Борис ответил после третьего гудка. Я попыталась ему что-то сказать, но закашлялась.
— Все в порядке? — спросил Борис.
— Я к тебе приеду? Сейчас.
— Приезжай.
— Не помню квартиру. И подъезд.
— Я тебя встречу. Ты на такси?
— Да, — ответила я. — И я немного на бровях.
— На бровях? — он рассмеялся. Приятный смех. Расслабляющий.
— Сегодня столько всего произошло!
— Хорошего или плохого?
— Не знаю, — ответила я. Зевнула.
— Не отключайся. Не хочу тебя потом искать в гаражах. Конечно, я тебя найду, но сам сегодня выпил. А выезжать на машине на бровях мне совсем не хочется.
— Такой правильный?
— Слишком много аварий происходит в пьяном виде. У меня так мать сшиб пьяный водитель.
— Насмерть? — ляпнула я.
— Нет. Но от последствий она потом не смогла оправиться, ответил Борис.
— Я еду босиком. Мне холодно.
— Хорошо. Вынесу тебе тапочки, — сказал Борис. Рассмеялся.
— А чего ты смеешься? — спросила я.
— Мне нравится твой стиль общения. По первому взгляду ты хорошая эгоистка. На деле же ты чуткая женщина, которая видит, что заходит на опасную территорию и сразу переводит тему, чтоб не наступить на больное место.
— Не задумывалась об этом. Я ведь всего лишь живу, как умею, — сказала я. Опять зевнула. — Ты будешь ругаться?
— Нет, ответил Борис. — Почему я должен ругаться?
Мы подъехали. Я вспомнила, что не взяла деньги. Потом вспомнила, что Никита платил поездку. Поблагодарив таксиста, я вышла на улицу, ступая босиком в лужу. Мне стало сразу холодно. Борис стоял около подъезда. Увидев меня, он пошел в мою сторону.
— Я сегодня вела себя отвратительно.
— Ты действительно считаешь, что вела себя плохо? Жалеешь об этом? — кидая мне под ноги тапки, спросил Борис.
— Нет.
— Тогда не думай об этом. Пойдем домой.
— Я с мамой поругалась, — сказала я. Всхлипнула.
— Пойдем, — сказал Борис. Обнял меня за талию.
— Сегодня чуть не сгорела. Там такая дымовая завеса была! На третьем этаже огонь выбивался из окна. И там я сапоги потеряла! Представляешь?
— Прям настоящая трагедия!
— Ты не представляешь!
Не помню, почему я ревела, размазывая сопли. Но я плакала. Горько., как будто потеряла что-то дорогое. И не могла понять, что это было. А потом были душ, кровь, которая никак не хотела проходить, боль между ног, как будто меня туда ударили. Почему-то у Бориса оказалось все, что было нужно. Вопросы крутись на языке, но я слишком устала и почти засыпала на ходу. Уснула я в итоге на груди у Бориса. Еще и пробормотала, что кажется влюбилась.
Вечер закончился так же, как и начался. Мне было плохо, хорошо, стыдно и одновременно я восхищалась своей дерзостью, которая граничила с глупостью.
Несколько раз я просыпалась, но организм был так измотан выпивкой, что я вновь проваливалась в сон без сновидений. Борис предлагал поесть, но вместо этого я только просила пить, доползала до туалета и вновь падала под одеяло, чтоб уснуть.
Но нельзя все время спать. Рано или поздно придется столкнуться с реальностью. Посмотреть на произошедшее. Наказать себя тяжелыми уничтожающими думами и понять, что вчера я искупалась в грязи. А Борис был этому свидетель.
— Может, все же поешь? — спросил Борис, поворачиваясь в мою сторону. До того, как я проснулась, он сидел за компьютером и что-то печатал. На Борисе не было рубашки. В спортивных трениках и заношенных тапочках он совсем не напоминал того мужчину, с которым я ездила есть баранину.
— Не хочу. Я сейчас немного в себя приду…
— И сбежишь? Чего? Угадал? Так стыдно за вчерашнее, что не можешь мне в глаза смотреть?
— Очень, — призналась я.
— Знаешь же, что я тебя не буду осуждать.
— Почему? — спросила я, накрываясь одеялом так, что был виден лишь нос и глаза.
— Может из-за этого? — рассмеялась Борис. — Прятаться под одеялом — это совсем не взрослый поступок. Оно тебя не защитит.
— Зато кажется, что есть хоть какая-то защита.
— Единственная защита у тебя — это я: самый лучший друг и одновременно самый страшный враг.
— Почему?
— Потому что я тебя никогда не буду осуждать за ту дичь, которую ты будешь творить. Раз я твой друг, то ты будешь приходить ко мне со своими тайнами. И я буду это использовать против тебя.
— Опасно звучит.
— Правда всегда опасная вещь. Из-за этого мы часто подкрепляем ложью.
— Чтоб обезопасить себя и близких?
— Верно. Правда может ранить, может убить, а может помочь. С ложью все проще. Мы говорим, что от нас хотят услышать. Делайте вещи, что от нас ждут.
— Обманывая других, мы обманываем себя. Надеваем маски, выучиваем роли и забываем, что это всего лишь роль, которая должна быть сыграна безупречно. Ведь именно этого от нас все ждут.
— Юность создана для проб и ошибок. Ты свою юность почти проворонила. Сейчас же все наверстаешь. В молодости человек напоминает любопытного котенка, решившего, что дом — это весь мир. Этот мир изучен вдоль и поперек. Теперь представь удивление котенка, когда он впервые попадает на улицу. И когда он понимает, что существует смена времен года. И ты предлагаешь ругать котенка за любопытство? Или домашнюю кошку, сбежавшую из дома и столкнувшуюся с прожженными котами? Пока ты не будешь по взгляду понимать, что от тебя хотят, пока не научишься давать отпор тому, что для тебя неприемлемо — ты будешь глупой кошкой, возвращающейся ко мне, чтоб зализать раны.
— И зачем тебе это?
— Мне импонирует твоя неопытность и наивность. Открытость. Пусть это и вешает на меня повышенную ответственность с моей стороны.
— И в чем ответственность?
— Я могу тебя испортить. Привить свою испорченность и возвести в норму. Из-за этого я не против, чтоб ты встречался с другими мужчинами. Ты должна понять, что секс и любовь отличаются. Тебе нужно научиться понимать, что тебе нравится, а что нет. Я не хочу все это тебе показывать и тем более выступать в роли учителя. Учись сама, а я буду страховать.
— Мне показалось, что отношения — это интимная вещь между двумя людьми.
— У нас с тобой нет отношений, пусть мы с тобой изредка спим. Ты меня влюблена? Нет. Я в тебя не влюблен. Поэтому глупо с моей стороны требовать от тебя верности. Все же я тебя сейчас накормлю. Тебе необходимо поесть.
Он поднялся. Пошел на кухню, чтоб что-то разогреть в микроволновке. Я слышала, как она запищала. Я же села в кровати. Поправила одеяло. Посмотрела в окно. Было уже темно, поэтому я не увидела какая там погода. Да мне было это неинтересно. В квартире тепло, в кровати удобно. Чего еще желать?
Воспоминания о прошлой ночи заставили покраснеть щеки. Я приложила к ним ладони.
— Что вчера произошло — это всего лишь опыт, — ответил Борис, заходя в комнату с тарелкой и кружкой. На тарелке лежала вареная картошка и свинина с подливкой. В кружке был черный чай.
— Так все равно стыдно!
— Стыдно? Это пока все в новизну. Потом стыд пройдет. Ешь.
— Спасибо. Борь, ты говоришь, что мы с тобой друг в друга не влюблены, но тогда зачем тебе со мной встречаться? И не надо говорить, что тебе это просто нравится.
— Но это так. Мне нравится с тобой встречаться. Я довольно долго был один. Жена ушла. С сыном мы общаемся кое-как. Я встречался с проститутками, но это каждый раз надо заново к женщине, как бы привыкать. Искать, что может в ней привлечь и объяснять правила игры.
— Это ты о чем? Кстати, вкусно.
— Мне надоедает объяснять, что я получаю удовольствие больше не от того, запихнул я член в какую-то дырку или нет. Мне нравится ласкать женщину. Видеть, как она теряет голову рядом со мной. Понимаешь про что я говорю?
— Понимаю, — ответила я, решив, что пока вопросы не буду задавать. Борис же решил пояснить.
— Ты не бойся задавать вопросы. Нет таких тем, которые мы с тобой не можем обсудить.
— Даже про твою работу?
— Со временем, — ответил Борис. — Пока лучше поговорить о сексе. Это более актуально.
