— То, что я сказала, там… В офисе… Я очень за тебя беспокоюсь. Ты последнее время сам не свой.
— Это дороже любых признаний, Рыжая, — снова протянул руку, погладив по голове, а потом неожиданно притянул к себе, крепко обнимая, — У нас все так странно, Вер…
— Но это ничего не меняет, — постаралась поднять голову, но он не дал, крепче обхватывая девичий силуэт, так, чтоб она упиралась макушкой в его подбородок.
— Да. Это ничего не меняет.
Уже дома, после того, как Сахнов подбросил и не оставшись на чай уехал, Вера собрала все грязное шмотье, благополучно снятое с Исаева, пока он сам мылся в душе и прямо с тазом села на кровать. Из барсетки раздалось жалобное пиликанье и Вера недолго думая, достала из нее трубку. Тревожное мигание зеленого экрана и имя абонента.
Инна.
Вера следила, как упорно, абонент хотел дозвониться, набирая снова и снова, почти требовательно и настойчиво прося взять трубку.
Не стала. Хотя очень хотелось. А еще хотелось расплакаться от бессилия, что она собственно и сделала, поставив таз на пол и выключив свет. Исаев пришел практически сразу, стоило ей только лечь в постель. Она слышала, как он швырнул полотенце на пол, и кровать прогнулась под его весом, когда он лег рядом.
— Каждое твое признание, каждый твой взгляд, каждая твоя улыбка, как очередное доказательство твоей веры в меня… Мне иногда так этого не хватает, — снова признание и он придвинулся ближе, обнимая ее сзади.
— Завтра все будет по-другому.
— Да.
— Ты снова станешь злым и вечно занятым?
— Да. А еще у меня будет болеть голова и тогда я вообще буду рвать и метать молнии. Ты готова?
— Да. Я ко всему готова.
— Порой мне кажется, что я тебя не заслуживаю.
— Так и есть.
Артем замолчал, целуя в темноте девичью макушку, а потом зарылся носом в волосы и ему хватил буквально пары минут, чтобы дыхание, наконец, выровнялось, и он уснул.
Телефон снова брякнул, извещая о принятом сообщении. Вера выбралась из-под Исаева, на ощупь находя телефон в кресле. Инна все никак не могла успокоиться. Вера отключила телефон, снова бросая его в пучину кресла и короткими перебежками добралась до кровати, поближе пододвигаясь к похрапывающему Исаеву.
Совет счастливой семейной жизни — меньше знаешь, крепче спишь.
7
Пару раз, удовлетворенно хрюкнув, Исаев схватил Веру за сиськи и прижался поближе. По комнате гулял сквозняк, заставляя тюль то и дело развеваться. Вера почувствовала, как замерзли неприкрытые одеялом плечи и, поежившись, перевернулась на другой бок, лицом к Артему.
Совместная жизнь с Исаевым преподносила разные сюрпризы и плохие и хорошие, но просыпаться утром и видеть его рядом, это было сюрпризом из категории «редкие». Это действительно было редко, и Вера так обожала эти моменты. Потискать его с утра (хотя бы с утра, потому что он не всегда позволяет его делать с собой), прижаться грудью к спине, пока он умывается, млея от того, какой он еще горячий, после сна. В такие моменты, Вера была крайне молчалива, стараясь не нарушить момент своих же мечтаний. А еще просто потому, что ему нужно было какое-то время с утра, чтобы посидеть, подумать, мысленно набросать план на день, да просто вспомнить то, что ему снилось. Она старалась ему не мешать, хотя и получалось с трудом — боясь спугнуть его утренними разговорами, она ходила за ним тенью, просто наслаждаясь его присутствием.
Губа, после вчерашних рыцарств опухла и Вера с сожалением, еле дотрагиваясь, провела по ней пальцем. Пластырь, которым она вчера ему заклеивала рассеченную бровь, пропитался кровью. Он глубоко дышал, изредка, скорее всего, неосознанно проходясь по ее телу ладонью.
Вера, закусив губу, скользнула рукой под одеяло, скользя ладонью по груди, потом животу, спускаясь ниже, наконец, касаясь жестких волос на лобке. По утрам у него все работало как часы, поэтому она не удивилась, легко трогая пальцами стоящий член.
— Смелее, — подбодрил ее мужской, до жути хрипящий голос, сквозь нахальный смешок, заставив ее дернуться.
— Я думала, ты спишь еще.
— Трудно спать… Звук звенящих яиц мешает, — он снова усмехнулся, кладя ладонь ей на спину, трогая позвонки и лопатки. Глаза так и не открыл. А Вера, отчего-то засмущалась, и опустила глаза, — Ну чего ты замолчала? Что у нас на завтрак сегодня, хозяйка?
Клинкова откинула одеяло, заставляя и его тело и свое покрыться мурашками, от утренней прохлады и недолго думая, взяла его член в рот.
«Не знаю, что там у тебя на завтрак, у меня… Ты».
Исаев выпустил свистящий выдох, сквозь зубы и дернулся бедрами вперед.
А что, это, правда, что все мужики любят утренний минет? Клинкова чуть поменяла свое положение так, чтобы можно было видеть его лицо в тот момент, пока она с максимальным усердием облизывала головку. Артем, нахмурился, продолжая вжиматься затылком в подушку, что вызвало у Веры неожиданный полу-вздох, полу-стон.
— Блять… — зашипел Исаев, разводя ноги шире и кладя ладонь ей на затылок.
— Тебе нравится? — девушка с похабным хлопком, выпустила член изо рта, наклоняясь к нему ближе, еще больше прогибаясь в пояснице.
— Мне нравилось бы еще больше, если бы ты не останавливалась. Давай малыш, осталось недолго.
Усмехнулась, не узнавая его голос. Он продолжал хрипеть. Переползла, присаживаясь, напротив, между его разведенных ног, и упираясь ладонями об внутреннюю сторону его бедер, вернулась к крайне увлекательному занятию. Это было забавно, потому что в такие моменты, он был рассеянным, задумчивым, отстраненным, сосредотачиваясь только на своих внутренних ощущениях. Вера тихо наслаждалась, из-под ресниц наблюдая, как он иногда сжимает пальцами правой руки одеяло или как приоткрывает губы, в попытке сделать вздох.
Девушка, вытерла губы, принимая сидячее положение там же, между его ног, пока Исаев приходил в себя, отмечая про себя, что ей бы тоже не помешала разрядка. Внутриутробное рычание, как воинственный клич животного, с которым он кончил, вызвал довольно неоднозначные отклики в женском теле. Хотя почему неоднозначные, очень даже однозначные, вполне конкретные.
За все то время, что они были вместе, Вера постоянно думала о том, что зависеть от мужчины чисто в физическом плане, это достаточно тяжело. Ну, то есть, вот ты смотришь на своего мужика, он поправляет часы на руке и делает это как-то совершенно обыденно, как он привык это делать, и ты вдруг возбуждаешься, от этого жеста, а нельзя. Потому что вы на работе и в кабинете куча людей. И потом будет нельзя, потому что у него много работы. И приходится ждать до вечера, изнывая на протяжении дня от неудовлетворенности. Или, например, когда едете в машине — смотришь на него, как он уверенно сжимает руль, как расслабленно сидит, иногда бросая сосредоточенный взгляд по зеркалам, а потом, сигарету в зубы и тебя опять накрывает. Для него в этом нет ничего особенного, он делает это каждый день, обычные мужские повадки, а тебя навязчиво начинает потряхивать от завязывающегося узла где-то внизу живота. И опять облом. Тяжело.
— Хочешь, сварю тебе бульон? Ты выглядишь помятым, — призналась Клинкова, облизывая покрасневшие губы, сползая с кровати.
— Неужели? — Исаев, закинув руки за голову, усмехнулся, наблюдая, как Вера тихо передвигается по комнате в поисках халатика, — Останься так.
Девушка замерла, поворачиваясь к нему с ехидной улыбкой.
— Тебе что, не нужно сегодня на работу?
— Нужно. Просто ты выглядишь так… Соблазнительно… Я не могу упустить этот момент. Ты вообще в курсе, что обнаженное женское тело во все времена было предметом высокого искусства?
— Слушай, искусствовед… — Вера снова улыбнулась, поднимая таз, с вчерашней грязной одеждой Исаева, — Заправь хотя бы постель. И набери Косте, потому что мне тоже надо в офис.
- Посмотрите только на нее, в офис ей надо, — Вера зашла в ванную, когда в спину раздался мужской голос.
