7
НОЙ
«Почему Миранда писала «Ною» обо мне?»
Не могу выбросить эту мысль из головы. Ни в субботу вечером, когда не мог уснуть. Ни на следующий день, ни через день.
Не сегодня на тренировке по подаче мяча, и не сейчас, когда стою здесь, на внутреннем поле, принимая мячи. Помощник тренера слабо бросает мяч по земле в мою сторону; он катится прямо между моих ног. Я слышу стон парня с того места, где он стоит на основной базе с одной рукой в перчатке кэтчера.
— Хардинг, какого хрена? — Я слышу, как он выплёвывает сигарету; вот насколько он зол. — Ребёнок смог бы поймать этот мяч с закрытыми глазами.
Тренер взмахивает руками, шлепая ладонями по своим мясистым бёдрам, лицо становится всё краснее с каждым броском, который я пропускаю.
— Восемь. Ноль. — Он указывает на меня, тряся кулаком. — Начинай отрабатывать, парень.
«Отличный способ опозорить меня перед всеми, ублюдок».
Стягиваю с головы кепку, провожу рукой по вспотевшему лбу и по волосам. Моё лицо становится бордовым в цвет куртки тренера.
«Погрузись с головой в игру. До открытия сезона осталось три недели — у тебя нет времени на эту хрень».
Согласно моему контракту, если я облажаюсь на тренировке, они могут посадить меня на скамейку запасных, а если это произойдет, то я потеряю несколько миллионов долларов, и мой контракт может быть расторгнут.
Тем не менее, я не могу перестать прокручивать слова Миранды в моей чёртовой голове: «Думаю, ему понравилось, но это напугало его».
«Напугало его. Напугало его».
Да. Мне действительно понравилось, когда она обнимала меня своим гибким телом. И да, меня это напугало.
Но, чёрт возьми, ей не нужно было подвергать психоанализу это дерьмо. Осознание, что она забралась в мою голову и разбила там лагерь, ужасно.
Слава богу, Миранда на самом деле переписывалась не с Уоллесом; слава богу, на том конце провода был я.
— Внимание! — Звучит чей-то голос, и я инстинктивно поднимаю перчатку к летящему мячу. Он приземляется в центр моей перчатки с удовлетворительным хлопком и тут же снова вылетает — к игроку на первой базе.
— Отлично, — хвалит тренер, потому что сегодня утром я наконец-то сделал что-то правильно.
Где-то возле скамейки запасных, когда другой член тренерского штаба объявляет пятнадцатиминутный перерыв, по всему полю начинают лететь перчатки. Склонив голову, я не спеша направляюсь в сторону раздевалок. Бутылка с водой появляется из ниоткуда благодаря одному из ассистентов и сразу оказывается в моей руке.
Я прыскаю в рот ровной струйкой, вытирая капли, попадающие на подбородок, краем своей синей футболки команды.
— Земля Хардингу. — Кто-то машет рукой перед моим лицом, пока я делаю глоток, до сих пор не осознавая, как сильно мне хотелось пить. — Эй, Бейсмен.
Я поднимаю взгляд; трое моих товарищей по команде с любопытством наблюдают за мной, и только тогда я понимаю, что иду вовсе не к раздевалкам, а к скамейкам команды соперника.
«Чёёёрт. Соберись с мыслями, Хардинг».
— Что с тобой, братан? Ты весь день вёл себя странно. — Хосе Эспиноза, товарищ по команде, который оказался с нами в субботу в «Плате», следует за мной, пока мы не доходим до раздевалки, и идёт со мной до моего шкафчика. Ему нужна информация и не только ему.
Они все следовали за мной, как кучка девочек-подростков, желающих посплетничать! Какого хрена?
Я демонстративно завязываю шнурки на ботинке, затем срываю полотенце с вешалки. Накидываю его на плечи и провожу им по моим мокрым от пота волосам, желая накрыть всю свою чёртову голову. Тогда мне не пришлось бы смотреть в их раздражающие лица.
— Я просто немного отвлёкся. С каких пор это преступление?
— С тех пор как кто-то может пострадать, потому что, чёрт возьми, я не знаю… мячи летят к нашим лицам и членам со скоростью 90 миль в час?
— О, хорошо сказано, Уоллес. — Хосе поднимает тёмную бровь. — Твоё стервозное отношение как-то связано с той фанаткой, которая висела на тебе в субботу?
Я поднимаю глаза.
— Какая фанатка?
Я не помню, чтобы разговаривал в клубе ни с одной золотоискательницей, охотницей за бутсами или фанаткой «Стим».
— Та, которая тёрлась об тебя своими сиськами.
Тёрлась сиськами?
Они говорят о том, как Миранда обнимала меня?
— Подожди, ты хочешь сказать, что думал, что фанатка приставала ко мне, и ничего не сделал, чтобы остановить её? Да пошли вы, засранцы.
