– Итак, у тебя есть тату!
– У меня нет тату! – кричит он. – И мы больше не вместе, поэтому не могла бы ты завязать со всем этим дерьмом? Мы расстались. Все кончено. Я с ней порвал.
– Постой, а разве это не она тебя бросила? – спрашиваю я.
Он бросает на меня неодобрительный взгляд.
– Это было взаимно.
Я быстренько добавляю:
– Ну, уверена, вы скоро вновь сойдетесь. Вы же и раньше расставались, верно? А потом снова сходились. Вы не можете просто отпустить друг друга. Это, наверное, потому, что вы были первыми друг у друга. Я слышала, что такое бывает.
У Питера отпадает челюсть.
– Откуда ты знаешь…
– О-о, это все знают. Вы, ребята, сделали это в девятом классе в подвале ее родителей, верно?
Он неохотно кивает.
– Видишь? Даже я знаю, а я – никто. Даже если на сей раз вы действительно расстались, в чем я очень сильно сомневаюсь, вряд ли какая-нибудь другая девушка сможет с тобой встречаться, – и многозначительно добавляю, – давай не будем забывать о том, что случилось с Джамилой Сингх.
В прошлом году Питер и Женевьева расстались на месяц, так что он начал встречаться с Джамилой Сингх. Она, может быть, даже красивее Женевьевы, ну, во всяком случае, сексуальнее. Длинные вьющиеся черные волосы, узкая талия и большой зад – в хорошем смысле, естественно. Давайте просто скажем, что для нее это не очень-то хорошо закончилось. Женевьева не только изолировала ее от компании, но и пустила слух, что у семьи Джамилии был индонезийский раб, который с ними жил, а на самом деле это просто был ее двоюродный брат. И я уверена, что именно Женевьева распространила в интернете сплетню о том, что Джамила мыла волосы только раз в месяц. Последней каплей было анонимное электронное письмо для ее родителей, в котором говорилось, что у нее с Питером был секс. Родители Джамилии сразу же перевели ее в частную школу. И уже к весеннему балу Женевьева и Питер снова были вместе.
– Джен говорит, что не имела к этому никакого отношения.
Я одариваю его «спустись на землю» взглядом.
– Я тебя умоляю, Питер. Я знаю ее так же хорошо, как и ты. Ну, знала. И все же, не думаю, что люди могут кардинально измениться. Они те, кто они есть.
– Точно, – медленно произносит Питер. – Вы ведь раньше были лучшими подругами.
– Мы были подругами, – соглашаюсь я. – Хотя я бы не назвала нас «лучшими», но… – Минуточку, почему это мы снова болтаем обо мне? – Все знают, что это сделала Женевьева. Не нужно быть детективом, чтобы сообразить. Джамила была самой красивой девушкой в нашем классе, ну, после Женевьевы, а Джен всегда была очень ревнивой особой. Помню, как один раз папа купил мне…
Питер задумчиво смотрит на меня, от чего я внезапно начинаю нервничать.
– Что?
– Давай просто ненадолго сделаем это.
– Сделаем что?
– Пусть народ думает, что мы встречаемся.
– Погоди… что?!
– Джен сходит с ума, не зная, что происходит между тобой и мной. Почему бы не дать ей понервничать немного дольше? Это будет просто идеально. Ты станешь со мной встречаться, и тогда Джен поймет, что между нами все кончено. Ты сломаешь печать. – Он приподнимает бровь. – Ты хоть знаешь, что означает «сломать печать»?
– Естественно. – Понятия не имею, что это значит, поэтому мысленно делаю себе пометку: спросить об этом Крис.
Питер подходит ко мне ближе, и я шарахаюсь назад. Он смеется, склоняет голову на бок и кладет руки мне на плечи.
– Тогда сломай мою печать.
Я испускаю нервный смешок.
– Ха-ха, извини, Питер, но я не заинтересована. В тебе.
– Ну да. В этом-то и весь смысл. Мне ты тоже не нравишься. Вообще. – Питера словно передергивает. – Ну, что скажешь?
Я пожимаю плечами, чтобы его руки с них соскользнули.
– Алло, я только что объясняла, что Джен убьет каждую, кто к тебе приблизится!
Однако Питер не придает этому значения.
– Джен только болтает. Она никогда никому ничего не сделает. Ты просто не знаешь ее так, как я. – Я ничего не отвечаю, и он принимает мое молчание за одобрение и продолжает: – Тебе бы тоже это помогло. С тем парнем, Джошем. Не ты ли боялась потерять лицо перед ним? Это бы спасло тебя от унижения. Потому что, зачем быть с ним, когда можно быть со мной? Ну, притвориться, что ты со мной. Но имей в виду, что это только бизнес, не хочу, чтобы ты влюбилась.
Мне доставляет огромное удовольствие смотреть на его красивое мальчишеское лицо и сладко произносить:
– Питер, я не хочу быть даже твоей мнимой девушкой, не говоря уже о том, чтобы по-настоящему с тобой встречаться.
Он моргает.
– Почему?
– Ты же читал мое письмо. Ты не в моем вкусе. Никто и никогда не поверит, что ты мне нравишься.
– Тебе решать. Я просто пытаюсь помочь нам обоим. – Он пожимает плечами и смотрит в пустоту, словно ему наскучил этот разговор. – Но Джош определенно поверил.
В одно мгновение, даже не задумываясь, я отвечаю:
– Хорошо, давай сделаем это.
***
Той ночью, несколько часов спустя, я лежу в постели, все еще изумляясь всему произошедшему. Что скажут люди, когда увидят меня идущей по коридору с Питером Кавински?
25
Когда следующим утром я вы выхожу из автобуса, Питер уже ждет меня на стоянке.
– Привет, – говорит он. – Ты что, серьезно каждый день ездишь на автобусе?
– Мою машину чинят, помнишь? Авария?
Он вздыхает, словно то, что я езжу в школу на автобусе, каким-то образом его оскорбляло. Затем он берет меня за руку и держит, когда мы входим в школу.
Впервые я иду по школьному коридору, держась с парнем за руки. Наверное, это должно ощущаться как-то знаменательно, по-особенному, но ничего подобного нет и в помине, ведь все это лишь притворство. Честно говоря, я вообще ничего не чувствую.
Эмили Нуссбаум ошарашено оглядывается, увидев нас. Она лучшая подружка Джен. Эмили так пялится, что я удивляюсь, почему она еще до сих пор не сфоткала нас на телефон, чтобы отправить снимок Джен.
Питер продолжает останавливаться, чтобы поздороваться с народом, я же стою рядом и улыбаюсь, словно в мире нет ничего более естественного, чем наша с Питером Кавински пара.
В какой-то момент я пытаюсь высвободить руку, поскольку она начинает понемногу потеть, но он только еще крепче ее сжимает.
– Твоя рука слишком горячая, – шепчу я.
– Нет, твоя, – сквозь зубы цедит он.
Уверена, руки Женевьевы никогда не потеют. Она, вероятно, днями напролет может держаться за руки, не перегреваясь.
Когда же наконец мы подходим к моему шкафчику, то расцепляем руки, чтобы я могла свалить учебники внутрь. Я закрываю дверцу шкафчика, когда Питер наклоняется и пытается поцеловать меня в губы. Я настолько опешила, что поворачиваю голову, и мы сталкиваемся лбами.
