и до середины повествования не дошла. Там, кроме прочего, еще выкидыш был. Вишенкой на торте…
— Ты сам спросил. Извини, если мой ответ тебя как-то обидел.
— Нет. Иди сюда…
Он тянет меня за руку, приходится встать со стула и пересесть к нему на колени. Внутри все опять гадко стягивает. Но Марат ласково тычется мне в шею лицом, мягко проводит ладонями по спине, и меня по чуть-чуть отпускает. Холод рассеивается, напоминая о себе лишь скатившимся по спине, как детвора с горки, ознобом.
— Хочешь, я ему…
— Нет! Знаешь, как говорят? Не трожь говно — вонять не будет. Да и в прошлом та история. Я сейчас другой человек. И цели у меня другие, — ерошу ему волосы, а они все равно ложатся красиво. Как будто ничего не может его испортить. Все ладно, все одно к одному. Безупречно. И только я словно бы не к месту. Эта мысль жрет.
— Если твои цели связаны со мной, я не против.
— С кем же еще им быть связанными? Значит, я могу рассчитывать на работу в твоей компании?! — откидываюсь в его руках и, не в силах сдержать улыбку, впиваюсь в его лицо взглядом.
— Я возьму тебя на испытательный срок в полгода. Это не недоверие, если что, обычная практика для нанятых со стороны людей. Испытательный срок проходил даже я. Так что и моя женщина, думаю, сможет.
— Безусловно. Все честно. Так мы сразу на объект? Или для начала ты покажешь мне мой офис?
Марат смеется.
— Для него еще нужно найти местечко.
— Будь любезен. Желательно поближе к тебе.
— Не боишься, что мы в таком случае вообще забьем на работу?
— Не-а. Ты очень ответственный мальчик. — Веселясь, вскакиваю с его коленей.
— А ты?
Дурашливый вроде вопрос. Несерьезный. А с меня все веселье слетает. Стою, непривычно взволнованная, комкая в руках платье.
— А я буду тебе под стать.
— Тогда беги, одевайся. Мой день уже полтора часа как начался.
И правда! Уже почти одиннадцать! Бегу в гардеробную. Мы едем на стройку, значит, вместо юбки лучше надеть брюки. Красивые воздушные палаццо. Блузка с длинным рукавом. Лоферы. И опять же модно повязанная косынка. Очки… Дорогая сумка, в которую сгребаю все свои наработки.
Не зря стараюсь. В глазах Марата, когда я выхожу, истинно мужское довольство. «Вот она — моя женщина. И она прекрасна…»
— Похоже, мне все-таки придется заехать домой.
— Зачем?
— Переодеться. Такой женщине нужен достойный спутник, а не помятый мужик в несвежем костюме.
— Ты не помятый, — вздыхаю счастливо.
— Чего не скажешь о моем костюме, — парирует. — Поехали. Полчаса уже ничего не изменят.
Марат
— Разве это не меняет всю нашу изначальную концепцию? — отец откладывает очки и поднимает на меня взгляд.
— Нет. Лишь немного ее корректирует.
— И все это только для того, чтобы захантить какого-то фэшн-директора?
— Не какого-то, а одного из самых перспективных. Афина за неделю показала большую эффективность, чем некоторые наши сотрудники за несколько лет. Завтра мы летим во Францию на переговоры к самому Росси! Плюс у нас назначено еще несколько встреч… Да и вопрос с лагерем все равно пришлось бы как-то решать, учитывая поднявшуюся шумиху. Это — лучший выход.
— Если ты уверен…
— Да, отец. Я знаю, что делаю. К тому же изменения уже поддержал Коваленко. Если их поддержите вы, убедить оставшегося инвестора будет несложно.
— На твоем месте я бы не был так в этом уверен.
Потому что третий инвестор — Фариз. Дочь которого я отверг. Конечно, после разговора со мной отец, как мог, старался сделать это красиво, но…
— Что вы ему сказали?
— В каком плане?
— Как аргументировали мой… — я замолкаю, потому как не могу подобрать слов. Сам я Фаризу ничего не обещал. Руки дочери не просил, да и её никоим образом не обнадеживал.
— Отказ?
— Если вы так это называете.
Отец чуть хмурится. Мы похожи даже в этой привычке сводить брови в одну перпендикулярную переносице линию.
— Фактически я передал Фаризу твои же слова. И не без сожаления добавил, что пока мы с ним мечтали об общих внуках, жизнь распорядилась по-своему.
— Как он на это отреагировал?
— С присущим Фаризу юмором. Ответил, что по молодости тоже был крайне влюбчивым.
— Значит, нам все-таки удалось сохранить нормальные отношения?
— На твоем месте я бы на это не сильно рассчитывал, Марат. Ведь его отцовская гордость была задета.
— Даже если один инвестор против. Два других за, — стою на своем.
— И все же лучше не доводить ситуацию до конфликта. Самым лучшим аргументом для Фариза станет успех твоих парижских переговоров.
— Мы сделаем все от нас зависящее, но вы же понимаете, что одним разом такие вопросы решаются далеко не всегда.
— Зачем тогда твой хваленый фешн-директор?
Зажимаю пальцами переносицу. Я тоже надеюсь на то, что козырь в виде связей Афины сработает. Но в этом мире все так устроено, что ничего нельзя гарантировать наверняка. Сам я бьюсь над этим вопросом не один год. Но большие компании смотрят на наш рынок с изрядной долей скепсиса. Убедить их — дело сложное даже для профессионала вроде Афины.
— Затем, что она как никто разбирается в этом бизнесе.
— Парижские переговоры это подтвердят. Или опровергнут, не так ли? Зарплату барышня запросила о-го-го. Пусть отрабатывает.
— Зарплата у нее соразмерна зарплате любого нашего топ-менеджера.
Схлестываемся с отцом взглядами над разделяющим нас столом. Я не привык оспаривать его главенствующую роль, не берусь и тут. А почему не отвожу глаз, и сам не знаю. Вероятно, так я защищаю честь своей женщины.
— Ты так отчаянно покровительствуешь этой даме… — усмехается отец. — В этом есть какой-то личный интерес, м-м-м? Уж не из-за нее ли наши планы с Фаризом расстроились?
Я силюсь что-то ответить, но тут дверь широко распахивается, и в нее влетает Афина.
— Получилось! Ralph Lauren наш! Только представь… Я позвонила Серафиме, а она была с Марком… Ой. Извините. Я помешала.
— Да уж. Входя кабинет начальника, не мешало бы постучать.
Афина осекается. Мне почти больно наблюдать за тем, как стыд окрашивает ее щеки алым, кажется, я сам чувствую, как они горят. Как ее голова опускается вниз, тухнет взгляд. И в то же время гордо. Потому что длится это от силы пару секунд. А потом Афина берет себя в руки, распрямляет плечи, демонстрируя безупречную осанку, приподнимает подбородок и наклеивает на губы улыбку. Вполне теплую, хоть отец такой и не заслуживает.
— Вы правы. Меня чересчур захватили эмоции. Я зайду попозже. Еще раз
