кухни раздалось тихое позвякивание посуды. Друг хлопнул меня по плечу и встал.
– Слушай, а…
Я отвлёкся на вопрос. Лето только началось, за окном зеленели деревья. У парней были планы – Крым, море. Но я наметил для себя другое. Да и знал – Линке будет некомфортно с этими конями. Так что предложение махнуть на Чёрное отмёл сразу. Мужики, в общем, не расстроились. Кто-то подлил выпивки. Снова начались разговоры о предстоящем сезоне, о подготовке и перспективах. Тусовка по поводу окончания этого и начала отпуска получилась спонтанная. Хотя и в прошлом году мы висли у меня. Благо места было достаточно. В отличие от меня, никто из парней своей хатой похвастаться не мог.
Вдруг с кухни раздался грохот. Все разом замолчали.
Вскрик.
Блядь! Я вскочил на ноги. Как оказался рядом с Линой, сам не понял. Рванул друга за плечо:
– Какого хера, Жека?!
Глаза Лины были распахнуты. На полу валялась тарелка, ошмётки салата, куски хлеба.
– Какого чёрта?! – взревел я, отшвыривая Женьку к стене. – Ты, падла, что творишь?!
– Ты чё, Дым? Это ж фанатка. Их… – Он ударил ладонью о сжатый кулак.
Перед глазами повисла красная пелена. Я со всей силы вмазал ублюдку по роже. Размахнулся и вмазал снова. Пелена сгущалась. Сквозь неё доносился крик, голоса. А я продолжал впечатывать кулаки. Кто-то потянул назад. Кровь бурлила. Тяжело дыша, уставился на вытирающего с рожи кровь Женьку. Дёрнул плечом.
– Спокойно, Егор.
Женька сплюнул. Снова вытер кровь. Я перевёл взгляд на бледную как мел Ангелину. В глазах слёзы, губы дрожат.
– Вон пошёл, – процедил я, глядя на Женьку. – Пошёл отсюда!
– Егор, да это же просто девка. Ты из-за неё…
– Это не просто девка! – прорычал я и рванулся было к нему, но парни не дали. – Это моя будущая жена. – Пошёл отсюда!
Воцарилось молчание. Женя, ничего не сказав, убрался с кухни. Хлопнула дверь. Лина тихо всхлипнула. Парни молчали.
– Праздник окончен! – гаркнул я, повернувшись. – Всё на этом. Валите.
Через несколько минут квартира опустела. Заперев дверь, я вернулся в кухню. Ангел сидела на полу, обвив худыми руками ноги. Задрала голову.
– Я испортила тебе всё.
Рывком поднял её. Обхватил за талию. Поцеловал в скулу.
– Я люблю тебя, – сказал ей на ухо. Поцеловал нежное, пахнущее лёгкими цветочными духами местечко. – Ты никогда ничего не испортишь, запомни. Никогда и ничего.
– Егор…
– Подаришь мне вечер? Зажжём свечи, включим музыку… – Поцеловал снова. Посмотрел ей в лицо. – Раз уж считаешь, что что-то испортила. В качестве моральной компенсации. Да и подарок к окончанию сезона ты мне не сделала.
Она приоткрыла было губы и собралась возразить, хотя в глазах стояли слёзы. Что хочет сказать, я угадал по взгляду.
– Та фотка не в счёт. Ты украла её с моего телефона. – Улыбнулся уголками губ. – Так что шайба не засчитана.
– Ты отдал мне его.
– Всё равно не засчитана. Я хочу другой подарок.
– Какой? – спросила она почти беззвучно. Влажный блеск глаз делал зелень особенно красивой, насыщенной, травянистой. Как будто капли росы на свежей траве.
– Подари себя. – Голос сел. – Подаришь?
– Подарю, – после секунды тишины отозвалась она почти неслышно. – Себя и… – Губы задрожали, – своё сердце. Подарю. Хотя сердце уже подарила. И себя подарила… Но это не считается.
– Не считается, – подтвердил я и коснулся её губ. Вначале ласково, мягко, а потом всё настырнее. Потому что было мало. И потому, что она прижалась ко мне всем телом и я почувствовал, как бьётся в её груди мой подарок. Сердце, которое отныне принадлежит мне.
Настоящее
Полина сделала глоток шампанского и отставила бокал. Ведьминские зелёные глаза были особенно яркими в свете хрустальной лампы. Дорогой ресторан, дорогая женщина. Ничего, что говорило бы о прошлом.
– Ты любишь запечённый с грушей камамбер? – спросил я внезапно.
Она долго молчала, цедя шампанское.
– Люблю, – ответила негромко.
Я изогнул губы. Махнул официанту и дополнил заказ. Почему бы нет. Пусть даже это совсем другая женщина. Полина. К такой никогда не стал бы подкатывать мой друг в моей же квартире. И не сказал бы, что она просто фанатка, которую можно…
Как сейчас я увидел тот хлопок ладони по руке. Такую, как эта, нельзя – не позволит. И тем более нельзя было Ангелинку – не позволил бы я. Но… Я позволил ей стать пеплом. И этим всё сказано.
Полина
Впечатления от ужина с Егором остались двоякие. С одной стороны – его обходительность, не избавленная при этом от налёта связывающих нас обстоятельств. С другой – ощущение фальши. Во всём сквозила фальшь. И во мне тоже. Зал дорогого ресторана и вкусная еда не могли рассеять её.
Егор не пил. Принесённую нам в ведёрке со льдом бутылку шампанского уговорила я. Уговорила бы больше, но просить заказать вторую было бы верхом безумия. И дело не в стыде – существовала большая вероятность, что после этого я опять окажусь в постели Дымова. Смешно… Федя обрывал телефон, но вместо того, чтобы ответить, я отправила ему сообщение.
«Я занята. Не могу говорить».
Что может быть ещё пространнее? Да, я занята, и да, я не могу говорить. Что я занята с другим мужчиной и говорить не могу только потому, что не считаю нужным, – детали.
– Какие планы на завтрак? – подал голос Егор, когда до дома оставалось всего ничего.
– На завтрак? – переспросила я, не уверенная, что правильно прочитала между строк.
Но взгляд Егора оказался куда яснее слов. Понятно, к чему он клонит.
– Овсянка и крепкий кофе.
В этом фальши не было. Привитые с детства отцом привычки остались во мне, пусть даже отчасти. К примеру, при возможности день я начинала с геркулесовой каши. Кофе же… Стоило считать это наложенной жизнью необходимостью.
– А если брать глобальнее?
На более глобальные вопросы после шампанского и минувшей ночи я не была готова отвечать. Именно поэтому промолчала. Он серьезно подкатывает ко мне яйца? Одной сестры мало?
Покосилась на Егора. Мы как раз свернули во двор. Здесь было куда тише, чем на оживлённой улице. И мне вдруг надоело изображать из себя то, чем я никогда не была. Вздохнула и сразу же взяла себя в руки.
– Предыдущая ночь ничего не значит, Егор, – постаралась сказать как можно сдержаннее. И этот ужин тоже. Ты любил мою сестру. – Я испытующе посмотрела на него. – Любил?
– Это было десять лет назад. Да, Полина. Я любил её. И до сих пор люблю, но…
– Но?
– Но жизнь
