Еще немного посудачив, Александра ушла, надеясь, что удобного случая осталось ждать недолго.
Галина Ивановна, уверенная, что Дан только играет, вначале свысока наблюдала за развитием сюжета, но, заметив, что дорогие костюмы, сидевшие на нем как влитые, стали ему велики, а ввалившиеся щеки подчеркивают темные тени под глазами, обеспокоилась. Видя его явную растерянность, чисто по-женски принялась ему сочувствовать.
Даша отлично сдала сессию и, как обычно, прилежно занималась делами, принципиально не замечая постоянно крутившегося вокруг Даниила. В конце концов это стало возмущать непоследовательную Галину Ивановну. Парень так страдает, а этой надменной девчонке хоть бы что!
И она начала Дану по мере сил помогать. Стоило тому появиться на пороге, как у секретарши тотчас возникали дела в других местах, и она уходила из приемной, чтобы тот имел возможность без свидетелей высказать Дарье всё, что хотел. Когда возвращалась после часовых отлучек, Даша с укором смотрела на нее, но молчала, не желая препираться, и Галина Ивановна с чувством честно выполненного долга садилась за компьютер.
В пятницу после обеда Оксана уехала на производство, и Даша принялась наводить порядок на ее столе, заваленном бумагами. Когда дверь открылась, по ее телу прошел электрический разряд и она сразу догадалась, что появился Дан. Не оборачиваясь, потребовала:
– Ну, что тебе опять от меня надо? Мы уже тысячу раз обо всем переговорили. Хватит уже! Отвяжись!
Он подошел поближе и угрюмо признал:
– Не могу. Сил нет отвязаться. Хоть и хочется порой отчаянно. Думаешь, мне нравится за тобой таскаться, клоуна из себя изображать?
Даша без сочувствия посмотрела на его бледное лицо.
– Да брось ты! Тебе ведь одно надо. Если бы мы с тобой прожили один только месяц, я бы тебе кошмарно надоела, и ты шустренько отправился бы искать лучшей доли.
Он подвинулся вплотную и потребовал:
– А ты проверь! Что голословно трепаться? Вот проживи со мной этот твой месяц и узнаешь, отправлюсь я куда-нибудь или нет! Ты сама выдумываешь неприятности, которых нет и никогда не будет!
Боясь смотреть ему в лицо, она порывисто отвернулась.
– И пробовать нечего! – ей понравился собственный безапелляционный голос, не оставляющий надежды на помилование. – Ты же охотник, тебя завораживает сам процесс погони. Пойманная дичь тебя уже не интересует.
Дан с озлоблением воскликнул:
– Да что ты мне всё свои мысли приписываешь! Я путался с бабами, признаю! Но я никому из них ничего не обещал! И уж тем более о любви не говорил и замуж не предлагал!
Даша дрогнувшим голосом уточнила:
– Ты и мне о любви не говорил…
Он обхватил ее за плечи, повернул к себе и заставил посмотреть в свои серьезные глаза.
– А если скажу, ты поверишь?
Его взгляд прожигал насквозь, открывая то, что она прятала от самой себя. Она с трепетом ждала этих решающих слов, боясь самой себя, но он вместо признания стал ее неистово целовать, всё ниже и ниже клоня на длинный стол для заседаний.
В голове у нее мелькнула отрезвляющая мысль: никакой любви тут нет, похоть одна. И она начала вырываться, не слишком надеясь на свое освобождение. Генка, во всяком случае, никогда ее желания в расчет не принимал. Она уже представила, как ее спина упирается в холодную скользкую столешницу, когда мужчина выпустил ее и осторожно помог принять вертикальное положение.
Хватая ртом воздух, она в бешенстве выпалила в его пьяные от страсти глаза:
– Нет, я не хочу! Убирайся отсюда!
Он качнулся, и она подумала, что сейчас всё начнется сначала, но Даниил с усилием опустил руки, посмотрел на нее убитым взглядом и вышел.
Заскочив в туалетную комнату Оксаны, девушка взглянула на свое пылающее от страха и возбуждения лицо. Сполоснула щеки холодной водой, чтобы остудить жар, как могла, поправила растрепанную прическу и вышла, шепча себе под нос:
– Что же мне делать? Что?
Сергей методично складывал вещи в дорожную сумку. Растерянно метавшаяся рядом Татьяна сбивчиво приговаривала:
– В общем, если маме что будет нужно, сразу звони! Я деньги тут же вышлю!
Брат с осуждением взглянул на сестру.
– Опять откупаешься! У матери предынфарктное состояние, ей забота нужна, а ты деньги суешь!
Татьяна жалко забормотала:
– Ты же понимаешь, нельзя мне уезжать! Столько сделок сорвется! И авторитет я потеряю! В моем же деле главное – надежность!
Сергей пожал плечами и молча вышел из комнаты. Мать жила в небольшом городке неподалеку и ему пришлось взять неделю в счет отпуска, чтобы побыть с ней. Татьяна скакала сзади, стуча каблуками по чисто вымытому ламинату.
– Всё обойдется, вот увидишь! Если диагноз вовремя поставлен, то обязательно вылечат! Главное, не скупись! – и она снова попыталась сунуть брату пятитысячную бумажку.
Он отрицательно мотнул головой.
– Хватит! От нечистой совести не убежишь! К тому же у меня и свои деньги есть!
Сестра жалко пошлепала губами, но промолчала. Сбегая за ним по ступенькам, внезапно спросила:
– А соседка твоя, Даша, тебе нравится?
Брат насмешливо отринул подобную глупость:
– Никакая женщина не может быть лучше компьютера! Дашка неплоха, кто спорит, но отвлечь меня от хорошей компьютерной игрушки ни одна красотка не в состоянии!
Подошел к своей машине, махнул на прощанье рукой и уехал. Расстроенная Татьяна села в свою красную «мини» и помчалась по делам. Вспомнила об уговоре с подружками только вечером, уже лежа в постели. Позвонила Шуре, надеясь, что та еще не спит.
Шура действительно взяла трубку. Обрисовав ситуацию, Татьяна спросила, как передать ключи. Подруга задумалась.
– Ну, их лучше Оксане отдать. Дан ее же брат, не мой. Но ей сейчас лучше не звонить, поздно уже. Она же новобрачная. Сама понимаешь.
Обе меланхолично вздохнули, припоминая себя в этом качестве, и распрощались.
На следующий день ключи были уже у Оксаны. Позвонив брату и предупредив его о своем приезде, она заскочила к нему в офис, пожертвовав обедом. Глядя на его понурую фигуру, испытала острое сожаление и удовлетворение одновременно. Пусть, пусть пострадает, это ему на пользу. Может, научится беречь то, что имеет. Молча достала из кармана ключи и потрясла ими перед носом страдальца.
Он недоуменно проследил за ними взглядом.
– Это еще что такое?
– А это ключи от квартиры, где Даша живет. Сергея не будет, он уехал к матери, она приболела.
У Дана распрямились плечи, огнем полыхнули глаза, и он неуловимым движением выхватил ключи у сестры.
– На криминал меня провоцируешь, сестренка?
Она сердито предупредила:
– Только поговори! Без рук! Не сможешь убедить – уходи! Никаких приставаний!
