— Живя в окружении такой величественной природы, неужели вы ни разу не почувствовали себя ничтожным?
— Я чувствую смирение, так будет точнее, Ким. Ничто на свете не должно заставить человека почувствовать себя ничтожным.
Ким сжала руками колени. Всю ее жизнь люди и обстоятельства добивались от нее именно этого.
— Марк, а вам не хочется прямо сейчас отправить меня в аэропорт?
Марк повернулся к ней, прижавшись спиной к дверце автомобиля. Сияние звезд, какого она никогда еще не видела, бросало серебристый отблеск на его лицо.
— О чем вы говорите!
— Почему вы с таким пониманием отнеслись ко всей этой истории с «Синим фонарем»?
Марк долго сидел неподвижно, устремив взгляд на Ким, но словно не видя ее. Ким чувствовала, что мысли его сейчас где-то далеко.
— Мне тоже пришлось поработать в таких вот сомнительных заведениях, — признался он. — Отец умер, когда мне было девять. В жизни порой приходилось трудно.
Ким онемела от удивления. Марк юрист. Живет в большом элегантном доме, имеет влиятельных друзей. Водит «БМВ» и держит женщину, которая убирает его дом. Ким полагала, что другой жизни он и не знал.
— А где вы родились? — спросила Ким, удивляясь, что не знает этого. Правда, Мириам не распространялась о прошлом.
— В маленьком городке, где-то там, — Марк ткнул пальцем в темную звездную пустоту.
Ким прищурилась.
— Разве там есть города?
— Есть. Наша ферма находилась в семидесяти милях отсюда, как раз в этом направлении. — Марк усмехнулся. — Да, в свое время это, наверное, действительно была ферма, хотя после смерти отца ее трудно уже было так назвать.
— Кого же вы разводили? Коров, кур, гусей?
— В основном выращивали люцерну. У нас были целые поля этой скучной люцерны. Мы с Мириам иногда ночи напролет обсуждали, что будем делать, когда вырастем, и все планы начинались с того, что мы убегаем из дома. Мечтой Мириам было добраться до Голливуда и стать актрисой. Или же пробраться на какое-нибудь судно, приплыть в Испанию и выйти там замуж за богатого гранда.
— А вы, Марк, о чем мечтали? — чуть слышно спросила Ким.
— Я? Мечтал оседлать ракету и полететь на Марс. Или оседлать дикую лошадь и участвовать в родео.
Ким затаив дыхание слушала Марка. Однако что-то в его воспоминаниях настораживало ее.
— Но главное — детали, Ким, те подробности, которыми Мириам расцвечивала свои фантазии. Они-то и делали эти ночи неповторимыми.
Марк тихо рассмеялся, и Ким поняла, наконец, что ее смущает. Причиной была нежная привязанность Марка к Мириам.
— Сестра могла, например, десять минут, не останавливаясь, описывать какой-нибудь креветочный салат, которым мы будем объедаться, когда станем богатыми. Я даже не зная, что это такое, но, чтоб мне провалиться, я ощущал во рту его вкус. Лежа рядом со мной на заднем дворе, она расписывала в какую-нибудь теплую летнюю ночь, какие «кадиллаки» мы с ней будем водить. Я — розовый, она — голубой. И рисовала черную широкополую шляпу, которую я стану носить и у которой вокруг тульи будет лента из настоящего серебра и бирюзы. — Марк замолчал, понурившись, и пожал плечами. — Ну что ж… — Больше он ничего не сказал, но Ким не надо было объяснять, что такое разбитые надежды.
— Когда же Мириам сбежала?
— Мне в ту зиму уже исполнилось десять. Ей было семнадцать, и ее манили яркие огни Денвера, главного города нашего штата. Спустя несколько месяцев мы узнали, что она вышла замуж.
Последовало долгое молчание. Улыбка на лице Марка сменилась выражением печали.
— А вы что делали в это время?
— Я? Сколько мог, помогал матери, но мне ведь надо было ходить в школу. Поэтому помощь была невелика.
Марк отвернулся. Лицо его стало угрюмым.
— В то лето, когда я окончил школу, ферма пошла с молотка.
Марк чуть заметно покачал головой, ничем другим не выдавая гнева и разочарования, которые он — в этом Ким не сомневалась — вновь переживал сейчас.
— После этого мы сложили вещи и тоже перебрались в Денвер, правда, Мириам там уже не было.
Ким подняла глаза на Марка. Странно, подумала она. Они что же, поехали в Денвер в надежде увидеться с Мириам? Значит, та не поддерживала с ними никаких отношений? Но Ким не стала задавать вопросов. Она почувствовала, что Марк предпочтет помнить Мириам девочкой, сочиняющей теплыми летними ночами сказки об их будущем, и не знать ту беспощадную себялюбивую женщину, какой она стала. Скорее всего, он и не подозревает, как сильно она изменилась. Ким внезапно осознала, что ей совсем не хочется просвещать его.
— Ваша мама по-прежнему в Денвере?
— Она умерла спустя три месяца после нашего приезда.
У Ким сжалось сердце.
— Извините меня, Марк.
Только теперь она по-настоящему поняла, как одинок был Марк все эти годы, одинок и до сих пор. Не рассказать ли ему о моей маме, подумала Ким, может, ему станет легче?
Нет. Лучше поговорить о чем-нибудь менее грустном.
— Как же вы сделались юристом?
Марк тер рукой подбородок, размышляя над ответом.
— Целый год я скитался по Денверу — срок достаточный, чтобы усвоить, что все двери распахиваются перед человеком только в мечтах. Единственный путь для меня был — это учиться и трудиться изо всех сил, чтобы выбиться в люди.
Ким закусила губу, размышляя над тем, что на самом деле стоит за этим «скитался по Денверу». В восемнадцать лет оказаться вдруг бездомным, не имея ни друзей, ни родственников, к кому можно обратиться за помощью… Жизнь, оказывается, была невероятно жестока к Марку.
— Откуда же вы взяли деньги на учебу?
— Оттуда, откуда берут все дети неимущих. Колледж был государственным, плюс денежное вспомоществование и работа.
Ким медленно выдохнула.
— У вас есть основания гордиться собой. Подумайте только, чего вы достигли.
— Не спорю.
Марк смотрел куда-то вдаль. Неожиданно он сдвинул брови. Ким так хотелось разгладить образовавшуюся у него на переносице морщинку пальцами. Или поцелуем. Она закуталась в пиджак, напуганная тем, что испытывает такую нежность к этому человеку.
— Вот такой получился длинный ответ на простой вопрос.
Ким недоуменно заморгала.
— Я… А какой был вопрос?
— Почему я не сержусь на вас за то, что произошло сегодня ночью. Во-первых, потому, что вы абсолютно ни при чем, а во-вторых, вы столько трудились, что и дураку ясно, как чертовски важна для вас работа. Признаться, я не ожидал от вас такого рвения, котенок.
— Мне…
Ким хотелось объяснить Марку, почему ей так нужно работать, но она рассудила, что он ее не поймет.
