стену так, что я дышать перестаю.
— Полегче, ты меня сломаешь, — смеюсь ему в губы.
— Не сноси мне голову и останешься целой.
— А я хочу тебе её сносить. Хочу, чтобы так, как со мной, у тебя ни с кем не было.
— Не было. Можешь в это поверить, — жадно целует в губы.
Я уплываю в туман, который только на доли секунды вспышками возвращает меня в реальность. И тогда я чувствую, что он меня ласкает и целует.
Внизу живота судорожные сжимания в ожидании близости. И я ощущаю, как мои трусики становятся мокрыми. Хочется уже освободиться от тесного плена одежды и насладиться этим крышесносным мужчиной.
Опускаю руки и тяну резинку спортивных штанов вниз.
— Шшш… — шипит мне в шею, потому что я причинила боль его налившемуся члену.
— Прости, — шепотом.
Опускаюсь перед ним на колени и провожу языком по головке члена.
Тарас издаёт стон и опирается двумя руками о стену. Упасть боишься?
Круговыми движениями вожу языком по гладкой коже и чувствую на губах привкус мужской смазки. Обхватываю губами и втягиваю немного в рот.
Тарас подается вперёд, заставляя меня заглатывать его член глубже, а сам выгибается и издаёт какой-то звериный рык. Наматывает мои волосы на руку и заставляет меня двигаться, доставляя ему удовольствие.
Я плохая девочка, да! Он вообще первый кому я так делаю. Для него я берегла эту «девственность», с другими даже мыслей о подобном не допускала. А с ним легко иду на подобное.
Тарас начинает шипеть со стоном, рывком поднимает с колен, разворачивает лицом к стенке, заставляет прогнуться. Отодвигает трусики и входит в меня.
Ай, как же это сладко! И грубо. Вколачивается в меня глубоко, что я чувствую приятную боль, которая постепенно перерастает в волны наслаждения.
— Сильнее… — чувствую, что мой финал близок.
И он послушно выполняет. Ноги сводит от судороги, которая появляется в момент оргазма. А потом я ощущаю внутри себя истекающую влагу Тараса.
Без сил сползаю вниз на пол, сажусь. Тарас садится рядом и затягивает к себе на колени.
Утыкаюсь носом в его шею, вдыхая горячий мужской запах. Он режет лёгкие и снова заставляет голову кружиться. Слегка прикусываю его плечо и веду ноготками по спине.
— Аррр… — рычит на меня, сжимая за бедро.
— Мы сумасшедшие… Если нас сейчас застукают здесь, то Волошин, не раздумывая, отдаст приказ убить, — шепчу ему в грудь.
— Он не дурак, в своём доме убивать не будет, но покалечить может, — отстраняет от себя и убирает мои волосы за уши. — За тебя я буду рвать до последнего.
— Из-за меня раньше никто не дрался.
— Не с теми ты общаешься, Цветочек, — нежно целует в краешек губ.
Но мне такого поцелуя мало, я настоящего хочу, чтоб кипятком по венам. Провожу языком по его нижней губе и слегка прикусываю.
— Ммм… — вдруг рывком притягивает к себе, впечатывая в своё тело.
И опять закипание наших чувств, и я ищу точки опоры, чтобы поглотить его собой. Двигаюсь сама, сквозь мутный взгляд, наблюдая за тем, что он закусывает губу, сдерживая стоны.
Я хочу, чтобы он не держал в себе всё, что чувствует, чтобы стонал, рычал от удовольствия. Впиваюсь ногтями в рёбра, распахивает глаза и с его губ срывается громкий стон.
Вот так, милый…
Вдавливает за бёдра меня в себя, ускоряя темп и наращивая силу ударов.
— О, боже… — кончает.
А я-то нет.
Его пальчики касаются чувствительной точки на клиторе и теребят её. Это так… Я не знаю, как описать словами. Только когда тело пронизывает током от оргазма, я понимаю, что это фантастика.
Мы ещё какое-то время обнимаемся и молчим. Но мне пора, моё отсутствие могут заметить.
Сбегаю из комнаты Тараса и, проходя мимо кухни, нарываюсь на Лену.
Она внимательно смотрит на меня. А от меня просто разит сексом, я это понимаю. Волосы в беспорядке, платье помято, лицо горит, а в кулаке зажаты мокрые трусики.
— Роза, ты понимаешь, что творишь? — сразу в лоб.
— Более чем.
— Если твой муж узнает, то он вас обоих в асфальт закатает, — хватается за лицо руками.
— Ну и пусть! Хоть ненадолго почувствую себя любимой и желанной, — сбегаю от неё.
— Доедете, позвони, — не отрываясь от экрана телефона, глухо произносит Волошин за завтраком, отвечает на сообщение.
Чем-то недоволен с самого утра.
— Обязательно…
— И будьте осторожнее. На дороге всяких дебилов хватает. А недавно снова снег прошёл. Надо было на самолёте лететь.
— Я не люблю летать, — оправдываю своё желание провести больше времени наедине с Тарасом во время поездки. — И ещё… — выхожу из-за стола. — Я больше не могу ездить на заднем сидении в машине. Меня укачивает.
— С каких пор? — поднимает на меня глаза.
— С недавних, — уверенно. — Мне пора.
Провожает меня холодным взглядом, чуть скривив губы.
Надеваю короткую шубку, больше похожую на пуховик, и выбегаю на улицу. Там у порога меня ждёт в машине Тарас. Сажусь спереди.
— Розалия Александровна, — серьёзным тоном.
— Муж разрешил, — улыбаюсь ему, кокетливо закусив нижнюю губу.
— Ну, если муж… — снимает машину с парковки.
— Тебе не кажется, что Волошин ведёт себя последние дни странно? — спрашиваю у Тараса, когда мы выезжаем на федеральную трассу.
— Не заметил.
— А я заметила. Он телефон из рук не выпускает, и три дня ни одного намека на близость. Слишком уступчив. Это странно.
Шип сжимает сильно челюсти и вена на шее заметно ускоряет биение.
Ревнушка…
— Я попрошу брата, чтобы пробили его переписки.
— Хоть бы он себе кого-нибудь завёл, — скрещиваю пальчики.
— Слабо верится, — давит мою надежду.
— Дай помечтать, Тарас!
Посмеивается и отворачивается в сторону.
Что ж ты скептик-то такой?
Если Волошин переключится на другую, более сговорчивую, чем я, то возможно… Возможно, он со мной разведётся. Это греет внутри.
По дороге заезжаем на заправку, покупаем помимо бензина по стакану кофе, вкусные булочки и сладости.
Устраиваем в машине маленький пикничок.
Шип включает мультики про домовёнка Кузьку.
Смотрю на него со стороны, и мне кажется, что сейчас рядом со мной не взрослый и суровый мужчина, который готов прострелить голову любому, кто тронет меня, а маленький мальчишка. У него такой взгляд… По-детски озорной и заинтересованный. Жуёт булку, не отрываясь от экрана.
— Это твой любимый мультфильм, — уверена в своей догадке.
— А? — отвлекается. — Да. С детства обожаю. Я вообще фильмам мультики предпочитаю.
— Как это мило, — улыбаюсь. — А я думала, почему у тебя иногда фразы из них проскальзывают. А вот оно что…
— Отец так не считает. Говорит, что у меня
