─ Правда обо мне переживаешь? ─ дышит своим перегаром, придавливая своим телом, и я не могу выбраться.
─ Отпусти! Отпусти меня, алкаш! Ненавижу запах алкоголя, и тебя ненавижу! ─ пытаюсь освободиться, только для страдающего похмельем он слишком сильно держит мои руки. ─ Зачем ты вообще появился в моей жизни?
Вырываюсь, делая себе только хуже. Ощущаю его возбуждение так сильно, что замираю, распятая под ним, а дыхание тут же сбивается. Сражаемся взглядами, и это похоже на взрыв двух столкнувшихся метеоритов в космосе. Неизбежный. Яркий. Смертоносный.
─ Птичка, ─ горячо дышит в шею, чуть прикусывая кожу и вдруг начинает медленно двигать бёдрами, а я проклинаю слишком тонкую ткань легинсов, потому что это слишком. ─ Зря ты пришла. У пьяных нет чувства меры, знаешь ведь?
Вот засада.
9
Михаэль
─ Слезь с меня, ─ требует Ника, а мой пьяный мозг только об одном может думать.
─ Ты мне одно ответь, птичка. У тебя так мужиками крутить в крови или это чистый экспромт был?
Вспоминаю, как она на парковке к нему кинулась, и злость дерёт когтями.
─ О чём ты? ─ хмурит бровки, будто реально не понимает, что натворила, а мне её в клочья разорвать хочется, чтоб перестала играть со мной. Или это просто похмелье?
─ Я уже понял, что ты под дурочку косить любишь, ─ скольжу собой, прижимаясь к ней тесно, и тормозить себя больше не собираюсь.
Какого хрена я должен отказывать себе в маленьких радостях, когда нам обоим это нравится?
─ Что ты делаешь? ─ паникует, и я в этот момент теряю весь контроль над собой.
─ Ну, знаешь, как говорил мой дед? ─ щекочу её живот, заставляя Нику дёрнуться. ─ Ничего на свете лучше нету, чем скрипеть кроватью до рассвета…
Напрягается подо мной, но деться всё равно никуда не может.
─ Да что б у тебя харя треснула по диагонали зигзагом!
─ Ля ты какая, а…
Удерживаю её руки над головой, а сам задираю свитер, и мне открывается сумасшедший вид на идеальную грудь с розовыми сосками.
─ Охуеть…
Падаю куда-то ниже, чем ад.
Полыхаю, как костёр, рот наполняется слюной, и член становится таким твёрдым, что точно сейчас прорвёт штаны.
Веня в кои-то веки заинтригован происходящим. Наблюдает за нами со всё возрастающим интересом, и на миг становится неловко, правда, это чувство пропадает, уступая место неподконтрольному желанию.
─ Чёрт, птичка, ─ тяну не своим голосом, ухватив пальцами затвердевшую горошину, и Ника шипит сквозь зубы. ─ Хочу взять их в рот и как следует приласкать.
Мучительно краснеет, отворачивая голову в сторону, а меня штормит от этой прекрасной картины.
Наклоняюсь, ведя языком по белой коже. Хватаю губами то один сосок, то другой, ловлю их языком, слыша слабые стоны, и крыша слетает нахрен вместе с остатками мозгов.
Всасываю розовую плоть, как одержимый, ныряя рукой между нашими телами. Забираюсь Нике между ног, и, чувствуя её влагу, пьянею окончательно — после трёх дней запоя, это утро, похоже, меня и добьёт.
─ Не надо… Хватит, ─ просит пощады птичка, только её голос и тело твердят обратное.
Трогаю мокрые, скользкие лепестки, глажу тугую ягодку, слыша вздохи, и хочется её ответных прикосновений.
На свой страх и риск отпускаю тонкие запястья, беру тёплую ладонь и тяну к себе.
─ Потрогай меня, ─ прошу, ожидая, что мне как минимум прилетит по роже, но этого не случается — только взгляд её штормовой горит предупреждением, делая меня гораздо более твёрдым.
Когда пальцы неловко обвиваются вокруг моей длины, готов скулить, умоляя о продолжении, но вместо этого продолжаю своё грязное дело. Посасываю её торчащие соски, снова нахожу влажную плоть и осторожно проталкиваюсь в эту горячую тесноту, пока вдруг не упираюсь в преграду.
─ Эль, ─ вскрикивает испуганно, но я всё итак понимаю — даже пьяный поймёт, что тут ещё никого не было, и это, блять, просто облегчение какое-то.
─ Тихо, птичка, ─ успокаиваю, вытаскивая палец и снова осторожно вхожу, ─ я буду аккуратен.
Продвигаюсь медленно, нахожу волшебную кнопку на передней стенке и укоряю темп, касаясь её всё откровеннее. Прохожусь по груди языком, и пальцы на члене сжимаются с такой силой, что я вот-вот взорвусь.
─ Вот так, ─ улыбаюсь, ─ нравится?
Вряд ли она мне ответит — скорее, пошлёт на хер, но плевать.
Наблюдать за тем, как меняется её лицо перед самым взрывом, бесценно, и когда наконец кончает мне на пальцы, содрогаясь всем телом, у меня самого срывает тормоза.
Улетаю следом, едва успев глотнуть воздуха, и распадаюсь к хуям, готовый повторить это ещё пару раз, прежде чем приступить к главному блюду.
Но что-то не так.
Ника смотрит на свою ладонь, словно она покрыта, как минимум ядом, и меня это вдруг остужает.
Да, злит, но птичка в полнейшем ахере от происходящего, а тут ещё Веня вдруг рявкает со всей дури, поднимая голос.
Спасибо за поддержку, друг… Я знаю, что хорош.
***
Что я сделала только что?
Нет… Что опять позволила ему со мной сделать?
Смотрю на пальцы и не могу понять, чего во мне больше — отвращения или странного трепета от мысли, что я тоже только что заставила сталкера сойти с ума.
Сердце ещё колотится, в голове полнейший сумбур, а тот, кто был всему этому виной, сидит себе спокойненько и не чешется.
─ Ничего противоестественного не случилось, ─ как обычно лениво тянет, словно мы тут чай пили, а не повторяли сцену из порно.
─ Сказать тебе, куда ты можешь идти, придурок?
Ржёт от того, как я брезгливо вытираю свою руку о его же пресс, и не даёт мне отнять мои же пальцы. Его живот горячий и напряжённый. Таким, как был его член в моей руке, и к моему лицу снова приливает кровь от фантомного чувства, будто до сих пор его держу.
─ Я с радостью схожу, куда скажешь, но только если мы вместе туда отправимся, ─ подмигивает.
Хватаю подушку, на которой так удобно лежала и впечатываю со всей дури в наглую морду, но ему всё так же весело.
─ Быстро же ты в себя пришёл.
─ Секс — лучшее лекарство от всего, ты знала?
─ Откуда бы…
Поднимаюсь, стремясь быть как можно дальше, и достаю телефон, вспоминая про енота.
─ Куда ты звонишь? ─ напрягается, а я не могу сдержать ухмылки.
─ В службу отлова диких животных. Собираюсь сказать, что орангутанг сбежал и теперь терроризирует город.
Подрывается с места, как бешеный и тут же спотыкается, чуть не пропахав носом пол.
─ Береги голову — там ещё могут быть мозги, ─ советую, прежде чем связаться с боссом и попросить кого-нибудь забрать внезапного квартиранта. До сих пор не верится…
Василий Михалыч на удивление рад, и ещё больше я удивляюсь, когда он сообщает невероятный новости.
─ Ника, девочка, я не знаю, как ты это сделала, но спасибо! Утром пришёл представитель администрации, и теперь наш парк признан достопримечательностью города или культурным наследием — в общем, не понял я толком, но это и неважно, ─ я слышу подозрительное шмыганье. ─ У нас тут теперь ещё и охрана ходит, так что ты просто умница.
Вот это номер…
─ С чего Вы взяли, что это я? ─ ощущаю, как наглые ладони ложатся на талию, а к спине прижимается тело.
─ Можешь не скромничать, ─ явно улыбается мужчина на том конце связи. ─ А за енотом сейчас кого-нибудь отправим.
Прощаюсь и скидываю адрес, пока в ухо шепчут:
─ Посмотрим, как ты запоёшь, когда этот орангутанг вылижет тебя до криков.
─ Фу, ─ кривлюсь, но в теле напротив появляется предательская слабость, и там, где только что были его пальцы, дёргает.
Не знаю, как с ним общаться после этого, но поговорить всё же стоит — это, кажется, понимаем оба, поэтому чуть позже садимся за стол переговоров, вернее, просто за стол на просторной кухне. Здесь слишком много места для одного человека, но я не решаюсь это озвучить. У меня другие вопросы.
─ Тебе вообще не совестно за то, как заставил за тебя беспокоиться?
─ К своему стыду, мне никогда не стыдно, ─ лыбится, и тут же морщится от головной боли.
