До того были военные сборы и армейская служба, потом была контрактная служба. Я с шестнадцати лет в системе. Со своего первого выигранного чемпионата по стрельбе. И когда я впервые поцеловал женщину, мне так понравилось, что я еле успел надеть, блять, резинку!
Даже теоретически я не могу представить того, как трахаю Айзу.
Не потому что она ребёнок. А потому что ей нужны нежные поцелуи.
Что должен делать мужчина после нежных поцелуев с девственницей?
Он должен жениться.
Я никогда не портил девственниц. И я не собираюсь жениться в ближайшие годы. В ближайшие годы моя жизнь принадлежит Аиду Джафарову по условиям договора, который я, вполне возможно, захочу продлить. И если я вдруг соберусь обзавестись семьёй, то моей женой станет самостоятельная взрослая женщина. Та, с которой мы создадим крепкую устойчивую семью. Я всегда это знал. Я не романтик.
- И что во мне не так? - отталкивается руками от моей груди, вскинув горящие обидой и слезами глаза.
Я должен закрыть этот вопрос. Должен, мать вашу!
- В тебе всё так. Но не для меня.
Вырывается из моей куртки, топчась по моим бёдрам ладонями. Перебравшись через коробку, падает на пассажирское кресло и начинает натягивать сапоги.
- Это потому что я с… дефектом?! - выплевывает, терзая свою обувь.
- Не мели ерунды, - вскипаю, врубая поворотник. - Я давал повод так думать?
- Ты запретил мне сидеть с Дауром! - обвинительно.
- Я предложил тебе быть честной и ответственной.
- Ты сам знаешь, что я… я никому не рассказывала.
- Это твой выбор.
- Иди… к… к чёрту, Максут! - натягивает шубу, маленькая ведьма.
Злая и громкая, как никогда.
Ткнув на кнопку, выключаю свет.
Черт бы ее побрал.
Задрав подбородок, пристегивает ремень.
Давлю на газ, выводя машину с трамвайных путей.
Глава 22. Айза
Прижавшись лбом к стене, делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить своё сердце. Оно так колотится, что взмокли виски.
Сжимаю в кулаках толстовку до скрипа, издавая короткий страдальческий писк, и стучу по затылку, потому что от натуги заложило ухо. Кошусь на тускло освещенный коридор и дверь, из-за которой доносятся приглушённые голоса. Смотрю вниз. На свои руки и ноги.
Боже, если моя мать узнает…
Упрямо сжимаю губы, зажав толстовку между колен.
Перебрасываю на плечо косу и распускаю её дрожащими пальцами. Разбрасываю волосы по плечам и спине, прикрываясь ими.
Трусиха. Жалкая трусиха!
Прикрываю ими чёрный эластичный спортивный топ, который заканчивается там же, где мои рёбра. Между его краем и поясом лосин кусок голой кожи. Кусок, толщиной с мой палец.
Мои щеки горят.
Это первая самостоятельная покупка в моей жизни. Если не считать того кофе.
Первая и… хладнокровная.
Два дня назад он сказал, что занятия нужны не ему, а мне. Они нужны мне, чтобы улучшить координацию. Так он сказал, когда привёз меня домой. Я сказала, что мне плевать на свою координацию.
А он… он сказал: «Ну, раз так…».
Спокойно и снисходительно.
Впервые за этот месяц мне хотелось его прибить. Потому что я уже ненавижу, когда он разговаривает со мной ТАК!
Мне не плевать на свою координацию. Я злилась на него. Даже несмотря на то, что ему тоже есть до неё дело. Подумаешь! Он мне не отец. Не отец, чёрт возьми. Я знаю, что мужчина делает со своей женщиной. И если бы он захотел сделать это со мной…
Я…
Боже…
Я не готова. Я не готова даже разглядывать себя в зеркало. Своё тело. Я даже не касаюсь его лишний раз. Но если бы не этот отчаянный побег, я бы вышла замуж уже к Новому году. От этой мысли меня тошнит! Теперь, когда я знаю запах Максута и тепло его тела… меня тошнит ещё больше.
Он такой большой… но мне не страшно. Не страшно, слышишь?!
Я понятия не имею, что должна делать. На самом деле я знаю очень мало чего. Я просто деревенская дурочка.
Зачем ему это, если я не в его вкусе?
Не в его вкусе…
Эти слова давят даже два дня спустя. Давят и терзают.
Зачем это мне?! Что мне с этим делать? Моя мать убъёт меня…
- Зато ты в моём… - шепчу с обидой, утыкаясь лицом в толстовку.
Он пришел за мной сам! Я не звала. Я варилась в своей обиде целую неделю и лучше бы умерла от холода, чем позвала его. Это было до того, как я и вправду стала умирать от холода.
Мне не нужна его отцовская забота. Не нужна, чёрт возьми. Пусть… пусть засунет её куда подальше!
“Попридержи-ка язык”.
“Куда подальше!” - перечу ему в своей голове.
Резко убрав от лица толстовку, прижимаю её к груди и решительно подхожу к двери. Повернув ручку, ступаю в спортзал, где каждый метр планировки выверен настолько, что не узнать во всём этом его руку просто невозможно! По крайне мере мне. Осматриваюсь, нервно задирая подбородок. Задерживаю воздух, напоминая себе о том, что надёжно прикрыта волосами.
Живот разрывает знакомый трепет, когда вижу массивную лысую фигуру.
Вот чёрт…
Он сбрил свою бороду и постригся практически налысо. От этого у лица не скрадено ни единой черты. И от этого он выглядит так молодо. Он выглядит так, что я глаз не могу оторвать…
Резко хлопнув дверью, иду вдоль стены. Чтобы не вжимать голову в плечи, напрягаю шею до боли. Потому что чувствую себя голой! Это испытание оказалось не таким лёгким. Я… чувствую себя выставленной на показ.
Плевать. Мне плевать.
Максут стоит на коленях, накрыв большой ладонью голову маленькой девочки и удерживая её за волосы. Она
