Лирика.
Конечно. Это было так типично для нее сказать, так типично для нее сделать. Что-то потеплело в моем сердце, и мне вдруг захотелось открыть каждую книгу на каждой полке и прочитать все ее мысли. Именно такие мелочи, отпечатки пальцев, воспоминания, задерживающиеся в тихих комнатах, заставляли ее отсутствие говорить о многом.
Я провел пальцами по чернилам, затем закрыл книгу.
— Думаю, на сегодня достаточно чтения. Встретимся в конюшне?
Его лицо загорелось, и он вскочил с дивана.
— Мне нужно переодеться, но я сейчас приду.
Потом остались только я, книги и воспоминания о вздорной девушке с огнем в глазах, которая засыпала ночь за ночью на этом же диване с открытой книгой на груди. Она была девушкой, которая не боялась задавать трудные вопросы. Кто бросал мне вызов. Кто признавал мою темноту и понимал моих демонов.
Я взял Великого Гэтсби, вспомнив, что она читала его, и открыл.
Печальное дерьмо. Не читать. #JusticeforGatsby
Я поставил ее на полку и улыбнулся про себя, проводя пальцами по корешкам, пытаясь вспомнить все названия, которые я видел, когда укрывал ее одеялом и давал ей уснуть.
Я вытащил Анну Каренину.
Очень грустное дерьмо. Избегай. Избегай. Избегай.
И Моби Дик.
Не порно, к твоему сведению.
Потом Гордость и предубеждение.
10 из 10 трахнула бы мистера Дарси, как гребаную дверь.
Колющий укол ревности поднял свою уродливую голову, застигнув меня врасплох. Я запихнул его обратно с густым сглатыванием, пролистывая остальную часть полки.
Граф Монте-Кристо. Я не открывал эту книгу с того самого вечера, когда читал ей, пока она купалась. Мое сердце словно билось на зыбучих песках, когда мои пальцы отодвинули твердую обложку. Там была ярко-желтая бумага с вьющимся черным шрифтом, нежным и женственным.
Дорогой Грей, я надеюсь, что однажды ты найдешь то, что ищешь.
И тут я погрузился в себя.
Я не мог остановить себя. Прежде чем я осознал, что делаю, я стоял в ее комнате, глядя на мягкие золотисто-желтые стены и плюшевый бежевый ковер. Я подошел к кровати, застеленной белым и королевским голубым постельным бельем. Полог из шелковых занавесок обрамлял изголовье кровати, словно она была создана для королевы.
Я провел ладонью по мягкому пледу и погрузился в воспоминания о том, как Лирика сидела здесь, после того как я вручил ей приглашение на свадьбу Татум, и слезы текли по ее щекам. Я вытер их большим пальцем, а затем провел пальцем по ее губам. Ее язык высунулся и смочил кончик моего пальца.
— Почему ты так поступаешь со мной? — я посмотрела вниз на эрекцию, упирающуюся в молнию его темно-синих брюк. — С собой? — Я снова подняла на него глаза. — С нами?
Она попросила меня сломаться ради нее, и я был близок, чертовски близок к тому, чтобы сдаться. Но в то время я не предал бы Сэди, и я не мог поступить так с Линкольном. Забрать ее тогда означало лишить ее выбора. Я был далек от святости, но я отказался стать таким монстром. Лирика должна была защищать меня, а не использовать.
Поэтому я держался на расстоянии.
Чертов идиот.
ГЛАВА 22
За последние пару месяцев я понял, что все эти годы я был влюблен в идею Сэди. Я любил королеву, которой она была, когда все смотрели. Я любил девушку, которая без вопросов бежала со мной в лес. Я любил ее тихую невинность, и мне нравилось, что она отдавала ее мне. Я любил то, кем мы были раньше. Ни один из нас больше не был тем человеком. Время изменило нас. Жизнь изменила нас. А может быть, мы вовсе не изменились. Может быть, мы всегда были такими, какими были.
В какой-то момент своей жизни мы все прошли через ад. Прохождение через огонь было необходимым злом. Оно лепило из нас либо воинов, либо демонов. Сэди не прошла через огонь. Она сделала там дом. Она сидела на его коленях и соблазняла самого дьявола. Я провел годы, думая, что мой долг — спасти ее. Винил себя за то, что случилось. Думал, что если верну ее, то буду оправдан.
Я был Пипом, искал свою счастливую судьбу.
Теперь я понял, что, возможно, мне суждено было стать первым концом Диккенса, а не вторым. Я пережил предательство Сэди. Я перешагнул через ее обман. И все это с помощью Киарана. Каким-то образом он сделал все стоящим. Он взял эту пустоту и снова сделал ее целой.
Сегодня была вечеринка по случаю помолвки Чендлера и Энистон. Кто бы мог подумать, что понадобится любопытная принцесса, чтобы поставить Чендлера Кармайкла на колени? Это был первый раз, когда я был во дворце с тех пор, как столкнулся с Сэди. Она уехала через два дня. Я проследил ее до Лондона, а потом потерял. Она не приходила к Уинстону. Она даже не пыталась найти Киарана. Она использовала свой королевский титул, чтобы получить доступ в дома высокопоставленных лиц и знаменитостей, останавливаясь где угодно и у кого угодно. Мне было все равно, куда она ходит и что делает, лишь бы держалась подальше от моего сына.
Мужчины в смокингах встречали гостей у входной двери, требуя их именные приглашения. Звуки оркестра, исполняющего современную музыку в классической форме, доносились из бального зала по парадным коридорам. Там были серверы, цветы и дамы с бриллиантами на шее. Это была сказка, а я чувствовал себя темным рыцарем.
Чендлер стоял в углу с Шайнер Бок в руке. Энистон переходила от гостя к гостю, играя роль регентши в совершенстве.
Я взял стакан виски и подошел к нему.
— Поздравляю. Хотя я не знаю, как ты это сделал.
Он поднял свою бутылку в знак приветствия.
— У меня небольшая помощь, — сказал он, опустив взгляд на свою промежность. — Или большая помощь, я должен сказать.
— Господи, они действительно собираются позволить тебе стать королем.
— Консортом, — добавил он, взяв напиток. — В основном я просто стою здесь и выгляжу красиво.
Я сделал глоток своего виски.
— Ну, ты уже все испортил.
— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты мудак?
Я ухмыльнулся.
— Не сегодня, — я сделал еще один глоток, смакуя гладкость алкоголя, пока он скользил по моему горлу. Затем я указал своим бокалом в сторону Энистон. — Что ты делаешь здесь со мной, когда красивая женщина ждет тебя, чтобы отпраздновать.
Он жестом обвел комнату.
— Это все для нее. Мое представление о празднике — это дать ей пухлую, красную задницу и несколько оргазмов подряд.
Я поднял бровь.
— Я могу заставить всех уйти, если хочешь.
— Но мы только что пришли, — сказал кто-то позади меня.
Я повернулся, чтобы услышать знакомый голос Лирики, и замер. Комната вдруг стала маленькой и тихой. Музыка и разговоры теперь были приглушенным шумом. Она осветлила свои иссиня-черные волосы до каштанового цвета, и они спадали на ее обнаженное плечо длинными, свободными волнами. На ней было платье в пол, без бретелек, цвета шампанского, из атласа, которое плотно облегало все ее изгибы. Оно опускалось в небольшую ложбинку между ее грудями, приподнимая их и обхватывая, как руки любовника. Я искал заметные очертания трусиков там, где ткань прилегала к ее стройным бедрам, и тяжело сглотнул, когда не нашел их. Я перевел взгляд на тонкую линию ключиц, обнаженные плечи, колонну шеи, неторопливо прощупывая каждый сантиметр глазами, как это делают кончики пальцев.
Черт. Это было похоже на то, как если бы я увидел ее — на самом деле увидел ее — впервые без повязок. Я видел ее так, как мужчина видит женщину. Женщину, ради которой он убивал, проливал кровь, давал обет.
