Кажется, по сравнению с некоторыми звездами ярмарки тщеславия, я была еще вполне счастлива даже в самые свои темные времена.
— Не дала мне с таким мужиком зажечь хоть раз в жизни… — она обвела Соболева плотоядным взглядом. — А через два дня обратно, жрать сельдерей и лыбиться на приемах.
— Так… разведись? — тихо сказала я.
Она рассмеялась.
Неестественно и громко.
— Наивная ты, Рит. Вроде взрослая баба… Разведись и вернись обратно нищей? Работать уборщицей? В «Макдональдсе» в тридцать с хреном «Свободная касса!» кричать? Лучше оторваться раз в пять лет, а потом вспоминать, чем так.
Я не нашлась, что ответить.
Она помахала ручкой и направилась к двери.
Илья открыл ее и крикнул в коридор:
— Серег! Вызови такси. За наш счет.
— Ой, спасибо! — Рикита послала ему воздушный поцелуй. — Тебя, кстати, Наташка ждет. Сказала, будет в баре сидеть.
И поцокала по коридору.
— Ой, — сказала я. — Ой.
— Что?
— Я забыла, что Наташка должна была тебя ждать на лестнице. Неужели она так там и стояла? Ой.
— Переживет.
Илья кивнул зашедшим официантам, и они начали убирать со стола.
— Ну ты же обещал устроить ей концерт, — напомнила я, с удовольствием втискиваясь в его объятья.
— Рит? — он посмотрел на меня в изумлении. — Ты серьезно?
— Ты же сам сказал, что дашь ей зал.
— Если для тебя это важно, — уточнил Илья.
— Мне важно, — твердо сказала я, вставая на цыпочки, потому что он, кажется, был раздражен и не собирался упрощать мне задачу дотянуться, чтобы поцеловать его.
Правда, когда я все-таки справилась, вздохнул и крепко обнял, целуя в ответ.
— Зачем это тебе?
— Гештальт закрыть, — честно ответила я.
Он запрокинул голову, медленно выдыхая сквозь сжатые зубы.
— Нет, если тебе сложно, то не надо! — я испугалась, что сейчас случится первая ссора в наших толком еще не начавшихся отношениях.
— Мне несложно, — ответил Соболев. — Подождешь тут? Я постараюсь побыстрее.
— Не торопись, — я погладила его по плечу, он потерся щетиной о мою руку. — Мне надо домой, работы много.
— Ты хочешь уехать? А я думал, мы продолжим… — в мурлычущих интонациях было столько сладких обещаний, что я чуть не передумала.
Но было бы глупо менять свою удачу даже на ночь с первой любовью.
— Мне правда нужно.
Илья поймал мой взгляд, удерживал его несколько секунд, что-то в нем выискивая, и наконец кивнул:
— Хорошо. Сейчас попрошу кого-нибудь из водителей тебя отвезти.
Мы разошлись в разные стороны: я к выходу, он к бару.
У дверей я оглянулась и увидела, как Наташка встает ему навстречу, сияя ослепительной улыбкой.
9 1/2 недель
Забавно — я ревновала Соболева к давно забытым девушкам пятнадцатилетней давности, хотя большинство наверняка замужем и с детьми, и давно забыли странного и стремного парня. А к Наташке, которая планировала его соблазнять — как отрезало.
После тех чеканных и злых слов про тварь.
Можно лечь в постель с тем, кого ненавидишь, но вряд ли — с тем, кого презираешь. По крайней мере, добровольно.
И потому мое настроение ничто не омрачало.
Будь мне семнадцать, как в тот день, когда я видела Илью в последний раз, я бы не смогла уехать от него. Я не отводила бы от него взгляд, боясь, что он исчезнет. Ценила бы каждую секунду рядом и не пропустила бы ни одной.
Но с тех пор я повзрослела. Это значит — пережила много боли и много радости, научилась откладывать зефирку на потом и ценить то, на что человек меня вдохновляет, а не яркие, но бесплодные эмоции рядом с ним.
Мне хотелось работать. Пальцы зудели, тосковали по тонким лескам, разноцветным бусинам и изящным застежкам. У меня родилось еще миллион идей для очередной коллекции, и теперь мне нужна была эпоксидка и сухие цветы, декоративные шестеренки и крошечные стрекозиные крылышки. Но сначала надо было собрать заказы на предыдущую, школьно-сиреневую и написать письма любимым клиентам.
Провозилась до глубокой ночи. Настолько глубокой, что уже, считай, и до утра. Но энергии было море и ложиться спать совершенно было просто жаль. Это был слишком хороший день, чтобы заканчивать его так рано.
Пришлось, конечно.
Подскочила я через каких-то пять часов сна — больше не лезло. Впервые за долгое-долгое время в реальном мире показывали куда более интересное, чем в снах. Правда успела только почистить зубы, когда раздался звонок в дверь.
На пороге стоял Соболев. С наглым видом.
— Привет, — сказал он. — Я решил, что будет здорово вместе позавтракать. Что хочешь — блинчики, вафли или пройдемся по классике с омлетом и беконом?
— Было бы вежливо извиниться за то, что так рано и без приглашения… — проворчала я, впрочем, с удовольствием подставляя губы для поцелуя.
— Одиннадцать утра, Рита, какое рано? Я был чертовски терпелив, но надо убедиться, что ты не заблокировала меня везде, как в прошлый раз, — упрек был смягчен невероятно нежным касанием губ. — Кстати, если бы ты вынула меня из черного списка, я бы сначала позвонил или написал.
— Постель еще не повод для разбана… — я закрыла дверь и последовала за ним, совершенно по-хозяйски прошедшим в мою квартиру.
Илья склонился над рабочим столом, рассматривая то, что я не закончила вчера. По его взгляду нельзя было понять, что он об этом думает, но я решила отложить расспросы. Конечно, мне хотелось подпрыгивать и спрашивать: «Правда, я здорово сделала, скажи, здорово, да? Да?», но это плохо вписывалось в мой образ успешного творца. Пришлось сдержаться.
Нет, я все еще не была уверена, что ему понравится настоящая Рита.
— Боюсь, во второй раз я мог бы и не собрать тот же состав.
— Я бы второй раз и не повелась. Надо что-то новенькое.
— Что поделать, у меня не очень богатое воображение… — Соболев поймал меня в объятья. — Например, мы сейчас поедем завтракать в… — он сделал паузу. — Куда?
Я пожала плечами.
— В парижскую кондитерскую. Кофе, круассаны, апельсиновый сок — самый романтичный завтрак.
Я фыркнула. Что-то весь этот парижский шик меня просто преследует.
— А я думала — в Париж, — дурачась, протянула капризным тоном.
— Хочешь в Париж? — тут же оживился он.
— Нет! — постаралась я поскорее откреститься, вспомнив его жесткую отповедь, почему он не любит афишировать свой реальный статус.
— А что хочешь?
Я улыбнулась и подняла на него глаза. Он поймал мой взгляд и замер, лишь ладонь на талии как будто все больше наливалась тяжестью и теплом. И его грудь под моими ладонями поднималась и опускалась все чаще, пока он не отрываясь смотрел на меня. Долго, очень долго — так что внутри что-то плавилось и растекалось лужей кипящего золота.
Минуту? Две? Пять? Десять? Смотреть вот так друг другу в глаза было куда более волнующе, чем заниматься всем тем, что я представляла сейчас себе в голове. Но он наконец сказал осипшим голосом:
— Понял.
Хорошо, что я не стала застилать кровать.
* * *
— Вот теперь я по-настоящему голодный, — сообщил Соболев. — Так что завтракать мы все-таки поедем.
Я покосилась на свой рабочий стол. Основные заказы ночью уже сделала, надо только упаковать и разослать. Но вчера все закончилось на том, что я составила список покупок для новой коллекции и отложила кое-что из своих запасов, чтобы сделать пробные экземпляры. Хотелось посмотреть, как это будет выглядеть. Но если затевать возню с эпоксидкой — это на целый день. А мне все-таки хотелось провести хотя бы утро с Ильей.
Когда он целовал меня, когда обнимал, когда любил — он был невероятно нежным и внимательным. Он был потрясающе красивым: его сильные плечи хотелось трогать, царапать, кусать, плоский живот — гладить ладонями, спину — обхватывать ногами. Как любовник он был прекрасен. Но большую часть этих сладких минут с ним я проводила с закрытыми глазами, чувствуя происходящее телом, а не разумом.
