Ему снилось, что Кейт ушла, и медведь, нависнув над ним, заносит огромной лапой смертельный удар, не успевая полоснуть того по морде ножом он падает рассеченный и окровавленный на землю.
Он вздрогнул, вырываясь из глубин кошмара, ветви высоких крон деревьев, светлое безмятежное небо над головой, летящих птиц. Он повернулся и столкнулся с бодрым взглядом. Лежа рядом, она смотрела на него. Лицо в царапинах и укусах, но уже порозовело, взгляд перестал быть болезненно-апатичным.
— Тебе лучше? — спросил он, расслабленно улыбнувшись. Кейт взяла его за руку, и он сжал ее, чувствуя, как ладонь больше не горит.
— Температуры нет, — хрипло сообщила она не своим голосом. — Тебе снился кошмар?
— Нам еще долго будут.
— Ты стонал во сне, звал, меня.
Владимир встал, охватывая взором спокойную реку, противоположный берег, растущие вдоль берега деревья, высокий камыш и осоку, прибившиеся куски стволов, веток и прочей грязи.
— Мы где-то недалеко от людей, — произнес он, беря бутылку с водой, отпивая и протягивая Кейт. — Кругом «цивилизованный» мусор. Если повезет, сегодня же выйдем на жилье. Давай посмотрим рану и пойдем. Чем быстрее, тем лучше.
Кейт обессиленно приподнялась и жадно приникла к бутылке, обжигаясь, давясь прохладой выстывшей за ночь воды. Позавтракали мальками, которые набились в ловушку за ночь, двинулись в путь. Гноение на ране прекратилось, но Владимир все равно прикладывал травяную кашицу, меняя внутреннюю прокладку.
— Так и будем друг друга спасать? — спросила Кейт, вяло улыбаясь. — Никогда не думала, что за мной будут так ухаживать. Как твои раны?
— Нормально, — ответил он. Казалось, о своей руке он забыл.
Идти со вчерашней скоростью им не удавалось. Сил у Кейт хватало только на то, чтобы медленно брести и не падать, держась за руку, опираясь на большую палку, найденную в лесу. Владимир обхватив ее за талию, помогал, ускоряя темп.
Они шли весь день, часто делая привалы, по дороге собирая грибы и ягоды, но так и не вышли к человеческому жилью.
К вечеру четвертого дня пути они вышли на прячущуюся за холмами небольшую деревню.
— Добрались, — улыбаясь, Владимир обнимая заплакавшую Кейт.
С немыслимым облегчением, не веря глазам, они рассматривали бревенчатые избы с прилегающими к ним амбарами, заборами и покосившимися деревянными некрашенными калитками. Больше всего радовал едва заметный белеющий дымок, идущий из печной трубы ближайшего дома. Это означало одно — есть люди.
— Даже не верится, — Кейт вытерла слезы.
Владимир улыбнулся и вдохнул полную грудь воздуха. Дошли.
— Осталось немного.
Они приблизились к забору, за высокой оградой скрывался двор с домом в глубине. Из дальней части двора слышались крики домашней птицы, ржание лошадей в стойлах, мычание коров. Доносились запахи дыма, навоза, сырости и домашней еды.
Они подошли к высоким воротам, и Владимир, взявшись за ручку, служившую молотком, постучал. Подождали несколько минут, но никто не вышел.
— Не слышат? — устало решила Кейт, не находя сил тащиться к следующему.
Владимир снова постучал, пока Кейт прислонилась к забору.
— Кто такие будете? — справа, со стороны хутора, к ним приближался упитанный невысокий старик, держащий в дрожащих руках берданку. Одет был в старые джинсы, висевшие на нем мешком, и красную рубашку в черную клетку. Волос стрижен, как и борода, глаза его были серьезными, но взгляд не сердитый. На вид лет восемьдесят.
— Мы потерпели крушение, — ответил Владимир. — Есть телефон?
Мужик оглядел их с ног до головы. Кейт устало опустилась на корточки, а затем и вовсе присела прямо на землю.
— Крушение? Какое? Ниче не было по телевизору.
— Самолет упал, в километрах в шестидесяти отсюда, — кажется, Владимир разозлился.
— О как! — Мужик проникся, опуская ствол и пристальнее разглядывая их.
— Отец, телефон в деревне есть?
— Нету. Отродясь у нас не было телефонов. Товарка проходит раз в месяц и все. Молодежь-то в город поуезжала. Тут тока мы, старики, и остались. А когда-то такая деревня была…
За воротами послышался неспешный шорох, удар засова, и дверь, скрипя, отворилась.
— Здравствуй, Петровна, — сказал мужик. — Пришлые тут явились. Опять. Говорят, в авиакатастрофе выжили. О как!
В воротах стояла восьмидесятилетняя старуха с необыкновенно молодыми синими глазами. В старом платье в синий цветок, вязаная кофта и пуховый платок на шее, на ногах калоши. Владимир кивнул ей, пока та смотрела на Кейт, прислонившуюся к забору и закрывшую глаза.
— Здравствуйте! У вас телефона не найдется?
— Проходите, — сказала старуха, оглядев их. — Семен, помоги баню затопить.
Кейт с облегчением открыла глаза, чувствуя, как сильные уже родные руки подхватили, подняв с земли, и, крепко держа, несут ее. Оставалось добраться до телефона, Кейт расслабилась настолько, что не могла даже идти. Болело абсолютно все.
— До города далеко? — переспросил он, идя вслед за женщиной и попутно оглядывая двор.
— Тридцать километров, — ответил Семен, идя следом за ними. — Что, долго шли?
— Четыре дня, — ответил Владимир, разглядывая широкий двор, с амбаром и хлевом для скотины. — Какой город, говоришь?
— Первоуральск. А если большой нужен, то так пятьдесят километров до Екатеринбурга. А вы эт? Че? Летели-то хоть куды?
— Куда-то… — Владимир бросил недоверчивый и раздраженный взгляд на допытывающегося старика, Кейт блаженно закрыла глаза. — В небеса мы летели. На встречу с богом.
— Так вы чего, паломники что ли? И не долетели?
— Дела земные не отпустили, — ответил тот, бросив взгляд дрогнувшие уголки рта девушку.
— Повезло та вам с пилотом.
Старуха открыла дверь в тамбур избы, пахнуло старческими запахами, спертым воздухом, пылью. Миновали тамбур с крутой лестницей на второй этаж и вышли в общую комнату, совмещающую в себе зал и кухню с печью, кухонным столом, табуретами, заставленными барахлом. В углу обшарпанный диван и маленький телевизор «Рубин»..
— Садитесь, — показала старуха, глядя, как бережно мужчина опустил девушку на диван, доставая и ставя на печь небольшую кастрюлю.
— Сами-то откуда? — допытывался Семен.
— Из Омска, — Владимир сел рядом с Кейт.
— Семен, иди баню истопи, — послала старуха, мужик послушно встал, крякнул и вышел из комнаты.
— Борщ будете?
Владимир кивнул.
— Меня Прасковья Петровна зовите или бабушка. Как удобно. Как звать?
— Владимир. Кейт. У вас есть антибиотики? Срочно нужны, — сообщил он, снимая рубашку с плеча Кейт.
Он показал старухе воспаленный порез. Та кивнула и пошаркала в дальнюю комнату, порылась там, пока они глотая слюни, наслаждались покоем и ароматами закипающей еды.
— Так есть хочется, — тихо прошептала Кейт, не открывая глаз и не выпуская ладонь Владимира из своей.
— Потерпи, сейчас поешь, — пообещал тот, тоже мечтающий поесть и помыться.
Старуха вернулась минут через десять с металлической коробкой в руках и пакетом с одноразовыми шприцами.
— Ты ее муж? — спросила она, положив вещи на стол и набирая воду из ведра в ковш. Владимир посмотрел на Кейт, та открыла глаза, глядя на лекарства. Их глаза встретились.
— Да, — ответил он, улыбнулся ей.
— Тогда и будешь лечить, — сказала старуха, садясь на табурет, ее руки дрожали. — Я укол не сумею поставить. Руки не те. Кто это вас так? — спросила она, глядя на перебинтованную мужскую руку, пока они ждали воду.
— Медведь.
Старуха полила ему водой на руки, пока Владимир с мылом вымывал грязь из-под ногтей. Затем обработал спиртом и разбудил задремавшую Кейт.
— Нужно обработать рану, — пытаясь растормошить, он поднял ее со спинки дивана, удерживая запрокинутую голову. Кейт разлепила глаза, понуро кивая головой.
Сняли повязку и осмотрели на рану. Он аккуратно, под слезные всхлипывания, вытащил из раны траву, смешанную с сукровицей и небольшим количеством гноя. Старуха протянула бинт. Очистив рану, он обработал спиртом, затем взял коробочку с лекарствами, там лежали ампулы с антибиотиками. Он вскрыл одну из них, разводя лекарство водой, и, посмотрев на Кейт, поставил укол.
