Внизу живота огненная лава, половые губы набухли, грудь ноет.
А Демьян ласкает мой клитор. Размазывает мою влагу по губкам, трет. То нежно, то не жалея, почти больно. И взгляд сумасшедший, я в его глаза смотреть боюсь, но и не смотреть не могу.
— Сейчас я тебя трахну, – прочитала по губам, в голове шумит, не слышу ничего. — Время отказов прошло, Алина. Я не буду нежен. У меня колом стоит. И ты готова, я это чувствую.
Он облизнул пальцы, которыми ласкал меня, и я застонала. Как же это порочно, грязно, и крышесносно.
Мужчина обхватил мою талию, прижал меня к себе, и в меня жестко проник его палец. Один, к нему добавился второй, третий. Протаранил меня ими, выбивая из моего нутра животные вскрики.
— Хочу тебя! – всхлипнула я. — Демьян! Я… я хочу… пожалуйста!
Он вытащил из меня пальцы, рывком расстегнул ремень, брюки… и я почувствовала, как в меня уперлась головка члена.
Горячая и большая.
Я на секунду сжалась, вспомнив его размер. Он же не поместится во мне!
Но Демьян не позволил мне размышлять.
Рывок, и он во мне.
Я наполнена до предела, воздух накален, пахнет сексом. Во мне пульсирует член, на который я насажена, и… как же мне хорошо!
— Алина, – Демьян притянул меня к себе за волосы, — моя… ты только моя, — жесткий поцелуй-укус в губы, и резкое движение во мне. — Повтори это. Скажи!
— Только твоя, – бездумно произнесла я в унисон с глубоким рывком его члена во мне…
… и вспомнила.
Память обрушилась на меня водопадом, в котором я захлебывалась, как в той реке, в которой чуть не утонула.
Я вспомнила все.
Глава 16
Картинка в памяти склеилась, так ровно, так четко перед глазами она пронеслась.
Вот я и Лара мерзнем в подворотне у бара, на нас наставлен нож – и на помощь приходит Демьян. Вот горит наш коттедж – и мы снова с Демьяном, в его машине, мы меняем гостиницы и съемные квартиры, он целует меня на кровати…вот я в ванной, под душем, и он рванул мочалкой по моей груди, смывая кровь человека, в которого на моих глазах всадил нож.
Темный коридор спа-салона, и мужские пальцы на моих голых бедрах, секс на столе в папином кабинете…
А потом дорога, мост. И слова Демьяна, что мой отец мертв, что он смерти заслуживал. Я бросаюсь на него с кулаками, мы вылетаем на встречку, пробиваем ограждение моста…
А потом вода и лед, холод и темнота.
Последнее, что я слышала в той, другой жизни – жесткая фраза.
Я буду трахать тебя. Пока ты меня не полюбишь.
А я уже.
Ощутила движение толстого члена внутри и дикими глазами посмотрела на мужчину перед собой.
Я сижу на нем сверху, он во мне. Наши лица напротив, я с силой сжимаю в пальцах рубашку на его плечах.
Он с силой толкается в меня.
Он соврал. Убил моего отца и врал, что тот просто в отъезде, он…дьявол, демон, монстр, будь проклят он!
Со всей дури залепила ему пощечину, и сама двинула бедрами, член вошел в меня до самого корня, так резко, так туго, что голова откинулась назад.
— Какого черта, Алина, – хриплый голос Демьяна вспорол тишину, его пальцы сжались на моей шее, он дернул меня к себе.
— Ненавижу, – сказала одними губами и замахнулась еще.
Он грубо двинулся во мне, и я вскрикнула. Демьян схватил меня за бедра и поднял, и рывком опустил на себя. Снова вскрикнула и сжалась вокруг горячего гладкого ствола, пальцами вцепилась в ручку под потолком.
Его лицо как в тумане вижу, лишь черным опасным огнем горят глаза, в них отражаются отблески фонарей. Ладонь саднит от пощечины, глаза щиплет от слез – попыталась эти ощущения в себе удержать, и не смогла, Демьян держит меня за шею.
И толкается в меня, быстрее и быстрее, член скользит внутри, и громкие, влажные шлепки наполняют салон, а в воздухе висит этот запах – животной похоти, дикой любви, смертельной ошибки – это проклятье, он меня отравил.
Он притянул ближе и жадно прикусил губы, ворвался в рот языком, он целует и вбивается в меня, он трахает, и я трясусь, как в лихорадке, держусь за ручку и ногтями раздираю кожу на его запястье.
Орать хочется от того, как мне жарко и мало, я с каждой секундой острее чувствую его в себе и убить готова, этот человек чудовище, но что же он делает со мной.
Ногтями впилась в его щеку, расцарапала. Схватила его за волосы, и он от моих губ оторвался. Спиной упала назад, на руль, и завопила, когда Демьян с треском рванул платье на груди и сдавил в пальцах сосок. Он с хриплым рыком вогнал член глубже, так, что я от собственного крика оглохла, я потерялась, и потолок перевернулся, с ног до головы по телу пронеслась горячая волна, и меня затопила.
Демьян двинулся во мне раз, другой, за бедра натянул на себя и со свистом выпустил воздух. Внутри запульсировало, сжала его в себе и рукой пошарила в воздухе, он поймал меня, опрокинул на свою грудь.
Щекой проехалась по его щеке, укололась щетиной. Кожа стала влажной, от пота или крови, сердце скакало в безумной пляске, глаза жгло.
Он крепко держит меня, прижимает к себе и тяжело дышит. Отголоски дрожи отдаются в теле, словно удары тока. Это так хорошо и так долго, и я не двигаюсь, остаюсь в этом сладком, приятном обмане.
Бесконечно.
Он погладил меня по спине.
Вздрогнула.
Дернулась от него в сторону, очнувшись. Демьян взял за меня за плечи, отодвинул к рулю. Требовательно, цепко всмотрелся в лицо.
На его левой щеке бурыми полосами кровь размазана и три глубокие царапины от моих ногтей. Темные волосы встрепаны, словно он только проснулся, ноздри нервно подрагивают.
Он все еще во мне.
Тот, кто меня отца лишил и окружил потом лживой заботой, в своей квартире запер, как в клетке, тот, кто пальцем не шевельнет и ждать будет, когда мою младшую сестру застрелят…он зло.
Встретились взглядами.
И тут же, сразу и навсегда, бесповоротно поняла одно — я отомщу, я убью его, он не будет жить.
— Что ты так на меня смотришь? – спросил Демьян хрипло, нарушил предгрозовое молчание.
— Как? – вопрос вылетел резко, как выстрел, мой голос даже не дрогнул, грудь заполнило глухое, холодное спокойствие, словно та вода в реке, черное.
— Что ты устроила? – его взгляд сканировал, вытягивал правду.
— Ничего.
— Зачем била меня, царапалась?
— Испугалась.
— Чего испугалась?
— Новых ощущений.
— Они не новые.
— Но я же не помню. Зачем я это повторяю. Ты мое состояние не поймешь. Ты толстокожий, Демьян.
Уголок его губ дернулся.
Он приподнял меня. И член выскользнул.
Демьян просто сбросил меня на соседнее сиденье. Привстал в кресле и рывком натянул брюки с трусами.
Злится.
Поправила рваное платье, отвернулась к окну.
И тут же его пальцы коснулись щеки, осторожно погладили, чуть надавили, и я обернулась.
— Надо было не здесь, Алина, я идиот, – в его голосе впервые услышала виноватые нотки и поразилась – Демьян, в руках которого весь город, тот самый мужчина, от чьего имени кровь стынет в жилах – он сидит сейчас напротив, растерянно ерошит волосы, называет себя идиотом и не знает, что делать.
Смотрит на меня с теплотой.
Словно взглядом укрыть хочет.
В носу защипало. Внутри что-то дрогнуло, заныло, на осколки расколотилось, боже мой, я ведь люблю его, как же я люблю.
Но…если папа заслуживал смерти.
То этот мужчина тоже ее заслужил.
Он не будет жить.
Я его убью.
— Алина, – позвал Демьян.
Мы за столом. Дома. Обедаем.
Ночь прошла как в тумане. Я знаю, что Демьяну было мало, он хотел продолжения. И утром тоже, я его эрекцию чувствовала.
Он постоянно хочет.
И я тоже. Хочу.
Но мысли не дают мне покоя. Мысли о том, что я предательница.
Отец был жесток, непримирим, я боялась его и уважала. Я сбежать хотела. Но я любила его преданной любовью, любила за редкие минуты моей жизни, в которые он был не Русланом Ковалем, а моим… нет, не отцом, а папой.
