Первое января.
Три года назад Коваль в этот день вывез дочерей в загородный санаторий, на лыжах покататься. И я наблюдал, как Алина, в смешной шапке с белым помпоном круги наворачивает неподалеку от соснового бора, веселится и падает, снежками перебрасывается с младшей сестрой, Лара еще подростком была.
А вечером, в баре, к Алине подкатился какой-то мажор из отдыхающих. Угощал ее коктейлями и в уши песни лил, какая она красавица, распустил руки и по-хозяйски обнимал за талию.
Потом я ждал его в туалете.
Я ему руку сломал.
До сих пор этот хруст помню.
Тогда и понял, что болен.
Любовь – это болезнь иногда.
Скрипнула дверь, кто-то шагнул на балкон.
Молчит.
Не оборачиваясь, знаю, что это она, я давно ее чувствую. Снял пиджак и обернулся, набросил ей на плечи. Стянул ворот у ее горла, привлек к себе.
— Что пришла, любимая?
— Нельзя?
Она встала на носочки. Запрокинула голову.
— Ты домой хочешь? – спросила, помолчав.
— Хочу.
— Из-за меня сюда поехал?
— Да.
— А я из-за тебя уеду.
— Это как? – усмехнулся.
— Ты знаешь.
Знаю.
Вчера увидел. Что ее взгляд изменился. Три года я с мыслями о ней просыпался – и вот она моя, а у меня странное чувство – страх, я потерять боюсь.
Руками она осторожно пробирается по моей рубашке, сама обнимает. Смотрит смущенно, но не отстраняется, лицом ко мне тянется.
Наклонился к приоткрытым губам и схватил ее под ягодицы, Алина подпрыгнула, ногами обвила мои бедра.
Шагнул по балкону, спиной вжал ее в стену. Ветер гуляет под рубашкой и в ушах шумит, швыряет в нас снег, я жадно целую податливые губы.
Она отвечает, кусается и тонкими руками сдавливает мою шею.
Она без трусиков.
— Хочешь меня? — спросил ей в губы. Не дожидаясь ответа, поставил ее на ноги, развернул за бедра, толкнул дверь и ввалился в зал.
До дома не дотерплю, до машины бы дойти.
Добрались до холла, остановились у гардеробной.
— Демьян, – послышался позади знакомый голос менеджера Вероники. — Можно тебя на секундочку.
Тяжело переступать через себя. Тяжело принимать важные решения. Марка Демьян убил, с папой что-то не то тоже, и я должна бы держаться подальше, но…
Я решила дать нам шанс.
Раз уж в омут, то с головой, нужно всего-то решиться. И я решилась.
А тут эта… как её? На бейдже имя – Вероника.
— Демьян. Можно тебя на секундочку?
Она одета прилично, не надувает губы и сиськи не выпячивает. А взгляд кошачий. У меня опыта мало, а тот опыт, который самый важный, я не помню.
Но мы с Вероникой одного пола. Я тоже женщина, и нутром чую – у них было. И было не один раз. И не за ручку гуляли под дождем, под одним зонтиком.
У них был секс. И именно секс я вижу в глазах Вероники.
А еще знаю, что она не против повторить.
— Это важно, – нажала Вероника голосом.
Демьян нахмурился, отвел меня на парковку, открыл дверцу машины, и кивнул:
— Посиди пока, я скоро.
Дверца захлопнулась, раздался сигнал, и я осталась одна.
А Демьян возвращался к отелю.
К Веронике.
Меня одну оставил, в машине запер… как собаку! Как, мать ее, собаку!
— Не позволю так с собой обращаться, – попыталась открыть машину, но… не получилось! — Что за чертовщина?
Со стороны водителя то же самое – не открывается.
И правда запер. Сиди, Алина, и жди. Жди, пока я с бывшими общаюсь.
Или она не такая уж бывшая?
А что, если они сейчас поднимутся в номер? Или в подсобке запрутся? На это не нужны часы, достаточно десяти-пятнадцати минут. А я буду ждать. Пока Демьян ее трахает.
И так всю жизнь? Терпеть всех этих баб, и параллельно с ними ноги раздвигать?!
Глаза наполнились злыми слезами, но я не дала им пролиться. Шумно вдохнула, выдохнула, слезы высохли, а злость и обида лишь усилились.
Ненавижу!
С парковки отъехала одна машина, заехала другая. Люди сами собой распоряжаются. Куда хотят – едут, хотят – сидят в машине, хотят – выходят, а я даже такой малости лишена. Ну и пусть! Пусть Демьян делает, что хочет, пусть хоть кого трахает.
Вот только я с ним не буду. Уважение не менее важно, чем любовь.
Или похоть.
Я сидела, уставившись в одну точку. Гипнотизировала взглядом номер стоящей впереди машины, и представляла… разное. Как Демьян прижимает эту Веронику к стене, как она обвивает его бедра ногами, как он…
Убила бы!
Раздался щелчок, мелодичный сигнал, и дверь открылась. А следом в машину сел Демьян, будто ничего не произошло.
— Пристегнись, поеду быстро. Дико тебя хочу, – с хрипотцой в голосе произнес он.
Я молча пристегнулась. Мы вырулили с парковки. Демьян взглянул на меня раз, другой, третий…
— Что успело случиться?
Молчу.
Не отвечаю.
Не имею права ему предъявлять. Я не жена. Была бы женой, глаза бы выцарапала. Но нужно держаться, быть корректной, не устраивать сцен. Быть гордой!
— Твою мать, Алина, что опять не так? – рявкнул он.
— Все прекрасно, спасибо, – я старалась говорить ровно, но вместо этого прошипела ответ.
Выплюнула его.
— Вижу, что все охуительно. Говори уже, давай. Что за очередная блажь?
— Блажь? – так же зло переспросила я. — Это не блажь, а ответ. И можешь не гнать так машину, можешь не торопиться, ничего не будет. Хочешь трахаться – езжай в отель. Там тебя ждут, не так ли?
— Да. Ждут.
Демьян чуть сбавил скорость, доехал до поворота, и развернул машину.
И мы поехали… к отелю?!
Глазам не верю. Мы вновь заехали на парковку, Демьян остановил машину, и отстегнул ремень.
— Час посиди, подожди, пока я выпущу пар, – бросил он, и потянулся к двери.
А я потянулась к нему, разъяренная, как никогда.
— Как ты смеешь? – зашипела, как кошка. — Так унижать меня. Как ты смеешь?
— А как ты можешь быть такой дурой?
— Я? – вцепилась в его плечи, Демьян развернулся ко мне, его глаза злы, и почему-то веселы, что еще больше бесит. — Что? Не было у тебя с ней ничего?
— Было.
— И я дура?
— Дура.
— Я убью тебя сейчас! Ты… ты, – я задыхаюсь от обиды.
Признался, что все у него с этой Вероникой было, привез меня сюда… мало было?!
Боже, нужно успокоиться. Почему я так себя веду? Я не имею право на эти эмоции, которые неожиданно так сильно ударили в сердце, что справиться с ними невозможно.
Твержу себе это, и сильнее впиваюсь ногтями в плечи Демьяна. До крови. Наша верхняя одежда брошена на задние сидения, он в рубашке, и у моих ногтей следы крови.
— Алина, хватит! Да, трахал ее. Раньше. Не сегодня. Какого хрена ты из-за какой-то левой бабы так взбесилась? – скривил мужчина губы, и неожиданно улыбнулся: — Ревнуешь? Охренительно вкусно ревнуешь. Ненавижу равнодушие. Но сейчас ты такая дура!
Он поднял меня, усадил к себе на колени.
— Ты… ты меня оставил одну, как вещь. С ней пошел. Какие у тебя могут быть дела с ней? Только…
— Только секс, – хмыкнул Демьян. — С женщинами только трахаться можно по-твоему? Алина, угомонись. Вероника – менеджер, встречает гостей, и не простых гостей. Среди них разные люди есть. И сама Вероника слышит очень многое, в том числе и обо мне. Вот о чем мы говорили. Ты могла просто спросить. Но на будущее я постараюсь учесть, что ты – обидчивая девочка, которая боится остаться в одиночестве. А еще ревнивая до жути.
— Я не ревнивая, – прошептала, успокоившись.
И почувствовала руку мужчины на внутренней стороне бедра.
— Собственница, – хрипло произнес он.
Моя кожа холодная, его – огонь. Платье скрутилось, скомкалось, Демьян ведет рукой по бедру. Выше, выше, пока не накрывает лобок.
— Раздвинь ноги, – скомандовал.
И я подчинилась. Не могла иначе.
Спиной в руль уперлась, и раскрылась перед ним. Плевать, что могут увидеть, на все плевать. Ярость, бурлившая во мне, преобразовалась в иное чувство, не менее темное.
Жгучее.
В страсть.
