Анна с восхищением оглядела творение, созданное их совместными усилиями: через весь участок тянулась ровная дорожка, выложенная гладкими камнями, по левой стороне от которой, стояли высокие деревца в пышных белых сарафанах, придавая праздничный, торжественный вид всему саду.
— Я даже и представить не могла, что такое может быть. Маме очень понравится, очень! Николай, вы… ты… я даже не знаю, что бы делала сама! Спасибо, огромное спасибо!
Она подняла на него свои удивительные глаза, которые блестели от восторга и отливали необычной яркой синевой, совсем подавляя их спокойный серый цвет. И словно опомнившись, девушка воскликнула:
— Ты ведь целый день ничего не ел!
Николай несколько растерялся. Пока Анна любовалась новой дорожкой, сам он занимался тем, что созерцал это удивительное создание в светло-коричневых шортах и кремовой рубашке, завязанной спереди на узел поверх майки-топа, чтобы не сгореть на солнце, с гривой темно-каштановых волос, перехваченных лентой, и в испачканных цементом перчатках. Несколько прядей выбились из-под ленты и непослушно свисали, обрамляя нежный овал лица, придавая ему детскую невинность. Застигнутый врасплох, он пару секунд соображал, о чем она говорит. Но, встретив ее взгляд, у него совершенно все вылетело из головы, и он утонул в этих синих глубинах.
— Ты ведь, наверное, ужасно голоден? — совершенно обыденная фраза вернула его к реальности.
— Совсем не так, как ты думаешь, — осторожно ответил он изменившимся голосом и, заметив небольшое пятно у нее на лбу, осторожно вытер его тыльной стороной ладони.
Она была слишком возбуждена, чтобы заметить легкую хрипотцу, прозвучавшую в ответе.
— Я думаю, что смогла бы… Николай, что случилось?
— Спасибо за предложение, но я немного устал, будет лучше, если я пойду.
В его голосе прозвучали почти стальные нотки. Он слабо улыбнулся и, поправив выбившуюся прядь, быстро развернулся и ушел, оставив Анну в недоумении.
Анна машинально провела по лбу, там, где коснулась его рука, так и не поняв, что она сделала не так, что он просто сбежал. Немного постояв, любуясь делом своих и его рук, она быстро собрала пустые вёдра и таз, и понесла их в баню, совсем не давая отчета в том, сколько понадобилось мужества ее сегодняшнему помощнику, чтобы отказаться и уйти.
Николай ввалился в дом грязный и злой.
— Свежий воздух пошел тебе на пользу, — приветствовал его отец, но Николай не заметил его иронии.
— Я возьму чистое полотенце и пойду в душ.
— Есть будешь? — спросил Григорий уже в пустоту, так как сын уже поднялся по лестнице.
— Нет, — рявкнул тот.
Николай прекрасно понимал, что отец ничем не заслужил такого отношения, но не сдержался. А все потому, что уже давно не был с женщиной и пялился с открытым ртом на нее, чуть ли не капая слюной. Он отогнал мысль, что с самого знакомства пытался соблазнить Анну, как довольно симпатичную девушку. Но только сегодня узнал, какое это чистое, невинное создание, которое почти весь день с неподдельным интересом слушало всю ту чушь, что он нес, искренне восхищаясь его знаниями. Она похожа на нераспустившийся цветок, который он просто не смеет трогать своими грязными лапами.
— Отец, я немного устал, — спустившись, сказал Николай извиняющимся тоном, — поэтому хочу помыться и лечь спать. — Он немного помедлил и добавил:
— Днем я пил холодный чай с ужасно сладкими вафлями и меня мутит от одного упоминания о еде.
С этими словами Николай вышел, оставив отца довольно улыбаться.
— Э, нет, сынок. Тебя мутит не от еды. Ты просто нашел то, что не можешь сразу съесть…
Николай разделся и обмотал вокруг талии полотенце. Напрасно он отказался от ужина. Сейчас, когда он немного успокоился и помылся, то понял, что голоден, как сто индейцев, но не хотел признаваться в этом отцу. Поэтому ходил по комнате и, наконец, подошел к окну. Уже стемнело. В окнах соседнего дома горел свет. Шторы не были задернуты, и он прекрасно видел то, что попадало в обзор окна. Анна лежала на животе, болтая ногами в воздухе, и читала. Рядом, свернувшись, спала кошка. Короткий халат едва прикрывал ее бедра, а маленькие ступни и стройные лодыжки были представлены на его обозрение. Вдруг она перевернулась на бок соблазнительно выставив на показ золотой загар бедра. «Вот ведьма, не такая уж ты невинная ромашка, раз выставляешь свои голые ножки!» — снова разозлился Николай.
И, словно услышав его мысли, девушка резко соскочила с дивана и задернула шторы, заставив Николая чертыхнуться и отойти от окна.
Когда Анна закрывала шторы, ей показалось, что она видела мужскую фигуру в окне на втором этаже. Но, может, это ей только показалось. Она спокойно вернулась к захватившему ее детективу, который остался лежать раскрытым на диване.
Николай упал на старую тахту, сосланную в качестве дачной мебели, и закрыл глаза. Он злился то на себя, то на Анну, причем, не зная на кого больше. В конце концов, решил, что будет лучше, если он завтра же уедет отсюда от греха подальше. Или, наоборот, к греху поближе? Однако, вспомнив о Mapинe, он брезгливо поморщился. Но он точно уедет завтра утром. Убаюканный этой мыслью, он уснул. И лишь маленькая фея с необыкновенными серо-синими глазами и ангельской улыбкой всю ночь ускользала от него в цветущем саду.
Глава 14
Григорий сидел напротив Василия Левина и его жены Екатерины Михайловны, осторожно подсчитывая количество взяток.
— Две, — неуверенно произнес он, и Василий Егорович отметил на тетрадном листе, на котором записывал счет.
— Мне три, — протянул Левин, занося в графу и искоса посматривая на свою жену.
— Пас, — Екатерина Михайловна вытянула губы трубочкой, а потом улыбнулась, обозначив на своих щеках милые ямочки, которые ей так шли.
— Катя — пас, — прокомментировал, делая запись, ее муж.
На руках у всех было по семь карт, и две взятки оставались лишними. Григорий решил начать игру с туза червей, а не с козыря, как задумал раньше, надеясь, что у кого-нибудь не окажется червей, но ошибся. И первая взятка была его. Оставив даму бубен, он выкинул десятку, и тут же ему повезло, Левин забрал ненужного уже козыря.
— Так, значит, Коленька решил уехать? — переспросила Екатерина Михайловна, вынимая восьмерку пик и кидая на стол.
— М-да. Никак не ожидал я этого. Мне казалось, что он здорово здесь зацепился, но ведь он такой непредсказуемый… — растягивая слова, произнес Ротов.
— Ничего, вот увидишь, скоро вернется, просто девчонка дала ему от ворот поворот. Еще раз пики, пожалуйста, — Левин бросил вальта.
На сей раз у его жены пики кончились, и ей ничего не оставалось, как забрать ненужную взятку себе козырной шестеркой.
— Толку-то, — усмехнулся расстроенный отец. — Она вот-вот должна уехать, если уже не уехала.
— Не волнуйся ты так!
— Тебе хорошо говорить, у тебя два сына и оба уже женаты, а сам уже весь оброс внуками! — не без зависти произнес Григорий.
— Ох, ведь Мишина Оленька-то опять беременна, — воскликнула Екатерина Михайловна.
— Да, Мишка — парень не промах, — с гордостью произнес Левин.
— А Светка, зато, ни за что не хочет рожать второго.
— Да мне бы и одного внука хватило бы, — вздохнул Григорий, — Егорыч, забирай, твоя.
— О, черт, — Егорыч забрал последнюю взятку, которая была у него уже четвертая. Татьянина старшая-то побойчее, а Анютка — все больше с книгами сидела, да тут кавалер-то ее, этот… как там его… да бог с ним! Татьяна говорила, что она и не переживала вроде, только стала как неживая.
— Скажешь тоже! — воскликнула жена. — Вон девица какая! Милая, добрая!
— То-то и оно, что милая и добрая, да только не скоро она к себе парня подпустит, — сказал муж.
— Э-э, да Николаю такую и надо! Чтобы знал, что не все девки по нему сохнут! — раскладывая карты веером, резюмировала Екатерина Михайловна.
— Доставай-ка, Ротов, еще пива, а то это уже теплое совсем, — Левин почесал бровь, слегка тронутую сединой, — пас.
