая и очень добрая. Я получал удовольствие, просто общаясь с ней.
Натали запила еду водой, явно собираясь что-то прокомментировать.
— Не забывай, у нас сделка. Я говорю, а ты ешь, — предупредил он, чтобы она не перебивала и не делала преждевременных выводов.
Она кивнула. Воинственный огонь в глазах потух. Решила смириться заранее с поражением?
— С Мишель невозможно находиться рядом. Постоянно чувствую себя серой мышью, — все же пробубнила она себе под нос.
— К этой теме мы тоже вернёмся. Позже, — у Джона все замирало внутри от восхищения, стоило ему чуть дольше задержать взгляд на ней. Хотел неистово. Не тянула она на серую мышь.
— Подожди, мне нужен блокнот.
— Я тебе напомню, не переживай.
Его интонация достигла цели и Натали снова для безопасности стала есть.
— Я, честно признаюсь, долго ухаживал за ней. При этом она всегда была моим преданным другом и во всем поддерживала. Мы часто появлялись вместе. Но за четыре года у меня с ней ничего не было. У неё не было и не будет никого, кроме Алекса. Мне это было довольно сложно принять. Но я смирился, не ожидая от нее проявлений чувств. Со временем между нами появилась духовная близость. Знаешь, когда говоришь начало предложения, а она его заканчивает. Мне просто хорошо с ней рядом.
— Звучит обнадеживающе.
— Ты сама просила рассказать.
— Я думала, что это будет вроде: я полюбил её, но попал в тотальную френдзону, потому что она любила другого.
— Ты — язва.
Натали все доела, поставила тарелку на поднос и обхватила колени руками. Нервничала, ожидая продолжения.
— Недавно я понял, что даже если бы мне удалось заполучить Мишель, мне стало бы скучно. Знаешь, нет той самой химии. Несовместимы как вода и масло, например. Я её настолько высоко вознес на пьедестал, что вряд ли бы смог построить с ней нормальные отношения.
Джон внезапно поймал себя на мысли, что ему удивительно легко с Натали.
Обычно он многословием не отличался, но с ней готов говорить бесконечно. Лишь бы она слушала и смотрела так, как сейчас.
— В больнице после спасения у нее случилась истерика. И знаешь что? Алекс прекрасно с этим всем справился. Я бы не смог ругать ее или возвращать на место. Позволял бы все без каких-либо разумных пределов.
— Может, она для тебя образ идеальной женщины? — предположила Натали.
— Да, — Джон ликовал, что она понимала его. Слушала. Слышала. Не делала поспешных выводов. Такая разумная, смелая, решительная. Удивительная. — Потом вообще пришло осознание, что она слишком эмоциональна и нервозна. Ее всегда все жалеют и у неё вечные проблемы. Мне осталось не так много до сорока лет и я только сейчас понял, что мне не нужна супер идеальная женщина с небес. Да я и не хочу, чтобы меня делали лучше или пытались исправить. Хочу, чтобы меня приняли с недостатками, моим прошлым и настоящим.
— Это очень сложно. Большинство людей, привыкли идеализировать друг друга. Да и себя они оценивают намного выше, чем они есть на самом деле.
— Ты-то с этим проблем не имеешь, я смотрю.
— Я — тряпка, Джон. Если кому-то нужна помощь — это запросто. Если нужна мне — никогда не прошу. Когда кто-то что-то делает лично для меня, мне кажется это чем-то сверхъестественным.
Он заметил. Джон еще вчера бы носил ее на руках. Но упрямая Натали, не подпускала к себе. До него, наконец, дошло. Она отстранялась не потому, что ей это было неприятно. Она считала, что недостойна. Интересно…
— А моё внимание к тебе? Забота? Что думаешь об этом?
— Думаю, что ты ненормальный. Псих, однозначно.
Его догадка оказалась верна. Он улыбнулся от предвкушения.
— Натали, я ещё очень целеустремленный. Когда я вернусь в Нью-Йорк ты поймёшь, что невозможно меня держать на расстоянии, — пообещал он.
— Но ты ничего обо мне не знаешь. Тебе это не понравится, — у нее дрогнула нижняя губа. Голос притих от волнения.
Наконец-то он двигается в верном направлении. Он упивался положением лидера в их зарождающихся чувствах. Но давить не собирался. Помимо целеустремленности, Джон обладал удивительным терпением. Особенно, когда находился в предвкушении чего-то фееричного.
