его листком бумаги.
Другой выглядит потрясённым, а третий почему-то улыбается и качает головой, глядя на Нажинского с долей восторга и глубоким уважением. Артём же абсолютно беспристрастен. Собирает какие-то бумаги в папку.
Как бы я ни была зла сейчас на Ярослава, понимаю, что не время для выяснения отношений. Поэтому, когда он, сжав своей ладонью мою, уводит меня из залы, я не сопротивляюсь и молча следую за ним по ступеням вниз, а потом, когда он перехватывает от гардеробщика своё пальто, и на улицу. И уже там высвобождаю руку.
Ярослав кивает мне на пассажирскую дверь машины, а сам садится за руль, трогается и мы выезжаем с парковки на дорогу, а потом сворачиваем к трассе.
— Ты не пил? — спрашиваю, кивая на руль.
— Нет, конечно, — отвечает спокойно. — Я же за рулём.
Хм, значит, делал вид, потому что я совершенно точно помню, что он поднимал бокал с вином.
— И что это было? — не выдерживаю тишины.
— Конкретизируй вопрос. Я так понимаю, у тебя их несколько.
— Да, — киваю, чувствуя, как злость, было поутихшая от удивления, возвращается. — Для начала, какого чёрта ты представил меня своей женой?
— Потому что эти древние крокодилы бесконечно пытаются подсунуть под меня своих дочерей, племянниц и прочих близких родственниц для наведения семейно-деловых связей. А если я женат, то эта дичь отпадает.
Отлично, он спокойно признал, что просто использовал меня.
— А тебя не смущает то, что они узнают, что ты соврал?
— Это ведь легко исправить, правда? — Нажинский отрывается от дороги и буквально на секунду бросает на меня острый внимательный взгляд. — Дело одного дня, не более.
Я зависаю. Он сейчас серьёзно?
— Ты отлично подходишь под статус моей жены, — продолжает, оценив мой растерянный и ошарашенный вид. — У тебя хорошая репутация, благородная внешность, не испорченная посредственной косметологической хирургией. Ты умна. И ты мать моего сына.
— О да! — мой шок, наконец, прорывается сарказмом. — Я достойна стать женой самого Нажинского! А ты спросил, надо ли мне это? Хочу ли? Ты вообще слышал такое слово как любовь, Ярослав? Симпатия? Интерес?
— Ты вполне привлекаешь меня сексуально, — отвечает он так же беспристрастно, как когда-то подписывал документы, что я приносила ему на подпись. — Этого достаточно.
— А ты меня — нет! — мой голос дрожит, потому что мозг отказывается воспринимать этот разговор иначе как какой-то невероятный сюрреализм. — И мне этого недостаточно!
Внезапно Нажинский резко сворачивает на обочину и жёстко даёт по тормозам, отчего я, вскрикнув, едва ли не бьюсь лбом о приборную панель. Хорошо, что пристёгнута была!
— Ты сдурел?! Ромку сиротой оставить решил?
Сердце колотится в груди, ломая дыхание. Руки дрожат от пережитого страха и возмущения. А вот Нажинский абсолютно спокоен. Угрожающе спокоен.
— А что, блядь, не так, София? — говорит ровно, но я вижу в его глазах блеск подавленных контролем эмоций. — Или может это не ты когда-то отдала мне свою девственность? В ту ночь я тебя вполне привлекал. И если понадобится, ты снова отыщешь в себе это.
— Всё не так, — стараюсь приглушить и свои бушующие эмоции, выровнять хоть немного, но не выходит. — Тебе ведь Ромка и не нужен был, да? Не говоря уже обо мне. Ты нашёл нас только лишь когда понял, что детей у тебя больше не будет? Так может, поискал бы ещё, вдруг нашлась бы ещё парочка, и нас бы в покое оставил.
— Да, это так: я бесплоден, — отвечает, совершенно не удивившись, что я в курсе. — Но ещё раз повторю: что именно тебе не нравится? Роман — мой единственный ребёнок. Мой наследник, которому достанется абсолютно всё, что я имею и что ещё приумножу. Лучшее образование, качественная медицина, культурный рост высокого уровня, путешествия — это плохо? Или ты предпочла бы и дальше ютиться в своей квартирке в ипотеку в провинции, работать на тупого озабоченного хряка, ворующего у тебя зарплату и в любой момент имеющего возможность тебя подставить под уголовку как должностное лицо?
Он поворачивается и кладёт левый локоть на руль, пристально глядя мне в глаза. Закрытое ограниченное пространство салона автомобиля не позволяет даже отодвинуться от него на безопасное расстояние.
— Неужели выживать лучше, чем жить нормально?
— С чего ты взял, что мы выживали? — спрашиваю я в ответ, но не так уверенно, потому что он валит вывернутыми, как ему удобно, фактами, ломая мою уверенность.
— Я проверил. Ты же математик, экономист, София, вот и подумай рационально, чем эта ситуация выгодна для твоего сына.
Он повернулся к рулю и снова завёл мотор, выехал на трассу, будто сейчас мы просто мило поболтали. Признаться, его умение себя контролировать и переключаться на актуальные вещи меня восхищает.
— А что произошло с партнёрами? — всё же задаю я вопрос, чтобы немного разбить давящее молчание через какое-то время.
— Я воздал им по заслугам. Одному из них, точнее, а остальные увидели пример.
— За что?
— Когда-то один из них обманным путём разрушил бизнес моего отца. Сегодня я сделал то же самое.
Он замолкает, да и мне сказать нечего. До конца пути под монументальные аккорды скрипки Вивальди я молча размышляю над тем, от какого непростого и опасного человека я решила когда-то родить ребёнка.
Если бы я только знала тогда…
Почти всю следующую неделю мы с Нажинским пересекаемся постолько-поскольку. В офис он уезжает рано, возвращается уже после ужина, но стабильно, каждый день проводит вечером час-полтора с сыном. Они смотрят футбол, играют в шахматы, принцип которых Ромка хватает на лету, чем заставляет меня ещё больше им гордиться.
Только вот совсем не моего одобрения он ищет в эти моменты. Для сына время, проведённое с отцом, едва ли не священно. Уже к вечеру он начинает ходить и поглядывать на входную дверь в ожидании. А я использую эти час-полтора, чтобы отдохнуть и расслабиться в ванной или же наоборот — поработать.
Работы, кстати, у меня прибавилось. И значительно. После выполненного онлайн-заказа через биржу заказчик разместил отзыв на профсайте, и на меня в прямом смысле посыпались заказы. И весьма высокооплачиваемые. Вчера вот даже пришлось отказаться, потому что я ещё не закончила расчёт по предыдущему, а там объём работы большой. Точнее, справилась и отчиталась только за одну часть, а ещё нужно сделать две.
— Мам, папа сегодня задерживается, — хмурится Ромик и усаживается на диван в гостиной, обхватив коленки и уткнувшись в них носом.
— Сынок, возможно, у него какие-то дела на работе. Так бывает, — отвечаю ему, убирая со стола остатки ужина. — Вы всю
