если бы он поцеловал меня тогда, а не к уху склонился — я бы ответила. Но теперь, когда обратился, разум всё же начинает сигналить в голове в тон телефону, который, кстати, до сих пор не умолкает.
— Давай действовать по первоначальному плану, — тихо говорю я. Мягко так, почти с мольбой.
Хотя вроде бы в своём праве — по условиям я и не должна была сопротивляться, должна была расслабиться и позволить нам окунуться в эти пять минут без последствий. Тогда откуда такое ощущение, что я чуть ли не предаю тем, что отталкиваю после того, какой отклик демонстрировала?
Илья тяжело вздыхает, но всё-таки отстраняется. Неохотно, медленно, но освобождает мне пространство.
Вот только как-то пусто становится…
Соскакиваю со стиральной машинки — хотя, скорее, оседаю на пол. Ноги, кстати, с трудом держат, слабеют ощутимо. Растерянно смотрю на обстановку вокруг и только сейчас замечаю, что и ванная у него масштабных размеров. А ведь ещё и наверху, возле спортзала, есть подобная…
Чуть не спотыкаюсь, ощутив на себе взгляд Ильи. Сглатываю. Молчать как-то совсем уж неловко становится.
— Ты… Ты был прав, мне нравится с тобой целоваться, — не придумываю ничего лучше, чем признаться. При этом наверняка густо краснею. — Ну и не только… Наверное, потому что для меня такое в новинку и пробуждается интерес к подобным делам…
Осекаюсь, когда слышу, как Илья усмехается. Ну да, есть от чего — я и сама понимаю, как нелепо всё это звучит. Вряд ли последнее утверждение воспринимается чем-то, кроме попыткой оправдаться.
И тогда меня прорывает. Я смотрю Илье прямо в лицо и смело выпаливаю именно то, что думаю на самом деле.
— Ну да, возможно, дело не в этом, а в тебе. Но этого недостаточно. Я не могу терять голову с тобой, когда мало того, что толком тебя не знаю, а знаю твою не лучшую сторону, — слова звучат обвинением, но я и не пытаюсь смягчить.
Меня ведь вовсе не страх нового останавливает — уж это никогда не стопорило. Я готова сразу с головой окунуться во что угодно, но только если знаю, что оно того стоит.
Неожиданно злит, как у него всё легко. Захотел — поцеловал, чуть ли не до дрожи довёл своими ласками, захотел — повторил в любой момент, говорит фривольно, ведёт себя так, будто я чуть ли не его, а сам не поясняет ничего. А ведь я не требую подробных историй о детстве или ещё о чём, я лишь хочу получить объяснение тому, что своими глазами видела! И что уж точно не вписывается в мою обыденную картину мира. Илья ведь знает отношение Антона к насилию, неужели думает, что моё сильно отличается?
Он молчит вроде бы недолго, но пауза кажется тяжёлой.
— Я вроде бы тебя не задерживаю, — наконец, выдаёт Илья, и даже дверь ванной слегка приоткрывает.
Но я слишком распалена и алкоголем, и произошедшим между нами, и всей этой дурацкой загадочностью.
— И ты не объяснишь? — раздражённо требую. — До сих пор не считаешь нужным?
Да хоть бы намекнул, если там тайна великая! Да и какая может быть, что стоит такого молчания? Криминал?..
Боже, почему я ещё здесь…
— Я говорил, Ева. Всё решится, и тогда расскажу, — твёрдо, но с лёгким сожалением возражает Илья.
Резко прохожу к той самой двери. Негодование кипит, вытесняя остатки смущения.
— Тогда не подходи ко мне, пока всё не решится. А к тому моменту я, возможно, уже не одна буду. Ждать не собираюсь, — недовольно и даже враждебно бросаю, прежде чем, не дождавшись ответа, хлопнуть дверью у него перед лицом.
Ну и пусть переборщила. Заслужил. И даже плевать, что сделает, когда догонит. Если, конечно, вообще собирается это делать.
Шагаю взвинченная, злясь на него и даже на саму себя. Какого чёрта я сказала «не подходи, пока всё не решится»? Надо было запретить ему подходить ко мне вообще! Ведь то, что я видела в переходе метро, в любом случае стоп сигнал похлеще того, что у нас в ванной был. Какие бы ни были причины, этот парень непрост. И, возможно, опасен. А даже если нет — грубый как минимум. Мне ведь с самого начала жаль было того парня из перехода.
Перевожу дыхание, пытаясь успокоиться. Всё, с этого момента я не поведусь на Илью. Ни на какие прикосновения, ни на какие заявления внезапные, ни уж тем более ни на какие сделки.
Иду до Антона — телефон Ильи сейчас у него. Я брату не то чтобы на хранение дала, а скорее, чтобы сам начал изучать, с учётом того, что мы о его друге знаем. Может, я не всё замечу, мне помощь в этом деле не повредит. Тем более, как выяснилось, Антон изначально так и собирался — ещё вчера Илью выматывать начал, чтобы он вырубился в своём же доме сегодня. И чтобы тут можно было порыться хоть где-то, что-то узнать. А телефон — вообще идеальный расклад.
Конечно, я сомневалась, что Илья так легко дал бы мне телефон, будь у него там что-то слишком очевидно его выдающее. Но всё-таки рассчитывала, что был достаточно пьян и одурманен моим присутствием, чтобы допустить ошибку и упустить хоть что-то.
Так и оказалось.
Антон не терял времени зря — ещё пока я на пять минут с Ильёй в каких-то других измерениях блуждала, выписал из телефона друга все контакты. Сказал, что пригодятся.
А потом телефон забрала и я, но больше в соцсети заходила и листала сообщения или оповещения. Почему-то кривилась и чуть ли не злилась, когда натыкалась на какой-либо его флирт с другими девушками. Бесилась то ли от того, что Илья слишком много себе позволял по отношению ко мне, когда у него и других вариантов хватает; то ли от того, что чего-то от меня ждал, тогда как сам не относился ко мне всерьёз и ничем не жертвовал. От меня требовал куда больше, чем сам был готов дать. А возможно, меня раздражало и то, и другое, но уж вряд ли ревность. Илья мне никто, и никем не будет. Я поняла это наверняка даже прежде, чем начала изучать его телефон.
Но почему-то всё равно чуть ли не остервенением вчитывалась в его переписки с девушками, почти пропуская остальное. И раздумывая не столько о главном — событии в
