— Охренела?
Ветер смотрит на меня озлобленно, мысленно затягивая ремень на моей шее. Ненависть у нас с ним взаимная. Такая, что при виде друг друга, кишки в узел сворачиваются.
— Что. Ты. Делаешь. В машине. Матвея? — не разжимая губ, чеканю я.
— Нахер отошла от машины, — пытается дотянуться до ручки и закрыть передо мной дверь. Но я приваливаюсь всем телом, и если теперь Ветру и удастся ее захлопнуть, то вместе со мной.
— Я еще раз спрашиваю, откуда у тебя ключи?
Это действительно кажется странным, зная, насколько ревностно Свирский относился к машине, не давая своего Мавра, как он называл гелек, никому, даже мне.
— Свали, я сказал. А то я даже не поперхнусь, когда размажу тебя по асфальту, — демонстративно заводит мотор. — Я не шучу.
Он может, да.
Эта та редкая сволочь, которая сделает подобное с превеликим удовольствием.
— За какие такие заслуги такая непозволительная щедрость? А, Сева?
— Ты на что намекаешь, овца тупая? — он подается вперёд, намереваясь выпрыгнуть из машины.
И выпрыгивает.
— Ты был там с ним. Ты видел, в каком он состоянии, и бросил его, — Боже, я, наверное, либо совсем бесстрашная, либо дура беспросветная, раз выкрикиваю такое.
— Я ушел вместе с Ильей, когда он был в адеквате, — брызжет слюной точно бешенный бультерьер на ринге. — С нами он ехать не захотел и остался.
«Когда он был в адеквате…».
Ветер не спрашивает, про какое состояние я говорю, и не удивляется. Потому что?
Потому что знает?
Для преподавателей и ребят из группы Матвей Свирский серьезно болеет и проходит лечение, ведь никто его не видел в том состоянии, в котором видела я.
И…
Кроме того человека, который пишет мне сообщения с неизвестного номера.
— Ушел, а потом вернулся? — я тоже подаюсь вперед и заглядываю в его озлобленные глаза, пытаясь разглядеть в них частицу правды.
— Ах ты сука, — зажмуриваюсь, когда вижу, как Ветер срывается с места и бросается прямиком на меня.
23. Константин
Собрать на пацана информацию для характеристики не составило особого труда, потому что каким бы конченным кретином он не был, в институте о нем отзываются положительно. Хотя бы здесь сумел не накосячить.
Головная боль всё-таки обернулась дичайшей мигренью, и я спешу в машину за парой таблеток.
— Ушел, а потом вернулся? — среди множества звуков уличного пространства я выдергиваю лишь один. Каким-то чертовым образом все мои локаторы, частоты и приемники настроены на одну конкретную волну, и меня сей факт выбивает из колеи, раскачивая мою отвоеванную годами независимость. Тотальный контроль — основная направляющая моей жизни, а когда я ее теряю — не могу расслабиться, вот как сейчас, наблюдая за тем, как в очередное говно встревает смутьянка.
— Ах ты сука!
— Ударить хочешь? Ну давай же, — провоцирует мелкая.
Да что ж ты проблемная такая?
Всё, что мне нужно сделать — дойти до машины, завести движок и свалить отсюда к чертям собачьим.
Но…
Да что б тебя!..
Она без оглядки бросается на пацана, а я успеваю ухватить дикарку за талию и оттащить на пару каких-то метров.
Ее брань разносится ветром по парковке, привлекая внимание прохожих. Прижимаю спиной к себе, зажимая в руках извивающееся беспокойное тело.
— Ненавижу тебя! Ненавижу!
— Сука бешенная, надень намордник! — выплевывает пацан и скрывается в тачке.
— Отпусти, отпусти! — орет мелкая. — Это он, это всё из — за него! Скотина, сволочь…
— Всё, Амазонка, всё. Он уехал.
Вырывается.
Дышит надсадно, глубоко и скомкано.
— Какого черта? — выплевывает, когда видит меня.
Прикладывает ладони ко лбу, крутит головой по сторонам.
— Да ты чуть не растерзала беднягу. Жаль стало пацана, — усмехаюсь.
— Да его убить даже мало.
Лезет в спортивную сумку, копошась трясущимися руками в ней. Достает электронную сигарету и глубоко затягивается, прикрывая глаза. Несколько беспорядочных вдохов, и ее плечи начинают опадать, расслабляясь.
Складываю руки на груди, жду.
Хер его знает, что жду. Но упрямо стою.
— Скажи, если я сейчас уеду, ты снова попадешь в неприятности?
Бросает на меня взгляд, полный враждебности.
— Не стоит думать, что я какая-то проблемная.
Глухой смешок вылетает из моего рта.
— Прости, но именно так я и думаю.
— Он — настоящий мудак, — рычит мелкая.
— Охотно верю. — Смотрю на время, понимая, что пообедать уже не успеваю и нужно спешить в офис. — Всего доброго.
Еще ее одна выходка и я точно опоздаю, потому собираю волю в кулак и направляюсь к машине.
— Подождите!
Твою ж..!
Слышу позади ее спешные шаги, а потом рядом с моим плечом маячит блестящая макушка.
Вопросительно выгибаю бровь.
— Где мне нужно потереть, чтобы вы снова появились?
Чуть не спотыкаюсь. Мощный выброс гормонов устремляется в пах при, казалось бы, такой невинной фразе.
Проклятье, эта девчонка не ведает, что несет.
— Ну вы же мой Джин, — улыбается, — вовремя появляетесь и спасаете!
— Джин исполнял желания, я же выгребаю дерьмо, — «за тобой»- мысленно добавляю.
Щелкаю сигналкой, открываю водительскую дверь.
— На это тоже не каждый способен, — деловито заключает Цыганка и запрыгивает в салон.
Не понял.
Сажусь и охреневаю, наблюдая как Амазонка бесцеремонно усаживается в кресле, пристегивает ремень и закидывает свою сумку на заднее сиденье.
— Действительно выдающаяся способность, — на автомате выпаливаю.
Только уже не понятно, кого я имею ввиду: то ли ее удивительную наглость, то ли мою очевидную тупость.
Где в моих словах она услышала словосочетание: «Тебя подвезти?».
Складывает руки на коленях и поворачивается ко мне:
— Поехали?
Обалдеть.
Мне нужно немного времени, чтобы подумать. Обычно мне хватает сотой доли секунды, чтобы решения в моей голове приобрели четкие и ровные очертания. Сейчас же в моей башке беспросветный сумбур, организованный одной мелкой занозой, и ее диаметрально противоположная беспорядочная энергия сносит к чертям мои стены.
Если она послана свыше за все мои грехи, значит я реально по-крупному когда-то облажался.
Эта девчонка — сущее наказание!
Стучу пальцами по рулю, усмехаюсь, не вы силах поверить, что какая-то соплячка сумела меня так ловко обставить.
— Ну поехали, — делаю глубокий вдох и сдаю назад, выруливая с парковки.
***
Уже целых три минуты она безостановочно трындит, не закрывая своего аппетитного рта. У меня много идей, как и чем можно было бы его заткнуть, но я старательно гоню их прочь, напоминая себе, что нахожусь за рулем.
Дело — дрянь.
За три минуты она успела перенастроить мою медиа-систему на какое-то романтичное дерьмо на радио и вынести мозг бесперебойной залповой чередой идиотских вопросов по типу: А что эта кнопочка означает? Сколько стоит мойка этой машины? А можно окно открыть? А закрыть? А не знаю ли я, какая погода будет завтра? И как часто я прохожу тех обслуживание?
Бляяять!!!
На черта ей эта информация?
Я не знаю, что хочу в этот момент больше: задушить ее или оты*…отвезти в лес к чертовым волкам из сказки про Машеньку, у которой вот так же не закрывался рот и хорошенько приплатить им.
Я еще помню, как один раз с мелкой Риткой посмотрел одну серию «Маши и Медведя», после чего заблокировал это пособие о том, как вынести мозг мужику.
Даже моя рецидивирующая мигрень не выдержала и капитулировала со словами «Ну нахер». Зато появилась новая, еще более невыносимая по силе и мощности — головная боль под названием — Сурикова, черт бы ее побрал, Юлия Владимировна.
— Ой, так мы не туда едем, — всплескивает руками смутьянка.
Да неужели?!
