— Как ни странно, но да.
— Это как кому-то рожу расквасить. Только рожу не сожрешь.
— Что у тебя за сравнения? — не выдержала я, отмывая руки. — То ты нормально разговариваешь, то куда-то скатываешься.
— Уж какой есть, — ответил он. Когда я повернулась, то заметила, что он улыбается. Не пытается улыбнуться, а именно улыбается. Искренне. До этого я видела лишь случайные улыбки, которые тут же пропадали. Или улыбки, за которыми прятался вызов всему миру. — Когда плохое настроение, то тесто — это хороший способ его поправить. Или скинуть злость.
— Посмотрим во что вечером превратиться «колобок».
— Я тебе скажу: он превратиться в здорового колоба, который решит от нас сбежать.
— Колоба?
— Лады, мордоворота. Так лучше? Вот. Уже смеешься. Теперь можно ехать.
Через Флерово шла дорога к моему городу, поэтому нам не пришлось выезжать на федеральную трассу и ехать мимо печального поворота. Павел начал разговор, что он мог бы и остаться со мной, если мне так тяжело. Такое ощущение, что с ним кто-то переговорил. Я хотела верить, что он сам до этого додумался, но наблюдая за Павлом, пытающимся подобрать слова, понимала, что он пока не оценивает всю ситуацию. Он не видел ничего плохого обвинять меня в том, что я не могла сохранить семью и не понимал, почему Кеша попросил его замолчать, хорошо, что не заткнуться. Павел не понимал, или не хотел понимать? Похоже, я испортила ему представление о семье. И опять же, почему я? Мы жили с Гришей вместе. Эта была наша вина. Страшно было представлять, какая у Павла будет в дальнейшем семья, как будет себя вести Рита, когда решит выйти замуж. Я их упустила. Не занималась воспитанием, почти не интересовалась достижениями. Можно оправдываться работой, но на деле я их упустила.
Гриша ждал уже около суда вместе с недовольной Ритой, документами и попытками из меня выбить денег. В итоге мы договорились, что я оставляю свою долю квартиры детям и машину, но при этом они от меня отстают с алиментами. Мы это даже успели оформить нотариально. На этом настоял дед Леша, чтоб никаких больше споров у нас не было. Он явно был недоволен моим решением, но хоть не осуждал. Этому можно было порадоваться, только радости не было.
Вещи собирать не пришлось. Гриша или Рита их собрали сами. Покидали в мешок и оставили в прихожей. Кроме тряпок, забирать было особо нечего. Плойку и фен Рита забрала себе, сказав, что она без них не сможет. Планшет давно перешел к ней. Косметичка была убрана к вещам. Оказалось, что вся жизнь — это мешок тряпок. Нормально, но грустновато.
Договорившись, что мы остаемся на связи, а когда я вновь устроюсь на работу, то буду помогать деньгами, я отдала ключи Грише. Вот и закончилась моя семейная жизнь. Пусть мы еще были с ним женаты, но о примирении речи не шло.
Кеша все это время не выходил из машины. Даже дверь открывал мне дед Леша. Видимо у них это было принято в семье, а меня до сих пор удивляло такое положение. Кеша не поднимался ко мне в квартиру, поэтому мешок мы выносили с дедом Лешей и закидывали его в багажник.
— Все нормально? — спросил Кеша. — В этот раз обошлось без драк?
— Нормально? — ответил дед Леша. — Мы могли с него денег срубить, а в итоге она ему все отдала. Притом что дети все равно к ней переберутся.
— Тебе жалко чужих денег? Не надо быть таким жадным, — ответил Кеша, заводя машину.
— Мы договорились, что дети будут жить с отцом.
— Да они еще десять раз с ним поругаются и к тебе прибегут, — ответил дед Леша. — Ты видела Леру?
— Пару фотографий.
— Посмотрела бы еще видео с ней. Не думаю, что они ее выдержат, — ответил дед Леша. — Она без царя в голове!
— С такими девочками хорошо мутить на стороне, но не жить, — ответил Кеша. — Вангую, что довольно скоро мужик с ней расстанется. Найдет другую бабу, которая будет выживать детишек. Тогда они к тебе и прибегут. Так сказать, будут просить политического убежища от мачехи, которая их не понимает. Нас ждет еще веселое время с походами туда-сюда. Я просто подумал, что мы можем это все отложить. Пока насладиться своеобразным медовым месяцем. Их не тревожить, себе нервы не ломать. Они у нас и так порваны достаточно. Блин, извиняйте, но я закурю.
— Ты почти бросил, — напомнил дед Леша.
— Вчера опять начал и понеслось. Хрен с ним. Потом второй раз попытаюсь. Вот забеременеет Вера, а детям сигаретный дым вреден, тогда и брошу.
— Значит, некогда, — ответила я. — Мы уже говорили на эту тему. Я не в том возрасте, чтоб детей рожать.
— В чем проблема? Климакс наступил?
— Кеш! Я даже обсуждать это не буду!
— Мне же интересно, — закуривая, спросил он. — Всегда можно что-то подлечить, пока есть время. Кстати, когда у тебя была неудачная беременность?
— Три года назад.
— Ну, еще можно попытаться.
— Я тебе инкубатор? Говорю же, что если тебе нужны дети, то найди какую-нибудь девушку, которая будет рада завести семью. Я уже один раз попыталась. С меня хватит.
— Дед, чего за женщины пошли? Используют нас, мужиков. Спать согласны, а семью не хотят! Блин, обидно, — сказал Кеша.
— И не говори. Куда катится мир! — вздохнул дед Леша. — Вот и Любка так же себя повела. Жить — живем. А семью, говорит, не хочу. Всю жизнь меня только использует.
— Вот и я о том же!
— Выбирайте тех, кто не использует, — ответила я.
— Было бы все так просто, — сказал Кеша.
— Полностью поддерживаю, — согласился дед Леша.
— Ладно. Давай так договоримся. Кувыркаемся с тобой без презервативов и таблеток. Получится ребенок — будем растить. Не получится — значит не судьба.
— Ничего, что мы с тобой знакомы три дня? Тебя это не смущает?
— Хочешь, докажу серьезность своих намерений? Я тебя в квартире зарегистрирую.
Я не выдержала и рассмеялась. Сколько я слышала историй, как женщины боялись начинать отношения с мужчиной, только потому, что он просил сделать временную регистрацию! Или слышала, как люди разводились, когда отец не хотел прописывать на свою территорию ребенка! Квартирный вопрос всегда стоял остро, спорно и конфликтно.
— Мне не нужна регистрация. Я к матери зарегистрируюсь. Все равно там есть доля в квартире.
— Нет. Я тебя к себе зарегистрирую. Будешь со мной жить. Так дед?
— Дело твое. Но я бы за этой альтруисткой приглядывал.
— Глаз не спущу, — пообещал Кеша. — Заедем на заправку. Надо бак наполнить.
Пока Кеша заправлял машину, мы с дедом Лешей вышли размять ноги.
— Ты понимаешь, что он специально тебя дразнит? Хочет отвлечь.
— Догадываюсь, но не до конца уверена.
— Иногда у него это получается топорно, но парень старается. Если учесть, что ему самому тяжело, то получается у него неплохо. А за детей не переживай. С Павлом мы контакт наладили. Я за ним пригляжу.
— И как?
— Мы с ним в одну компьютерную игру играем. Хочешь узнать человека — походи с ним в рейды.
— Это все хорошо, но какая у вас выгода? Просто так ничего не делается.
— На деле — на все это уйдет не так много времени.
— Да, немного. Зубы мне надо заговаривать. Вот честно.
— Мне их по-человечески жалко. Если получается хоть немного уберечь от ошибок, помочь советом, то я потрачу на это вечер. И ради Кешки. Я хочу, чтоб парень вернулся к жизни и своему хлебу. Чтоб опять мечтал, а не прогонял один день за другим. Если бы ты не была занята своими проблемами, то давно поняла все мотивы.
— Возможно. А может и нет. Я тут поняла, что совсем не понимаю людей. На работе понимаю, а в личном общении нет, — ответила я. — Все время такое ощущение, что люди друг друга только и делают, что используют.
— Ты Кешку используешь? Вот и ответ на твой вопрос.
Я пыталась представить, как его можно использовать, но выходило с натяжкой. Мне от него ничего не было нужно. Или все же нужно? Я представила, что было бы, если мы не встретились. Итог вышел совсем грустный. Мы могли расстаться. Мне многое в нем не нравилось, но при мысли о расставании щемило сердце. Все же я была плохой матерью. При мыслях о детях я чувствовала облегчение.
