В кармане пусто.
– Куда, б***? – ревет над моей головой муж и хватает за руку, отпуская руль. Поднимаю на него глаза, встречаюсь с его безумным взглядом.
– Держи! – ору, заметив впереди крутой поворот. – Игорь! – хватаюсь за руль, кручу его .
Нас как–то странно ведет в сторону, подкидывает вверх.
Чувствую странное состояние невесомости. Голова кружится.
Или это наш автомобиль?
Вижу вспышку желтого фонаря, удивляюсь, что он так близко. Уши закладывает от чьего–то испуганного крика, только позже пойму, что кричала я сама…
Скрежет металла. Удар.
Темнота…
14. Катя. И снова хвост!
Посидели мы с Макарской хорошо и долго. Так всегда – стоит нам с ней собраться вместе, как разговоров хватает, хоть романы пиши. Сюжетов – на любой вкус, а под красное сухое фантазия фонтаном бьет. Мы и поржали тихо, чтобы дочь не разбудить, и поплакали, и косточки знакомым мужчинам отполировали.
Особенно тщательно натирали составляющие скелета Янкиному кумиру. Пришлось даже достать из-под диванной подушки изрядно потрепанный журнал. Дочь его не хватилась только потому, что у нее, оказывается, припасено несколько экземпляров. И я, так уж и быть, закрыла глаза на их подозрительно великоватое количество на один квадратный метр нашего с ней дома.
Обсуждая Глеба, пришли с Ксюней к единому мнению, что с подарком для крестницы она угадала. Он шикарный. Правда, возместить расходы на рекламу кума не разрешила, даже обиделась. И ведь поделить пополам стоимость не согласилась тоже. А то, говорит, подарок потеряет свою волшебную силу и все ее усилия окажутся напрасными. Как ей потом оправдывать звание феи-крестной?
Махнула я рукой на Ксюхины доводы. Заодно предупредила, что в случае провала, то бишь разбитого сердца, спрос с кумы будет тоже по полной стоимости, причем в двойном размере – за меня и за Янку.
Ушла кума уже далеко за полночь, как раз после пятого беспокойного звонка Влада. Спала я с младенческой улыбкой на устах – решила последовать совету Макарской и не противиться предложениям Глеба. Хочет ужин – будет ужин. Придет на день рождения Яны – тоже хорошо. Не выйдет у нас ничего – дочери объясню, что так бывает.
Так спалось сладко, что чуть не проспали с Яной в сад и на работу. Хорошо, Борис не дремлет, завтрак по расписанию просит, настойчиво мявкая и топая поверх одеяла, которым я укрыта. Отличный будильник.
Где-то на задворках памяти мелькнула мысль, что надо заняться поиском еще одного будильника – я же собаку обещала дочке. Но мысль эта благополучно и надежно спряталась за суматохой текущих дел.
Теплое утро обещает жару днем. Солнечные зайчики играют в пятнашки на стеклах автомашин. Из динамиков звучит Rampampam, и мы с кнопкой пританцовываем, махая в такт головой и подпевая. Припев орем уже во все горло. Кайф.
Скоро подъедем к месту Икс. Через сто метров Яна вытянет голову к окну и не моргая будет с восхищением смотреть вверх на тот самый баннер с Глебом. Это теперь ее любимое занятие, когда мы едем по Некраске. Пришлось вернуться к прежнему маршруту, потому что в объезд выходит намного дольше.
Из–за затяжной пробки едем медленно, зато дочка при деле – не сводит взгляд с баннера с мужчиной, что покорил ее, а ладно, будем уже честными, мое сердце тоже.
Несколько секунд позволяю себе тоже полюбоваться Глебом, а заодно вспомнить его ласковый взгляд, чарующий голос и руки, нежно обнимающие меня. В груди приятно трепещет и запускает сладкую волну предвкушения новой встречи. Она будет, я не сомневаюсь.
Песня закончилась, звук я убавила, чтобы не отвлекаться на трёп утреннего шоу.
– Мам? – дочь зовет негромко, когда мне снова пришлось тормознуть.
– Да Ян?
– А Глеб знает наш адрес?
Блин. Нет конечно. Откуда?
– Не знаю. Вряд ли.
Бросаю взгляд в боковое зеркало. Черный мерседес стоит позади, в левом ряду через машину. Водителя не видно, но аварийкой вдруг кому–то помигал, словно поздоровался. А не тот ли это мерс, что на днях очень–очень торопился?
– А как он узнает где мы живем? Он ведь не сможет прийти ко мне на день рождения, а он обещал. Ты можешь ему позвонить или написать?
– А? Кому? – отвлекшись на мерс, потеряла нить разговора с дочкой.
– Глебу.
– Оу, у меня нет его телефона.
Дочь, насупившись, сложила руки на груди.
– Зато у меня есть номер Киры Олеговны, – спешу успокоить малышку. – Я позвоню ей, попрошу, чтобы она передала весточку Глебу.
– Сегодня позвонишь? – с надеждой.
– Сегодня позвоню.
Левый ряд двинулся вперед. Мерс поравнялся с моей малюткой. Водителя из–за тонировки не видно, но аварийка опять помигала. Ну не мне же? У меня нет знакомых , кто ездил бы на такой машине. Может, на встречке ему кто знакомый попался?
Черный железный красавчик показывает правый поворот, хочет вклиниться вперед. Ну окей, надо, так надо, пропускаю. Теперь мерс "говорит" спасибо, но вперед не двигается.
Сзади сигналят, что пора ехать.
– И что стоим? – обращаюсь к помехе спереди и тоже нажимаю на клаксон.
Мерседес вдруг вместо того, чтобы ехать вперед, сдает назад.
– С ума сошел? – со всей силы давлю на сигнал.
К счастью, безумец останавливается. Подозреваю, до "поцелуя" наших машин осталось не более пары сантиметров. Меня от его финта прошиб холодный пот – только аварии мне еще не хватало до полной кучи.
– Мама, там сумасшедший? – испуганно таращит глазенки дочка.
– Надеюсь нет. Может, педали перепутал.
– Наверное его кто–то отвлек, – заключает Яна, откидываясь на спинку своего кресла. Замолкает.
С первого дня как я купила машину, втолковываю дочери, что во время движения водителя отвлекать разговорами нельзя. Про аварию с ее отцом я конечно умалчиваю. Нечего маленькой девочке такие ужасы знать.
К счастью, мерседес тронулся вперед и больше не останавливался. Ушел направо после светофора. Теперь я на 99% уверена, что это тот же мерс, что был несколько дней назад. Только мотив шутить на дороге подобным образом до сих пор мне непонятен.
14.1
К садику мы приехали с запасом времени. Не торопясь, идем по дорожке в сад, подставляя теплому солнышку лица. Воздух свежий, дышать не надышаться.
Вдоль цветного деревянного заборчика растут кустовые георгины, весело приветствуют желтыми, красными, белыми огоньками.
Полусонных детей на площадках встречают такие же полусонные воспитатели.
Яна бодренькая, выспалась. Идет рядом вприпрыжку, болтает шевелюрой, за спиной у нее рюкзачок подлетает, в котором, я уже знаю, среди игрушек и запасных носков лежит рекламный журнал.
– Мам, а у Глеба машина есть? - сжимает мои пальцы дочь.
– Не знаю.
– А дом?
– Дом есть у всех. Где–то же он живет.
– М–м, - с сожалением. - Лучше бы дома у него не было.
– Это еще почему?
– Тогда бы мы его у нас оставили.
– Яна…
– Здравствуй, Яночка! – прерывает наш диалог воспитательница. – Доброе утро, Екатерина Александровна! – сухо здоровается со мной.
– Доброе утро.
Встречи с Людмилой Николаевной почему–то становятся неприятными. Ее колючий сканирующий взгляд чувствую даже отвернувшись в другую сторону. Хорошо, что на дочке ее отношение ко мне не сказывается.
– Людмила Николаевна, – спрашивает ее Яна, снимая рюкзачок, – а кого вы сегодня будете фотографировать?
Про фотографирование первый раз слышу. В родительском чате тоже ни слова не было. Смотрю вопросительно на воспитательницу, жду ответа. Она теряется. Лицо покрывается розовыми пятнами. Странная реакция.
Подхватывает Янкин рюкзак, кладет его на лавочку к остальным, долго поправляет, будто он может упасть.
– Так Алину, Дениса, остальных тоже, – мямлит женщина, пряча от меня бегающие глазки.
– Людмила Николаевна, о каких фотографиях идет речь? – спрашиваю, попутно кивая в знак приветствия знакомым мамочкам. – Для чего? Куда?
