Время от времени приезжали бы сюда…"
«Нет, с меня хватает и городской квартиры… Кроме того, экзотики тоже должно быть в меру… Покупать дом, это значит ухаживать за ним, ремонтировать крышу и все такое прочее… Это не для меня… Вот пусть Люся выходит замуж за Ведерникова или Селезнева и остается здесь жить навсегда…»
— Это ничего, что мы за столом говорим о вскрытии? — спросила раскрасневшаяся от водки и закуски Наталия. — Если тебя тошнит, Люся, мы перейдем в комнату…
— Нет-нет, даже интересно… — Люся смотрела на сидящего напротив нее Володю Ведерникова и представляла его в домашней обстановке с маленьким ребенком на руках. От этих мыслей она невольно улыбнулась.
— Я что, такой смешной? — спросил, тоже улыбаясь, Володя. — Или вы хотите, чтобы я налил вам еще немного вина? Или водки?
— Нет, спасибо, мне уже достаточно…
Наталия, услышав ее голос, нахмурилась: ведь она так и не выяснила, откуда у нее синяки на пятках.
Вскрытие тела Любы Прудниковой состоялось в местной больнице. Эксперт Петр Курочкин, которого Самсонов все-таки вытащил из постели своей очередной подружки и привез в Вязовку, при участии Ошерова осмотрел труп, сделал анализы и пришел к выводу, что Прудникова перед смертью алкоголя не принимала, наркотики не колола и не нюхала.
И что смерть, естественно, наступила вследствие нанесения ножевого удара почти в самое сердце.
Если судить по результату допроса Аржанухина, то на ноже (а Ошеров отдал в присутствии понятых пакет с большим кухонным ножом с голубой пластиковой ручкой, тем самым, который он извлек из груди Любы) должны быть отпечатки пальцев Аржанухина, поскольку, по его словам, он пытался вынуть его из тела Прудниковой, когда она еще была жива. Кроме отпечатков пальцев Аржанухина на ручке ножа должны быть также отпечатки пальцев и Ошерова, которому пришлось довести это дело до конца, то есть окончательно вынуть нож, чтобы потом убрать его в пакет. Но вот чьи еще отпечатки хранил нож, предстояло выяснить, а для этого его надо было отправить на экспертизу.
Кроме того, никто не знал, чей это был нож.
Возможно, что и самой Любы. Что касается красной юбки и белой блузки, найденных в доме у Аржанухина, то он видел их впервые и ответить на вопрос, кому эти вещи принадлежали, не смог. Самсонов, обследовав дом Аржанухина, нашел доказательство того, что кто-то пытался в него проникнуть (или проник) в отсутствие хозяина: в дальней комнате было высажено оконное стекло, а на раме остались следы грязи и снега. Все это указывало на то, что женские вещи, сложенные аккуратно в пакет, Аржанухину могли подбросить.
На вопрос, убивал ли он Любу Прудникову, Андрей ответил отрицательно. А когда его спросили, подозревает ли он кого-нибудь в том, что с ней случилось, он, сжав челюсти, ответил, что нет, но если узнает, то убьет, даже если его после этого и посадят. Когда Самсонов задал ему вопрос, с кем еще из местных мужчин встречалась Прудникова, Аржанухин ответил, что не знает. Но все присутствующие поняли, что на этот вопрос он, даже если бы и знал ответ, все равно не стал бы отвечать. А потом он стал требовать адвоката…
На другой день дороги расчистили, в райцентр выехал местный автобус, все вздохнули с облегчением. Стоял солнечный морозный день. Дети катались с горок, женщины высыпали на улицу поглядеть, как будут увозить на желтой милицейской машине Аржанухина.
Но когда открыли дверь склада заготконторы, где всю ночь дежурил сам Ушаков, то оказалось, что Аржанухина нигде нет. Та комнатка с зарешеченными окнами и дверью, под которой спал на сдвинутых стульях участковый, оказалась пуста: пленник сбежал, высадив решетку, через окно. На полу комнаты искрился иней…
* * *
Как ни пыталась Наталия вызвать на откровенный разговор Люсю, та словно воды в рот 1 набрала. На вопрос, понравился ли ей кто-нибудь из приезжих, она вяло ответила, что «Ведерников ничего», и на этом разговор закончился. Затем, сославшись на дела, Люся ушла.
— Что с ней? — спросил Валентин.
— Понятия не имею. Я думала, что ты знаешь.
Ей казалось, что их отношения с Жестянщиком подошли к своей логической развязке: она не доверяла ему, а без доверия любовь растаяла, как снег на горячей ладони.
— Мне уехать? — спросил он, прочитав ее взгляд. — Ты только скажи…
Она пожала плечами, потому что не могла признаться в том, что ночью, когда все спали (Ведерников и Селезнев уснули на большом старом диване в дальней комнате, поэтому-то Наталия и не музицировала на пианино), она проснулась, оттого что поняла, что Валентина рядом нет. Она на цыпочках пересекла гостиную, обошла все комнаты и даже заглянула в кухню, но и там не обнаружила ни Валентина, ни Люсю. Она нашла их в саду, в летней кухне, их обнаженные тела можно было увидеть за прозрачным оконцем извивающимися при свете свечи, стоящей на подоконнике и превращающей своим фантастическим янтарным светом внутренность домика в подобие декорации к эротическому спектаклю. Особую прелесть этой картинке придавал фон: опушенные снегом ветви садовых деревьев, ярко-синий ночной воздух в просвете между ними и повисшая низко, почти над самой крышей домика, сливочного оттенка луна.
* * *
Он собрался за четверть часа, подошел к Наталии, которая с меланхоличным видом чертила что-то в своем блокноте, сидя на диване, и опустился перед ней на колени.
— Я все знаю, — облегчила она расставание, тем самым придавая полную ясность происходящему, — так что можешь не мучиться в догадках. Мне непонятно только одно: почему у нее отбиты пятки?
— Какие еще пятки, о чем ты?
— Ты — обычный жестянщик, и этим все сказано… Предательство — одна из форм существования подлецов. И знай, что в этой ситуации — я на стороне Люси.
Он уехал. А Люся, вернувшись из своей квартиры, где она судорожно собирала вещи, чтобы сказать Валентину, что она готова уехать с ним в город, не увидев его черной «Волги» во дворе, так и застыла возле калитки…
— Заходи, замерзнешь, — услышала она голос Наталии.
— Он что, уехал?
— Уехал. Свежий воздух пошел ему на пользу. Он развлекался как мог… Но ты не расстраивайся. У тебя еще осталась я.., и Ведерников. Мужчины приходят и уходят, а женщины остаются. Подумай об этом как-нибудь на досуге. А что касается страсти, то я рада, что ты ее наконец испытала.
Наталия легко спустилась с крыльца и, пройдя мимо ошалевшей от всего увиденного и услышанного Люси, открыла дверцу своей машины. Она уже успела очистить «форд» от снега и даже прогреть салон.
— А ты-то куда? Тоже уезжаешь?
— Нет, я еще вернусь. Ключи у меня есть, так что не переживай…
