в доме Вяземского. Он прощается с помощником и просит того доставить Юлию Алексеевну до дома. Забирает вещи из моих рук и отворяет калитку.
– Завтра съездим в твою квартиру, Кара. Сегодня утром туда наведались юристы моей фирмы.
– А зачем они туда ездили? – округляю глаза.
– Ты затопила соседей, я все уладил. Бабульке, живущей под тобой, мы сделаем ремонт. Там пострадал потолок в одной комнате, слава богу.
– Оказывается, ты можешь быть душкой, Вяземский, – улыбаюсь, сбрасывая обувь в прихожей.
– А ты сомневалась, Чацкая? Жаль, тебе не удастся насладиться этим зрелищем сполна – скоро четверг, а, значит, ты улетаешь…
– Да. Но я уверена, что ты быстро найдешь благодарного зрителя, способного оценить твои достоинства.
– К несчастью, или счастью, да, – улыбается он в ответ. – Я никогда не страдал от отсутствия женского внимания.
Каролина.
У меня никогда не было близких подруг, когда я была Лерой. Приятельницы, однокурсницы, соседки – девчонки сторонились меня из-за принципиального отношения к жизни и склонности к уединению. Я предпочитала провести вечер с книгой, а не плясать на дискотеке. Неудивительно, что меня возненавидели после появления Глеба… Он был слишком хорошим в их представлении – высокий, красивый, из хорошей семьи… Как только такой обратил внимание на странноватую простушку? И, действительно, как?
Его крутая машина подъехала к автобусной остановке. Глеб сидел за рулем, но это не помешало ему вылезти в окно с другой стороны и крикнуть:
– Срочно садитесь в машину! Эвакуация! Девочки на лавке, я к вам обращаюсь.
Моя приятельница Янка Пирогова широко распахнула глаза и потянула меня за рукав. Какая еще эвакуация? Мы слышали о беспорядках в центре города, может, это связано с этим? Не разбираясь, мы поплелись к машине красавчика. На заднем сидении сидела еще одна знакомая девчонка – Таня Аникина из параллельной группы. Отличница-зубрила, она никогда бы не села в непроверенный автомобиль.
– Я Глеб, – протянул красавчик, покосившись в мою сторону. – Учусь в вашем универе. Декан поручил развезти студенток и убедиться, что все попали домой в целости и сохранности.
В машине хорошо пахло – мягкой овечьей кожей и дорогим мужским парфюмом. Я напряглась и вжалась в кресло, стесняясь своего вида – простеньких джинсов, заношенной, еще маминой куртки, немодных кроссовок… Притянула к груди сумку, из которой торчал корешок книги.
– О! – воскликнул Глеб. – Обожаю английские детективы.
Конечно, он соврал… Попытался неудачно меня «склеить», но попытка не удалась – ни на один вопрос о сюжете романа он не ответил.
Танюшка Аникина тогда рассказывала, как Глеб на меня смотрел… Уж ей-то с заднего сидения было видно… С тех пор мы сблизились… Она наблюдала за нашими с Глебом отношениями и продолжала зубрить науку, шарахаясь от парней, как от чумных. И все остальное, случившееся со мной, Таня тоже знала…
Конечно, Вяземский не додумался пытать ее после моей «смерти» – скромная отличница не привлекала внимания. А когда Таня переехала в Москву и поступила в аспирантуру, о ней и вовсе забыли. Все, кроме меня – моей единственной подругой она оставалась в самое ужасное время. Неудивительно, что Танюшка появилась сейчас…
– Не понимаю, Кара, ты до сих пор молчишь? Завтра самолет в Лос-Анджелес, а Глеб ничего не знает? И даже не догадывается? Милашка же с ним одно лицо? – недоумевает Таня, помогая мне складывать в чемодан вещи.
– Я так и не решилась сказать, Тань. Эти последние дни в его доме… Черт, я его почти не вижу. Его сил хватает взять то, что причитается ему по договору. Глеб все дни и даже ночи проводит на работе. Бесконечные встречи, юристы, компании-банкроты, которые он собирается выкупать… Я стараюсь не лезть в это.
– Что за договор? – Танюшка поправляет аккуратные очки и густо краснеет. Она прилетела утром и, конечно, не догадывается о степени цинизма Вяземского. Я успела рассказать только о похищении Миланы.
– Он трахает меня взамен своей помощи.
– Боже, Кара… Ну и гадость, – ерзает на месте Танюшка. – Я думала, сейчас такого не встретишь. Тем более, Вяземский… Он же красавчик редкой породы, таким не нужно покупать женщин – они сами все дадут и еще и добавки попросят. К тому же, зачем ему помогать тебе? Ты самостоятельная обеспеченная женщина, да и…
– Он нашел детектива, Тань. И дает кров и свою поддержку, пока Свирепый ищет преступника. Моя квартира сейчас сохнет, а потом мне придется делать там ремонт – без него я и продать ее не смогу.
– Понимаю, – вздыхает Таня. – И все равно гадость.
– Ну тебя, Аникина. Сама, поди до сих пор в девственницах ходишь. Заметь, я не говорю, что это плохо. Просто я встретила своего единственного рано, все так закрутилось, что…
– Чацкая, ты думаешь, я тебя осуждаю? Каролина, милая, я на твоей стороне. Меня удивляет поведение Глеба – оно недалеко ушло от манер пещерного человека. Он хоть что-то приятное тебе говорит?
– Только, когда… Когда мы в постели. Он исполнен жгучей обиды, Тань… Я боюсь признаться в существовании дочки еще по одной причине – его папа… Андрей Максимович сотрет меня в порошок, если узнает, что я жива.
– Тогда лети, конечно. Если ничего не чувствуешь, уезжай, – с грустным вздохом произносит она.
Я чувствую… Прошлое невидимой стеной стоит между нами. Иногда приближает друг к другу, но чаще отдаляет, напоминая о прошлых обидах… Мы не можем быть вместе, есть слишком много «но» – его убийца-отец, мои невидимые преследователи, с кем еще предстоит разобраться.
В четверг я пакую чемоданы в такси, сажаю Милану в детское кресло и молча уезжаю. Я все сказала ему ночью – сухо поблагодарила за помощь, окинув прощальным взглядом, и вышла из комнаты. Слезы щипали глаза, а сердце билось, как барабан… Если бы он только пошел за мной… Взял за руку и прижал к груди… Пообещал, что все будет хорошо, погладил по голове. Его гордости хватило, чтобы безэмоционально попрощаться и пожелать удачи на новом месте. Вот и все… Так стоит ли рвать из-за него душу, если я так мало значу для него?
Танюшка встречает нас в аэропорту. Обнимает Милану и дарит ей куклу на прощание. Плачет, обещая приехать в скором будущем, и убегает, оставляя нас одних. Я стою в очереди на регистрацию, мысленно прощаясь с прошлой жизнью. Мечтаю о грядущих переменах и слышу… Нет, этого быть точно не может – Глеб не собирался нас провожать, мы все сказали друг другу ночью.
– Каролина! – ревет он, подходя ближе.
– Господи, Глеб, что-то случилось?
