Глава 25
Как только переступаю порог своей квартиры, грусть — тоска в лапища свои заключает. Назвать определенную причину нельзя, совокупность всего. Сумку бросаю около входа, недалеко от коврика придверного. Даю себе вольность, совершенно неаккуратно снимаю с себя вещи и бросаю их на пол в ванной. После недолгого общения с «Жанна, давай хотя бы не здесь» чувствую себя припыленной. Посещает грешная мысль — понимаю, почему некоторые мужчины руки распускаю. Не оправдываю, но понимаю. Такие концерты устраивать можно только с определенной целью.
Учитывая специфику работы Кости, нереально такое выдерживать в те недолгие часы отдыха. Артёму надо сказать с обеими женами повезло больше, и чего засранцу не живется спокойно?
Смотрю на телефон, экран которого только что загорелся надписью «Не брать», украшенный тремя красными крестами. До чего же легкий на помине человек. Не удивлюсь, если он так и блюдет мои передвижения.
Захожу в душевую, температуру выставляю кипятущую. Кожу опаляет, красные пятна на глазах разрастаются. Стою так до тех пор, пока каждая косточка не прогревается. Затем закутываюсь в огромный халат и босиком, на пальчиках, чтоб меньше тепла растерять, бегу в кровать. Ныряю под огромное одеяло. Шили его на заказ, поэтому, даже крутясь и вертясь из под более чем шести метров квадратных выбраться сложно. Накрываю себя с головой.
Сон — самый действенный и наиболее доступный для меня способ побороть хандру. После двенадцати часов сна, я всегда становлюсь душкой. В момент засыпания, со стороны я, скорее всего, выгляжу неадекватной, потому что сама себе голову глажу, массирую. Кому как, а меня знатно уносит, а в дополнение и кровообращение стимулирует.
В сто тысячный раз в жизни просыпаюсь от звонка телефона, только эффект усиливается тарабаханьем в дверь. Такое чувство, что её с ноги пробивают. Сижу на кровати и не могу понять что происходит. Кое как выбираюсь из теплой норки, и иду к двери.
— Капец… Нечистая принесла, — бурчу себе под нос и тут же зеваю.
Смотрю на подругу, так и излучает энергетику драйва. Такое ощущение, что на лошади сюда принеслась.
— И я тебя рада видеть, милая, — тянется и смачно в щеку меня чмокает, намеренно помадой пачкая. — Надеюсь ты такая вялая, потому что тебя хорошенько кто — то только что оттрахал? Он ещё тут? Я могу присоединись, — заявляет, либо с плеч пиджак скидывая.
— Пошли, — делаю взмах рукой, мол, идем со мной.
Эта мадмуазель, с разменянным пятым десятком, гоцает за мной вприпрыжку. Я же, заходя в свою спальню, с разбега на кровать падаю. Ноги поджимаю. Ура, ещё тепленько.
— Алёна, ёк… крота за ногу. Ты как бабка старая! Ещё девяти нет. Тебе не стыдно? — находит под одеялом и щиколотку начинает щипать, — я взвизгиваю. Снова фортуна не на моей стороне. Ноги две, а щипает она именно травмированную.
Наташа быстро смекает, поднимает одеяло и эпично матерится, бранные слова с купе с её неповторимыми интонациями… их можно вместо стикеров в месенджерах использовать.
— Тебя черти драли? — интересуется. — Я тебя вообще — то с молодым мужиком отпускала гульнуть. Как так вышло?
Последующие минут десять приходится делиться душещипательной историей о том, как все веселились, а я принудительно жизнь прогоняла перед глазами.
— Если честно, пока умирать рано. Скудный набор ярких воспоминаний, — подытоживаю. Сонливость потихоньку отступает.
— Я тебе это постоянно говорю. А ты вечно нос воротишь. Кирюша мне столько раз звонил, пока тебя не было. Ты чего парня игноришь? Ты хотя бы попробуй, — жестом при этом «капельку» показывает — сантиметра два расстояние между большим и указательным пальцем, и лицо такое… заискивающее.
— Ты выглядишь как сутенерша, наставляющая на первый раз новенькую неопытную жрицу любви.
Натка закидывает голову и смеяться начинает.
— Да сына моего проще организовать, чем тебя. Тому презик дал и он поскакал, — Карасика даже жалко становится, вечно мамань по нему проходится.
Это началось после того, как Наташа с мужем застали своего старшего сына и его очередную пассию в своей кровати. Следующим вечером она на моем балконе пачку сигарет за пару часов выкурила, пребывая в состоянии шока. Улыбаюсь, вспоминая её «Алён, у него кровать всего на сорок сантиметров уже, чем наша. Ну, какого хрена, а? Я уснуть там не смогла ночью, хотя всё белье и наматрасник поменяла».
— Так, ну раз Константин надежд не оправдал… Жди, — достает телефон и набирает кому — то. — Хлопчик, водочки нам организуй на подвоз.
Если двадцать лет семейной жизни, то такие как у Наташи с мужем. Те, кто плохо их знает, может подумать, что они бесят друг друга. На деле же… уровень нейронных связей зашкаливает. Через полчаса Карасик — старший стоит на моем пороге с роллами, Мартини и соком.
— Мужчину на час вызывали? — игриво бровями поигрывает. — Всё включено!
— Вадь, скажи, что ты сам их скатал, — кивком указываю на пакет с фирменным знаком ресторана японской кухни. — Они всегда так долго делают. Спасает только то, что вкусно. Как ты так быстро привез?
— Сам, малышка. Всё сам. Вот этими вот руками, — приподнимает растопыренные пятерни. Проходит вглубь квартиры и в щеку меня чмокает. — Спаси меня от бабки моей. Я тебе и не такое каждое утро буду готовить, — произносит тихонечко, с мольбой в голосе.
— Вот ты чудной. Нашел кому предлагать. К деду моему бы ещё подкатил. Доступность на одном уровне у них, — как её только не стыдно. Наташа, Наташа. Царство Небесное дедушке, нет его с нами уже очень давно.
Соскучились по мне, видимо, знатно, потому что Вадим с нами остается, что бывает крайне редко. Таким составом всегда весело, до припадка. Алкоголь я почти не пью, так, язык макаю, не забывая о том, что до сих пор принимаю лекарства. Зато спустя пару часов, у меня не то, что пресс болит от смеха, жирок скопившийся и тот уже «не могёт».
— Я вас выгоню, честное слово. Вы мне соседей всех разбудите. Они меня, шлюху, выселят коллективной жалобой.
Мимоходом я им вкратце рассказала о сегодняшнем знакомстве. Город у нас миллионник, а всё равно как маленькая деревня. Всё благодаря ребятам которые каждый незначительный кипишь снимают на видео и выгладывают в социальные сети. Людей было много, не удивлюсь, если и меня принудительно «звизданули».
— К нам переедешь. Тем более с такой характеристикой с предыдущего места, — Вадим подмигивает, для пущего эффекта мимикой рта себе подыгрывает.
Снова на поржать тянет. Его рука в этот момент на бедре жены лежит. Выходит очень комично.
— Ладно, детка — пипетка. Хотя нет, скорее скальпель, — не удерживается подруга. Моя работа — её слабость. — У тебя хорошо, но нам домой пора. Тебе завтра вставать. Хомячки не ждут. Надо свеженькой к ним являться. Не забудь на счет субботы.
Ранее поставила меня перед фактом, что мы в субботу идем веселиться, как тут откажешь.
Глава 26
Продуктивной выходит только первая половина дня, ровно до той минуты, пока Толя невзначай не сообщает, что мой «выживший» пациент пару дней назад пришел в себя.
— И ты, мой сдобный друг, молчал с семи утра?
— Стала бы тут со мной свой первый отпускной день проводить, если бы знала? — я похожа на человека который с ранья ходит в больницу? Можно подумать, бежала бы, волосы назад.
Толя знает, и нагло пользуется тем, что я дорожу нашей «рабочей» дружбой. Зная, что он тут зашивается, улететь к родителям мне совесть не позволила. Естественно, по другим бы поводам я его тоже не бросила.
— Я после обеда отлучусь на часик.
Коллега хмыкает.
— Тебе от него привозили корзину вкусностей: шоколад, фрукты. Банки какие — то. Не с формалином, я проверил. Наши всё сожрали. Не я.
Я отрываюсь от документа, глаза на него приподнимаю.
— И банки сожрали, не с формалином? — округляю глаза. — Может им это, к нам спуститься пора?
Толя смеясь, отмахивается, мол, дуреха.
— Девахи решили, что ты до конца отпуска уже не вернешься. Чтоб не пропало добро.
