Анна облокотилась на каменню стену, опоясывающую утес, и заплакала. Она плакала из-за Грэм, из-за того, кем она была и что потеряла. Она плакала из-за себя, потому что любила ее, но никогда ее не узнает. Она плакала о годах, которые прожила, не зная себя, слишком поздно осознав, что такое настоящая любовь. Она плакала, а сильный ветер сушил ее слезы.
Когда первый луч теплого летнего солнца коснулся ее щек, она открыла глаза новому дню, который казался еще более ясным и одиноким, чем все предыдущие дни ее жизни. Она присела на старую обветренную скамю, чтобы встретить рассвет, тут и нашла ее Грэм.
"Анна?" – сказал глубокий голос, который она бы никогда ни с чем не спутала.
Анна подняла голову и увидела Грэм в той же одежде, в которой она была за ужином, помятую и уставшую.
"Как ты всегда знаешь?" – тихо спросила она.
Грэм слегка улыбнулась. – "Воздух движется иначе, когда ты рядом".
"Тебе стоило стать поэтессой, а не пианисткой," – сказала Анна сквозь слезы, которые нахлынули на нее снова. – "Хотя, наверное, разница небольшая. Пожалуйста, садись".
Грэм присела, вытянув вперед свои длинные ноги и со вздохом отклонилась назад. Она легко провела по плечу Анны и положила руку на спинку скамьи.
"Как твоя работа?" – спросила Анна. Она была растеряна из-за близости Грэм, но не хотела уходить.
Грэм устало пожала плечами.
"Если бы я знала. Я всего лишь пытаюсь поймать то, что слышу. Я не смею это анализировать. Не хочу понять, что это мусор".
"Ты спала?"
"Анна, ты такая любопытная. Какая разница?" – спросила она без злости. Забота Анны смущала ее. Многие люди в ее жизни заявляли, что заботятся о ней, но осталась лишь Хэлен, и она любила Грэм всю жизнь. Почему незнакомка проявляет к ней доброту сейчас, когда она лишилась всех талантов, она не понимала.
"Потому что я…" – Анна запнулась на слове, которое не была готова произнести. – "Потому что ты заслуживаешь, чтобы о тебе заботились, Грэм. Но ты ушла от вопроса. Ты спала?"
"Ровно столько, сколько возможно на этих древних стульях из прошлого века," – призналась Грэм. – "Анна," – начала она устало, – "расскажи мне о том, что ты любишь. Расскажи о том, чего я не вижу".
Пока Анна говорила, напряжение Грэм ушло, ее дыхание стало ровным и глубоким. Анна рассказывала о любимых городах, о фильмах, над которыми плакала, о книгах, которые читала десятки раз. Рассказывала о своей семье, о друзьях и мечтах. Она еще долго говорила после того, как думала, что Грэм уснула, потому что не хотела ее отпускать, потому что ей было приятно, что какая-то часть Грэм узнает ее секреты. Когда она наконец замолчала, было уже совсем светло.
"Итак," – пробормотала Грэм, которая на удивление Анны не спала, – "ты любишь Нью-Йорк, французское кино с субтитрами, дикие цветы и что еще?"
"Я люблю тебя", – ответила ее душа.
"Ярдли," – прошептала Анна с замиранием сердца. – "Я люблю Ярдли".
"Да," – сказала Грэм, вставая. – "Это заметно," – она нахмурилась, поворачиваясь к дому. – "Уже половина восьмого?"
"Семь двадцать", – подтвердила Анна.
"Тогда я вынуждена попрощаться. У меня встреча за завтраком".
Анна выпалила, не подумав: – "Конечно же, Кристина поймет, если ты пойдешь спать! Ты была на ногах всю ночь!"
"Боюсь, Кристина никогда не проявляла терпения, когда моя работа мешала ее планам," – спокойно заметила Грэм. – "Уверена, это не изменилось".
Она коснулась рукой плеча Анны. – "Спасибо за эти моменты спокойствия, Анна. Увидимся за ужином".
С этими словами она ушла, а у Анны впереди был длинный пустой день.
***
Когда Анна закончила работу, благодарная за каждое задание, которое могло отвлечь ее от мыслей о Грэм, она была очень рада увидеть, что "Ягуара" Кристины не было перед домом. Один лишь его вид вызывал у нее тревогу. Вместо него стоял знакомый грузовик с логотипом "Женской работы".
Дафна Геральд и ее команда из двух женщин были ландшафтными дизайнерами, которых она наняла для уборки сада и перевозки материалов. Теперь они постоянно работали в Ярдли, и Анна планировала оставить их на полставки после окончания лета. Они были дружелюбными, работали быстро и эффективно. И что важнее всего, они понимали особенные обстоятельства Грэм. Было невозможно предугадать, когда Грэм захочет пройтись по одной из многочисленных дорожек сада или сорвать что-то в огороде. После случаев с тачкой и маляром Анна всегда была начеку. А эти женщины и без ее напоминаний были аккуратны с инструментами и все за собой убирали.
Когда Анна вышла из-за угла, она заметила, как Грэм и Дафна увлеченно беседуют. Грэм стояла в своей обычной позе, прислонившись бедром к баллюстраде, руки в карманах, и улыбалась Дафне, которая стояла на дорожке всего в нескольких шагах. Дафна была смуглой, подтянутой, и по выражению ее лица было заметно, что она увлечена хозяйкой Ярдли. Дафна и женщины из ее команды не скрывали, что они лесбиянки, и до этого момента для Анны это не имело значения. Но сейчас Анна была уверена, что видит во взгляде Дафны что-то очень похожее на вожделение, когда та смотрит на Грэм. До нее донесся низкий шепот звучного голоса Грэм, и как всегда она разволновалась.
Когда она увидела Грэм и Дафну вместе, хотя в этом разговоре не было совершенно никакого подтекста, Анна поняла, как сильно физическое присутствие Грэм влияет на нее. Она считала ее невероятно красивой с первого дня знакомства. Ее очаровывала утонченность и физическая сила рук Грэм, когда она жестикулировала. Ветер, раздувавший волосы Грэм, всегда вызывал у Анны желание убрать выбившуюся прядь с ее лба. И когда она смотрела в бездонные темные глаза Грэм, то чувствовала, как что-то сжимается глубоко внутри.
У нее сдавило в горле, когда она собрала воедино все воспоминания о Грэм и четко осознала, что хочет ее. И в этот момент она поняла причины своей антипатии к Кристине. Она знала, что когда-то Грэм любила ее, и возможно, все еще любит, и то, с какой любовью она к ней прикасается. В ней разыгралась ярость, когда она подумала, что Грэм тратит свою бесценную страсть на человека, который ее не разделяет, который бросил ее, когда она больше всего в нем нуждалась. Анна вдруг поразительно ясно поняла, что она хочет, чтобы вся страсть Грэм была направлена на нее. Это открытие было таким очевидным, что у нее закружилась голова. Она не сомневалась в своем желании, ее тело кричало о нем.
Анна отвернулась от женщин в саду. Ее реакция на вид Дафны и Грэм вместе была почти такой же, как на приезд Кристины. Она чувствовала страсть к Грэм при каждом вздохе, и задыхалась от невозможности ее удовлетворить. По глупости она позволила себе верить, что Грэм чувствовала что-то похожее на то, что она не могла отрицать каждый раз, как видела ее, слышала в коридоре ее шаги или ее музыку. Она должна бы знать, что для такой сильной и страстной женщины, как Грэм, любовь к Кристине не могла пройти.
