немного времени у нас есть. — Это я уже говорю, целуя ее… губы, нос, щеки, все без разбору.
— М-м-м.
— Кто-то из нас должен быть благоразумным и следить за таймингом.
— Этот кто-то — ужасная зануда, — шепчу, развязывая поясок на ее халате. Афина ведет плечами, отбрасывая тот совсем.
— Это я зануда!? Тогда ты… ты просто безответственный мальчишка!
— А ты сейчас похожа на училку. — Смеюсь. — Очень-очень строгую и занудную училку.
— Ах так, да? — толкает меня в грудь. Я послушно опрокидываюсь на кровать, предвкушая, что будет дальше. — Может быть, мне и впрямь стоит преподать тебе некоторые уроки. — Забирается сверху, оседлав мои бедра.
— Да, пожалуйста, — оскаливаюсь. — Я весь внимание.
— Урок первый. Называется — рот годится не только на то, чтоб болтать.
Я зажмуриваюсь, потому что какого-то черта краснею. Действительно как мальчишка. И не хочу, чтобы она видела, какой эффект на меня произвели ее слова. Я даже сам не понимаю, как такое возможно… Но мне нравится. И то, что она сверху, вся такая чертовски строгая, и то, что она ведет себя так уверенно…
— Разве здесь ты не должен кое-что уточнить?
Меня ее слова сокрушают. Опрокидывают навзничь. Мне не надо ничего решать, она направляет меня, она командует. И все у нее под контролем. Я лишь подчиняюсь. Облизав пересохшие губы, сбивчиво шепчу:
— И для чего же… еще годится мой рот?
Перебирая коленями, Афина забирается выше. Зарывается рукой в мои волосы и, притянув к себе, влажной, вкусной, маняще-припухшей, шепчет:
— Вот для этого, мой мальчик… Вот для этого.
Афина
— Эй! Ты чего тут сидишь? Что-то не так?
Марат заходит в ванную. Рубашка нараспашку, недовязанный галстук свисает вниз правым концом.
— Угу, — морщусь. — Сейчас только таблетка подействует.
— Что за таблетка? — в два шага доходит до мраморной столешницы со встроенной раковиной. Сгребает коробочку и подносит к глазам.
— Но-шпа?
— Угу. У меня довольно болезненные месячные.
— А-а-а, значит, начались?
Может быть, я параноик. А может, так на мне сказывается чертов ПМС, но в голосе Марата мне чудится облегчение. И оно явно как-то связано с тем обстоятельством, что кроме нашего самого первого раза, он всегда был осторожен и использовал презерватив.
— Начались, да. — Я снова кривлюсь, переживая болезненный спазм.
— Ты обращалась к врачу? Если нужно, я мог бы попросить маму посоветовать хорошего.
Усмехаюсь. Веду подушечками пальцев по его нахмуренным бровям и отрицательно качаю головой.
— Не надо. Врачи тут бессильны. Просто у некоторых женщин это проходит так. Мне не повезло.
— Как знаешь, — глядит на меня с сомнением. — Давай-ка, вставай. Отнесу тебя в кроватку.
— Перестань, — улыбаюсь, тронутая до глубины души его заботой. Вот вроде бы уже должна была привыкнуть к такому отношению, не зря ведь говорят, что к хорошему привыкаешь быстро, а нет. Нет у меня привычки. Все, что бы он ни делал, умиляет меня ужасно. До колючего кома в горле. До рези в глазах и сладкой тянущей боли под ребрами. Неужели он настоящий и, что главное, мой? — Это всего лишь месячные. Я не умираю. Да и некогда мне разлеживаться. У нас сегодня совещание с инвесторами.
— Я и один с успехом его проведу.
— Ни за что! Я не брошу тебя на съедение волкам.
— Это кто волк? Коваленко, что ли? — Марат ревниво сощуривается. Вот же дурачок! Закатываю глаза:
— Он будет там не один. И, кстати, мне уже лучше.
— Уверена?
— На все сто. Иди, одевайся, и не мешай собираться мне. Я похожа на пугало. — Скольжу придирчивым взглядом по собственному отражению в зеркале. И все-таки хирурги потрудились прекрасно. Если в лице и сохранилась какая-то асимметрия, то ее никто, кроме меня, не видит.
— Ты красавица. — Целует в плечо.
Собираемся быстро. Выходим на улицу. А там такое лето, что голова кругом. Так жаль, что его дни проходят мимо. Нам хоть бы на выходные вырваться, чтобы успеть поймать его за пегий душистый хвост. Мечты-мечты. Особенно завидно становится, когда звонит Сергеевна. Им там, на озере, хорошо…
— Какая жара. Сдохнуть просто, — ругается Марат, вместо водителя открывая дверь у меня перед носом.
— Сейчас бы в Беляево, — тяну мечтательно.
— Немного же тебе надо для счастья.
— Немного, — соглашаюсь. — Так что можешь уже перестать спускать на меня деньги.
— А мне нравится! Спускать. Кого, как не тебя, мне радовать?
— Тот браслет был очень дорогой, Марат.
— Все самое лучшее для моей женщины.
Ну, вот и что с ним поделать? А с собой? Я ведь чувствами к нему, как кровеносной системой, пронизана… Ранит — истеку, как кровью. Трясу головой, отгоняя иррациональные страхи. Марат рядом, уткнувшись в планшет, изучает какие-то графики. Рисую большим пальцем в центре его ладони сердечко. Глупо и совершенно по-детски метя.
— Я тоже тебя люблю, — бросает Марат, ни на миг не отрываясь от работы. Мои страхи стихают, улыбка растягивает губы. И даже живот уже не ноет так сильно.
В офисе привычная суета. Расходимся по кабинетам. Марат выделил мне небольшой, но светлый, неподалеку от своего, как я и просила. Прохожусь еще и еще раз по своим записям. Конечно, при случае Марат всегда меня подстрахует, но мне важно справиться самой и доказать, что я не зря занимаю свое место. Я хочу, чтобы меня оценили как профессионала своего дела. Отметили не только мою красоту, но и ум, позволяющий быть достойной опорой для такого мужчины, как господин Панаев. Это добавит очков в мою довольно скудную копилку, когда он решит представить меня родителям в качестве своей женщины. Рано или поздно это все равно произойдет. И я хочу быть на сто процентов готова к этому событию.
Как исполнители, мы с Маратом, и еще несколько ключевых сотрудников офиса, приходим в конференцзал первыми. Остальные подтягиваются постепенно. В принципе, все знакомые лица. Кроме разве что Фариза Дадашевича. Перед каждым папка с подготовленным мною набором предложений и небольшим отчетом по тому, что мы уже успели сделать. Слово берет Марат. Все как всегда — презентация, слайды, рассказ о нашей командировке.
— Однако. А я тебе, Марат, говорил, бери Афину — не пожалеешь. Смотри, как лихо все завертелось, — ухмыляется Коваленко, скользя по мне липким взглядом. Пальцы Марата сжимаются поверх стола. Под загоревшей кожей отчетливо проступают вены.
— Стоит отметить, что Марат Маратович проделал колоссальную работу, заключив самый первый контракт. Другие бренды ведут себя гораздо более благосклонно, когда понимают, что идут не на пустое место, — признавая очевидное, делаю комплимент своему мужчине. Марат дежурно мне улыбается. А я, признаться, рассчитывала совсем
