этого лишь отпиваю своего коктейля, чтобы занять себя. Напиток крепкий, бармен добавила слишком много водки и недостаточно содовой, и, несмотря на мой рост, алкоголь ударяет мне в голову.
Прислоняюсь к барной стойке, подражая позе Миранды, настраиваясь на разговор, довольный тем, что остальная компания — и официанты — пока игнорируют нас. Я собираюсь наслаждаться анонимностью, своим напитком и этой симпатичной девушкой столько, сколько это возможно.
— Ты разве не собирался вернуться к своим друзьям? — Она играет с листиком мяты, торчащим из её стакана.
— Я не говорил, что хочу пойти туда — это ты сказала.
Девушка выглядит застенчивой, и хоть я этого не вижу, но точно знаю, что она переминается с ноги на ногу.
— Я просто предположила.
— Почему?
Миранда красивая и напористая, так объясните мне: какого хрена я должен возвращаться к своим придурковатым приятелям, когда могу стоять здесь в темноте с ней?
— Потому что. — Как будто это всё объясняет.
Жду развёрнутого ответа, держа рот на замке, зная, что она объяснит, если я не подтолкну её.
И я прав.
— Потому что посмотри на меня! И посмотри на них! Я в джинсах!
Из моего рта вырывается фырканье, затем смех.
— И что? На мне тоже джинсы.
— Оглянись вокруг: все женщины здесь носят платья — обтягивающие, сексуальные платья. А я в этом. — Она оттягивает ткань топа, и я мельком замечаю ложбинку между грудями, которая до сих пор была скрыта.
На ней вообще есть лифчик? Должно быть, есть, иначе они не находились бы так высоко, верно? Чёрт, что вообще я знаю о сиськах? Я видел всего несколько пар, большинство из них слишком круглые и фальшивые.
Я называю их «протезы восьмидесятых».
— Ты пялишься на мои сиськи?
Пялюсь?
— Нет.
Проверяю их? Определенно, да.
— Но ты смотрел.
Чёрт, она, должно быть, действительно напивается, её фильтр медленно исчезает.
— Смотреть — не значит пялиться. — Я чувствую необходимость прояснить этот момент. Такое ощущение, словно я снова в средней школе, дрочу в своей спальне и чуть не попадаюсь маме, потому что она никогда не стучала.
Нельзя заходить без стука в спальню мальчика-подростка — если вы это сделаете, то вас ждёт только неприятное открытие. Мама не получила памятку, и я жил в страхе каждый раз, когда передёргивал.
Когда все мои приятели трахались с девчонками из нашего класса, я мастурбировал дома в гардеробной. Или в душе. Или в темноте в постели.
Но я отвлёкся…
— Прости, мне не нужно было ничего говорить. Я, должно быть, опьянела от этого «Мохито» — обычно я не пью.
— Я тоже. — И это правда. Во-первых, мне никогда не нравился вкус алкоголя, а во-вторых, как спортсмену, это вредно для моего организма. Я провожу бесчисленное количество часов, употребляя здоровую пищу и занимаясь физическими упражнениями. Не хочу спустить всё на нет, выпивая дополнительные калории. — Это единственный напиток на сегодня. — А потом я переключусь на воду.
На этой неделе у нас тренировочная игра, и я буду чувствовать этот напиток в своем организме в течение нескольких дней. Без сомнения, завтра утром у меня будет болеть голова.
— Итак… — Её голос затихает, взгляд блуждает по залу, прежде чем снова остановиться на мне. На моей груди. На волосах. На носу.
Чёрт, мой нос.
Я сопротивляюсь желанию прикрыть его рукой и вместо этого шмыгаю. Ноздри раздуваются.
Слава Богу, она отводит глаза.
— Вы все друзья?
Я киваю.
— Друзья и… — Дайте подумать, как мне это сформулировать? — Коллеги.
— Дьявол, что у тебя за работа, где все выше метра восьмидесяти ростом и сделаны из стали? Вы что, все качки из спортзала?
— Что-то в этом роде.
Она хмыкает.
— Ну, всё ясно.
— Прости, что? — Я наклоняюсь к ней, так что ей придется повторить свой язвительный комментарий, изображающий нас как тупоголовых. Не имея ни малейшего понятия, что мы профессионалы, зарабатывающие деньги, от которых у неё закружилась бы голова. — Ты что-то бормочешь.
— Я не бормочу. И сказала то, что сказала. — Она ведёт себя вызывающе, становясь немного пьянее. — Вау, я веду себя как засранка. Пожалуйста, не обращай на меня внимания — обычно я не такая.
Обычно не такая?
Какая лгунья. Миранда — законченная нахалка. Я вижу это в её глазах, наряду с чем-то еще: озорством и искоркой… интереса?
«Интерес, Ной? К тебе? Пожалуйста, вытащи свою голову из задницы. Эта девушка не заинтересована в тебе».
Но её не интересуют ни Уоллес, ни Лео, ни кто-либо другой. Так какой же у неё типаж, если не высокий, богатый и красивый?
— У тебя ужасная привычка смотреть в пространство. Ты это знаешь?
— Я так делаю?
— Да. Только что мы разговаривали, а в следующую секунду ты уже в другом мире. Ты слишком много думаешь.
Я кривлю рот.
— Откуда ты знаешь, что я слишком много думаю, не говоря уже о том, чтобы вообще думать о чём-то? Мы в баре — здесь шумно и многолюдно. Я не слышу тебя, не слышу своих собственных мыслей.
— Неважно. Я могу сказать это по тому, как твой лоб покрывается морщинами, даже, несмотря на то, что он прикрыт всеми этими волосами.
Затем девушка протягивает руку, чтобы убрать их от моего лица, и я хватаю её за запястье, чтобы остановить.
«Пожалуйста, не прикасайся ко мне».
Прошло так много времени, что всё моё тело вибрирует от тепла её кожи под моей рукой, и я быстро опускаю её.
— Чёрт. Извини.
— Ого, что это было? — Её лицо меняется, выражение смягчается. Становится встревоженным, затем обеспокоенным. — Я не собиралась тебя бить.
— Я знаю. Это не поэтому, я… — Я чувствую себя таким идиотом, жар приливает к моему лицу. — Рефлекторная реакция, вот и всё.
Я не могу сказать: «У меня посттравматический синдром из-за мячей,
