— Даже как друзья? — он настолько пристально мне в глаза смотрит, что поежиться хочется. Взгляд пробирающий. Во время допросов практиковался?
— У меня нет вакантных мест в рядах друзей.
— А на льготных условиях?
— Кость, тебе совсем нечем заняться? — усталость наружу прорывается. — Мне в отличие от тебя хочется домой. Поужинать, душ принять, отдохнуть. Почему я должна тут с тобой стоять?
— Нехорошо получилось, Алён. Жанну на почве ревности кроет.
— Не удивительно, — произношу с сарказмом. В памяти всплывает наш поцелуй. Не хотела бы я чтобы мой муж так целовал кого — то.
— Согласен не прав был, но мы уже вместе не живем много месяцев.
— Свободу почувствовал? Я этого не понимаю, даже не думай. Сначала развод, потом во все тяжкие. У всего есть первопричина. Хочешь сказать у твоей жены нет оснований тебя ревновать?
Наконец — то легкость его покидает. Лицо становится серьезным, складка между бровей залегла, челюсть плотно сжата. Молча смотрит.
— Мне всё равно, честно. Только не со мной, не хочу в этом мараться. Даже вникать не хочу. У тебя на меня стоит, какое дружеское общение? Если мне захочется потрахаться, поверь, я найду с кем, — получается жестко.
Костя руку приподнимает, в попытке не дать мне уйти. Эмоции во мне бурлят с такой силой, что плохо себя контролируя, в сторону отпрыгиваю так резко, что он теряется. Рука в воздухе повисает. Со стороны можно решить, что я думала, мол, ударить хочет. Но это не так. Я просто хочу побыстрее за дверью подъезда скрыться.
Глава 28
Едва глазки свои открываю, начинает в детство хотеться. Так чтоб конфеты есть, в куклы играть и ответственности никакой. До ломоты не хочется из норки своей выбираться. Но вещи сами себя не соберут. Несколько дней и папа лично за мной прилетит, возьмет за шкирку и поеду с ним в чем была. Он хоть прямо и не сказал, но точно об этом подумал, когда я начала вещать о том, что никак не могу в отпуск уйти.
Первую половину дня трачу на то, чтобы в порядок себя привести. Новая стрижка, уходовые процедуры для лица, ноготочки аккуратные делаю. Если уж ехать на пытки, то хотя бы при полном параде.
С отцом всё понятно. А вот мама… В её картине мира, главное предназначение любой женщины — дом, дети, верность любимому мужчине. Эту миссию я провалила. Подчистую. Так что слушать мне причитания долго. И думать над своим поведением. Спасибо папе, он ей за Артёма не рассказал в свое время, а так бы специально прикупила воды святой и на породе меня «ополоснула».
Всю дорогу до дома смотрю на свои руки и радуюсь. Специально неудобно руль обхватила, так чтобы ногти в зоне видимости были. Любуюсь. Мастера посещаю регулярно, но в рабочее время у меня обыкновенное прозрачное покрытие. Сейчас же красивый необычный френч с черными большими полукапельками.
— Явилась, — бодро окликает меня Наташа. Спрыгивает с подоконника, несется ко мне, объятья распахнув. — Я думала, что ты мне специально не открываешь. Сливаешься. Но соседка твоя сказала, что ты уехала.
— Представляю, как ты мне в дверь билась, раз она вышла, — посмеиваюсь, специально дверь свою оглядываю внимательно, слегка наклоняясь. — А с чего я должна сливаться?
— С чего вдруг или с какого мероприятия? — брови подруги вверх летят. — Офигела что — ли? Забыла? Тётя Наташа значит старалась, приглашения доставала потом и кровью, а она забыла. Мы на открытие клуба нового идем. «Alioth», — смотрит на меня, мол, как об этом можно не знать.
— Ната, ёпт. Как будто нам Мариинки филиал открывают, тоже мне событие, — первым делом входя в квартиру туфли скидываю с ног. Кайф. Кайф. Кайф.
— Алён, четвертый десяток. Пора уже не только о духовности думать. С кем ты в театрах своих познакомишься?
— Не сходи с ума.
Прохожу к шкафу купе и с глуповатой улыбочкой разглядываю свое отражение. Волос касаюсь, нравится очень. Наташа сзади подходит, кладет мне руки на плечи.
— Красивая девочка должна быть счастливой, — произносит над моим ухом.
Наташа, при всей своей показной грубости и вульгарности — человек праздник. Ей не обязательно рот открывать, чтобы заряжать окружающих своей энергией. Надо ли говорить, что я её главный «вампир»?
Спустя несколько часов, вроде бы уговоренная я, начинаю причитать.
— Туль, нога ноет. Можно я никуда не пойду? У тебя всего четыре пригласительных. Найдешь кого — нибудь из нашей компании.
— Бедный твой мужик. Будущий. Прошлые поделом страдали. Сейчас компрессионный чулок тебе под колготки наденем и побежишь как миленькая.
Внешне нога уже абсолютно здорова. Но могу я пострадать — то немного?
— У меня колено вчера ныло.
— Мозг у тебя поднывает, дорогая моя. Ты мне должна, не забывай. Бросаете меня одну. Муж улетел, теперь и ты собралась. Он мне потом побрякушки привезет, а тебе придется телом расплачиваться, — плечиками подергивает, танец имитируя. — Пошли в твое царство. Пора собираться.
Курс держит она на мою гардеробную. Резво дверь распахивает и замирает, тяжело выдыхая.
— Блд. Надо Вадима тоже развести. Нафиг нам его кабинет. Он там максимум коммуналку с умным видом оплачивает, — немного постояв, начинает вешалки перебирать с наслаждением.
Прислонившись к стене, наблюдаю за вторым кругом «почета», совершаемым ею. Периодически Наташа достает ту или иную вещь, прикладывает в воздухе к моему силуэту. Останавливается на бежевых коротких шортах с черным поясом и белой блузке с открытыми плечами.
— Слишком короткие, — резюмирую.
— Сексапильные слишком, — находит на них этикетку и головой качает недовольно. — Твои ровные ножки надо показывать. У меня и в двадцать лет кожи такой не мыло. Но я все равно в мини гоняла, — смеется. — Посмотри, они же свободные. Объем легкую пикантность придаст.
— С непристойностью граничащую, — отталкиваюсь от стены и забираю у неё вещи.
— Алёна, блин! Ты сама их купила, не я из кармана вытянула. Зря что — ли деньги тратила? — подбоченивается.
Глава 29
Девочки решают у меня собираться. Узнаю я это только когда Оксану и Женю в квартиру впускаю.
— Я бы открыла, — флегматично говорит Наташа. — Не хотела, не хотела, а теперь ещё и дольше всех собираешься, — смотрит на кисточку от туши, которую я в руке держу. — Долго ещё?
— Ох, — вздыхаю мучительно. — Тебе легко говорить. Знаешь, как тяжело быть блондинкой? — чтобы не быть серой мышью и бледной поганкой глаза разукрашивать приходится, отчаянно. — Проходите, — отхожу в сторону, пропуская девчонок в квартиру. — Чего хотите? Чаю? Мартини? Туля кофе может вам сварить.
— А может шампанского для разогрева налить, — нараспев дополняет меня. — Давай, закругляйся. Такси вызываю через пятнадцать минут.
В наши планы вмешивается звонок в дверь.
— Ты ждешь кого — то? — интересуется подруга из коридора.
Получает отрицательный ответ и идёт открывать.
Спустя несколько минут, я полностью собранная выхожу в коридор и застываю. Едва успеваю челюсть свою придержать.
Вся прихожая, а после оказывается и кухня с гостиной уставлены букетами огромных, нет, скорее гигантских размеров, в коробках и корзинах. Только розы, но всевозможных видов, цветов и форм.
— Всего тридцать один букет, — сообщает Женя. — По сколько роз в букетах мы сосчитать не смогли, сбиваемся, их тут тысячи, — обводит взглядом комнату. — Я столько даже на юбилее свекрови не видела, — воу, показатель. «Девушка», свекровь Жени, яркая и очень в городе уважаемая.
— В бумажке у курьера я расписалась. В каждом букете по записке, вроде нигде не написано от кого, — докладывает Наташа. — Алён, что опять за придурок завелся? Больше ляма потратить, ничего ценного не подарить. Ёпти, ты их даже перенести не сможешь никуда, тяжеленые. Выкидывать грузчиков вызывать?
Открепляю от одного из букетов записку, они все закреплены маленькими деревянными прищепками, выглядит мило. «Mirabile». В следующей «Amabilia». Всего тридцать эпитетов. На последнем, самом большом букете закреплена картинка с изображением греческой богини, у которой в волосы вплетены цветы. Что тут скажешь, намек прозрачный.
