регулярно летящих мне в лицо». Потому что это прозвучало бы странно.
— Ну, всё равно прости. Я не должна была вторгаться в твоё личное пространство. Это то, над чем я работаю. — Девушка улыбается мне, белые зубы сияют в тусклом свете. — Я чрезмерно любвеобильная.
Я явно не такой.
Миранда продолжает болтать без умолку.
— Люблю обниматься. Думаю, что это будет проблемой, когда я буду вести свой собственный бизнес — мне не нужно, чтобы кто-то сообщал обо мне в отдел кадров, потому что я схватила его в медвежьи объятия. — Она хихикает в свой стакан. — Думаю, это потому, что мои родители не любили обниматься. Я даже не помню, чтобы они часто прикасались друг к другу. Странно, правда?
Господи, у нас что, внезапно начался сеанс психотерапии?
Я беспокойно переминаюсь с ноги на ногу.
— Правда.
— Тебе, наверное, не помешало бы обняться.
Эм. Что?
— Я в порядке, но спасибо. — Я энергично мотаю головой.
— Ой, большого плюшевого мишку нужно обнять. — Она говорит это так, как могут только девочки, почти так, будто воркует с ребёнком.
Да, она точно пьяна.
— Поверь, мне это не нужно.
— Иди сюда. — Девушка раскидывает руки, и я смотрю вниз на её крошечное, горячее тело. Грудь под топом. Обтягивающие джинсы с высокой талией. Кончики её пальцев выглядывают из прорезей туфель.
Нет, я не хочу, чтобы она меня обнимала.
Не хочу, чтобы это тело прижималось к моему.
Я не…
Миранда хватает меня прежде, чем я успеваю её остановить. Грудь, таз и всё остальное прижалось ко мне, её макушка уткнулась мне под подбородок.
Она обнимает меня, и я чувствую, как её ладони касаются моего позвоночника, затем следуют вдоль широчайших мышц спины, словно девушка ощупывает меня, но недостаточно храбра, чтобы пойти ва-банк. Потому что это было бы странно, верно?
Стою прямой как стержень, изо всех сил борюсь с тем, чтобы не понюхать её волосы, но безуспешно; они пахнут лаком для волос и шампунем — фруктовым, и когда я его вдыхаю, моё тело расслабляется.
— Знаешь, ты тоже можешь обнять меня, — предлагает она, устраиваясь поудобнее.
«Она обнимает тебя только потому, что пьяна, Ной».
Мне нужно постоянно напоминать себе об этом, но это трудно. Хотя хочется верить, что это химия, но поскольку я не идиот, то знаю лучше. Миранда пьяна, и это заставляет её вести себя как сумасшедшая, и это нормально.
Наверное.
— Я не хочу обнимать тебя. Я даже тебя не знаю.
— Просто сделай это. Не будь ворчуном.
Ворчун? Никто никогда не называл меня так.
Медленно поднимаю руки, скольжу ими по тонкой талии Миранды, поглаживая шелковистую ткань её топа. Я не совсем уверен, куда их деть. Конечно, я раньше прикасался к женщинам, но обычно только во время секса, и это было механически, без каких-либо чувств.
Это? Это заставляет моё сердце учащённо биться, и, если бы это случилось перед игрой, я бы проверил свои жизненные показатели у врача команды.
Миранда прижимается сильнее, почти зарываясь в моё тело. Не уверен, что она вообще осознает, что делает это, или ей всё равно, или я просто такой уютный, как приятель для объятий.
Её мягкому голосу удаётся достичь моих ушей.
— Ты так хорошо чувствуешься.
И с этими словами я отстраняюсь, холодный воздух проносится между нашими телами, как ведро ледяной воды. Мне нужно разрушить эти чары глупости.
— Ну вот. Чувствуешь себя лучше?
Нет, я не чувствую себя лучше; это только сделало всё намного хуже.
— Хочешь ещё что-нибудь выпить? — спрашиваю я. — Потому что я уже собираюсь уходить.
— Уходить? Мы только что пришли. — Миранда касается рукой моего предплечья, и я не могу не смотреть на то, как она лежит там, обжигая мою кожу. — Не оставляй меня на растерзание волкам — я не выживу.
Тогда перестань прикасаться ко мне, перестань флиртовать со мной и перестань заставлять меня чувствовать…
…как будто у меня был бы шанс, если бы я приложил достаточно усилий, чтобы попытаться.
«Ты не можешь жить как монах всю оставшуюся жизнь, придурок. Ты же хочешь детей и семью — как, по-твоему, ты собираешься это сделать, если не рискнешь?»
Как минимум, упустив возможность пофлиртовать.
— Ты даже не назвал мне своего имени.
Верно. Она понятия не имеет, кто я такой. Не осознаёт, что двадцатидолларовая купюра в её сумочке и двадцать пять тысяч долларов на её банковском счете пришли от меня.
От меня. А не от гребаного Базза Уоллеса.
— Тебе необязательно знать моё имя.
Девушка открывает рот от шока. От задетых чувств.
— Ох.
Это одно маленькое слово заставляет меня почувствовать себя самым большим в мире… придурком. Большим придурком, чем я видел кого-либо из своих друзей.
Её плечи поникли, настроение испорчено. Миранда делает вдох, прежде чем выпрямиться, расправив плечи. Фальшивая улыбка приклеена к её лицу.
— Вау. Ладно. — Её губы всё ещё блестящие, сияющие под светом ламп, и, если бы у отказа была визуализация, её лицо было бы на плакате. — Ну, доберись до дома в целости и сохранности.
Я киваю.
Прокладываю себе путь через толпу, уходя тем же путем, каким пришёл.
Позже напишу Баззу, чтобы он оплатил счёт за меня. Мне просто нужно выбраться отсюда как можно скорее.
Миранда: Ной, ты не спишь?
Я: Теперь нет. Что случилось?
Миранда: Это будет звучать безумно, но… мне просто интересно…
Миранда: Знаешь что, не бери в голову.
Я: Что?
Миранда: Ничего. Теперь я чувствую себя глупо. Ложись спать.
Я: Нет, пока ты не скажешь мне, в чём дело. Всё в порядке?
Миранда: Да, я просто…
Миранда: Это прозвучит так глупо, но я хотела спросить о твоём друге. Тот, что был сегодня вечером?
Миранда:
