Мэгги помчалась на кухню. Стремясь забыться, она схватилась за тряпку и принялась яростно перетирать посуду, скрести пол и кафельную плитку, покрывавшую стены. Покончив с кухней, она бросилась в гостиную. К тому времени, как Мэгги взялась выколачивать ковры, на дорожке, ведущей к дому, зашуршали шины и она услышала, как в двери повернулся ключ.
— Мэгги, — позвал Кевин.
— Я тут.
Люби она его чуть меньше, ей бы, может, удалось сдержаться. Но сейчас обида и горе переполняли ее.
— Ты снова был у Эйлин? — спросила она. — Ездил забрать свою зажигалку?
Схватив валявшуюся на диване сумочку, Мэгги вытащила зажигалку и яростно швырнула ее к его ногам. Кевин рассеянно взглянул на нее, но и не подумал нагнуться.
— Ты видишь, мне все известно! — крикнула она. — Наверное, я узнала об этом последней… но я знаю!
— Я уже догадался.
— И когда же ты собирался мне рассказать? Ведь не могло же это тянуться вечно, так ведь? Господи, наверное такое могло случиться только с такой идиоткой, как я! Наверное думал, что это никогда не выплывет наружу!
— Я бы не сказал, — бросил Кевин. Тут только Мэгги заметила, в каком он гневе: рот его сурово сжался, на скулах заходили желваки.
— Да ведь она не любит тебя, — с едкой горечью продолжала Мэгги. — Неужели ты думаешь, что она вообще заметила бы тебя, если бы ты не был у них такой шишкой? И влюблена она не в тебя, а в то положение, которое ты занимаешь! Хитрая, маленькая дрянь! Второй сорт ее не устраивает — нет, ей только первый подавай! А ведь это ты и есть, верно? Номер первый! Гений!
— Где ты ее взяла? — очень тихо перебил он.
— Там, где ты ее оставил! У Эйлин!
— В квартире приятеля Лена Драйвера? То есть, надо полагать, это он тебе ее дал?
— Разве это имеет какое-то значение? — с горечью бросила она.
— Думаю, имеет, и немалое. Ты наговорила немало неприятного в адрес Эйлин, и в то же время тебя, похоже, ничуть не смущает, что этот Драйвер преследует тебя по пятам, как тень. Полагаю, вы и сегодня с ним виделись?
— Да.
— Где?
— Он встретил меня после работы. И отдал мне ее.
— Куда вы поехали? Куда он тебя отвез?
— К себе домой.
Кевин запрокинул голову и разразился резким, лающим смехом, в котором не было даже и намека на веселье.
— Клянусь Богом, это великолепно! — проскрипел он. — Вот это да! Ай да Лен! Стало быть, ты от него без ума, верно?
— Вот, значит, как ты все повернул! Что ж, теперь все станет куда проще… для вас с Эйлин!
— Само собой, — кивнул он. — Само собой!
Повернувшись, он выбежал из дома. Глухо заурчал мотор, взвизгнули покрышки, и машина, круто развернувшись, отъехала от дома. Мэгги показалось, что сердце ее превратилось в кусок льда.
Она горько плакала. Господи, почему это случилось?! Как такое вообще могло случиться? Как она могла… швырять все эти грязные намеки ему в лицо, будто камни?! Разве нельзя было обсудить все спокойно, без криков и сцен, как положено цивилизованным людям? Ведь слишком много было поставлено на карту!
Она рыдала до тех пор, пока совсем не выбилась из сил. Кожа Мэгги стала холодной и липкой, ладони превратились в ледышки, она вся дрожала, и, когда внизу зазвонил звонок, он ей показался похоронным звоном. Это не мог быть Кевин — у него был свой ключ. Если бы это мог быть он… она бы душу отдала, лишь бы у них появился шанс поговорить еще раз!
Мэгги прекрасно представляла, как она сейчас выглядит: глаза распухли и превратились в щелки, растрепанные волосы обвисли сосульками, лицо залито слезами.
Она сделает вид, что не слышит. Кто бы это ни был, ему надоест звонить и он уйдет. Но она забыла, что на первом этаже горит свет. Колокольчик все звонил и звонил, и Мэгги подумала, что сейчас сойдет с ума.
Промокнув слезы, она накинула дверную цепочку и приоткрыла дверь.
— Прошу прощения, у меня страшно болит голова и… — начала она.
— Мэгги… — Это был Лен.
— Уходите, прошу вас!
— Впустите меня, Мэгги!
У нее уже не осталось сил. Пожав плечами, Мэгги открыла дверь, и Лен направился вслед за ней на кухню.
— Что произошло? — с тревогой спросил он.
— Кевин ушел.
— Это хорошо?
Ей пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться истерическим смехом.
— Бог его знает!
Лен пожал плечами:
— Вам нужно держать себе в руках, дорогая. Постарайтесь внушить себе, что все к лучшему! О, Мэгги, если бы вы только знали, как это мучительно для меня — видеть ваши слезы! — Она вдруг невольно отметила, как дрожат его руки. — Я не могу позволить, чтобы кто-то причинял вам боль. Ей-богу, мне было бы стократ легче мучиться самому, чем видеть, как страдаете вы!
Его слова были, как бальзам на ее раны.
— Вы ведь догадываетесь, что я люблю вас? — тихо спросил Лен.
Господи, и как она раньше не догадалась?! Дура, непроходимая дура, устало подумала Мэгги. Нужно было быть слепой, чтобы не заметить этого! Но ведь Лен в ее глазах с самого начала был просто другом. А любовь ее всегда принадлежала Кевину.
— Выходите за меня замуж. Оставьте его Эйлин. Она никогда не отпустит его, Мэгги.
— Не знаю… я не хочу даже думать об этом! Слышите, не хочу!
— Я не тороплю вас, дорогая. Вам надо отдохнуть. Поспите, а утром все покажется вам в другом свете. А потом… потом мы устроим вам каникулы. Я отвезу вас к морю, и на этих бледных щечках вновь расцветут розы!
Глаза ее снова наполнились слезами. Лен осторожно осушил их, а потом склонился к ней и поцеловал ее с бесконечной нежностью.
— Больше никто не посмеет причинить вам боль, — пообещал он.
Но он ошибался. Боль ни на мгновение не переставала терзать Мэгги. Мучительно было сидеть в одиночестве, но куда страшнее оказалось подняться и войти в пустую спальню. Она повернула выключатель и чуть не вскрикнула. Тени разбежались по углам. Комната еще была полна Кевином. А еще страшнее, вдруг подумала Мэгги, будет проснуться ночью и почувствовать, что рядом никого нет. Ей казалось, что сердце ее сочится кровью. Бесконечное страдание захлестнуло ее. Казалось, у ног Мэгги разверзлась пропасть, готовая поглотить ее с головой.
К рассвету она была уверена только в одном: ни Лен, ни кто-то еще, ни один мужчина не сможет занять в ее сердце место Кевина.
Она услышала, как возле дома остановилась машина Лена. Сама Мэгги в это время была занята тем, чтобы заставить себя проглотить кусочек тоста, запив его молоком. Сегодня он приехал рано. Она подошла к дверям, как раз когда он вышел из машины.
— Ну и чудесный же будет денек! — улыбнулся он.
