ожидаемо. Они подходят друг другу, оба мягкие, смешливые. Данил всегда был мягче меня. Наверное, поэтому так рано женился первый раз. Вот теперь второй. Бабы из него веревки вить могут.
— Когда свадьба?
— Через неделю на Алтае. Ждем тебя.
— Буду, конечно. Надеюсь, это последняя свадьба?
— Точно последняя. Знаешь, я только недавно понял, почему она меня так зацепила. Она смеется над моими шутками.
— Это дорого стоит. Рад за тебя, брат. Каринка нормально ее приняла? — он тоже переживал за то, как его дочь примет новую жену, но судя по фырканью все прошло отлично.
— Она и сказала не тянуть со свадьбой, потому что если Ксюша смеется над моими, не всегда удачными шутками, то нужно скорее ее за волосы и в пещеру.
— А дочка твоя шарит, — смеемся мы, бьемся бокалами в честь его мужского счастья. А мое временное счастье, наверное, копается в своем мозгу, надеясь, что завтра я, как честный босс и джентльмен, сделаю вид, что ничего между нами не было.
Только вот я далеко не джентльмен.
Маша
Самое лучшее, что умеют люди в неловких ситуациях — это сделать вид, что ничего не произошло. Особенно, если тебя в лифте застают с комком вещей, в одной простыне. Не кто иной, как Эля… Сама она тоже не в самом лучшем виде, но по крайней мере в одежде.
— Не спрашивать?
— Лучше не надо, — пытаюсь отдышаться, сердце скачет как бешеное.
— Туфельку-то хоть оставила? — тормозит Эля лифт, за что получает мой благодарный взгляд. И как я сама не догадалась. Одеваюсь тут же под ее пристальным вниманием.
— Нет, конечно, даже трусики забрала.
— Это ты, конечно, молодец. Понравилось хоть?
— Будет, что вспомнить, — улыбаюсь. Но это я, конечно, приуменьшила. Я бы могла все списать на алкоголь и сделать вид, что ничего особенно не помню. Но это будет вранье, потому что я помню все. До самых мельчайших подробностей, до вкуса спермы у себя во рту. Черт, натягиваю платье, Эля помогает. Хочется сквозь землю провалиться. Понятия не имею, как завтра на работу идти, как общаться с ним, как жить дальше. Без этого ощущения полного над собой контроля, когда не боишься упасть, удариться, совершить неловкость. В сильных руках Распутина страшно, но лишь от того, что захочется в них остаться. Навсегда.
— Надеюсь, ты не питаешь иллюзий на ваш счет? — спрашивает Эля, нажимая кнопку. Лифт плавно толкается вниз, а я пытаюсь сообразить, о чем она.
— Иллюзий?
— Ну да. Не напридумывала себе свадьбу там.
— Нет, — перед глазами мелькает фата, которую он убирает с моего лица как в самых романтических фильмах. Моргаю, прогоняя видение.
— Нет, конечно. Мы с ним еще вчера договорились, что это на один раз. Да и не будет он, ради секса, который может получить, где угодно, терять такого первоклассного помощника, как я.
Да ведь?
— Ну да. Тебя подвезти? Я на машине.
— Да, буду рада, — очередной вздох облегчения, что не нужно в таком виде тащиться на остановку. В машине мой телефон пиликает входящим вызовом. От босса. В жар тут же бросает. Словно я снова перед ним, совершенно обнажена и горю любопытством потрогать все, о чем только и могла, что фантазировать. В висках кровь стучит, пальцы немеют, сжимая гаджет.
Эля с любопытством заглядывает в экран.
Звонок прекращается, но появляется сообщение…
— Ну что там?
— Интересуется моим самочувствием. Что ответить?
— Смотря, чего хочешь. Хочешь показать, что ты хочешь его видеть, напиши, что плохо и тебе требуется поддержка. Скорее всего на эйфории от вчерашнего он примчится, куда угодно.
— Нет-нет, мне нужно показать, что все закончилось в том номере и продолжения иметь не будет.
— Ты точно этого хочешь?
— Конечно! Ну сама подумай, что меня с ним ждет? Унизительная роль очередной любовницы? Которую он вышвырнет, когда на пути попадется зверушка еще забавнее меня. Мне не восемнадцать, я знаю, как устроен этот мир. И такие мужчины либо женятся на женщинах своего класса, либо не женятся вообще. Кстати, второй вариант для Арсения более вероятный.
Эля прячет улыбку и кивает на экран.
— Напиши «Нормально».
— Ага, — печатаю, хотя перед глазами все плывет. Тело, словно пронзенное током, вспоминает каждое жадное прикосновение, каждую пошлую ласку. Господи, я такое вытворяла… Что он обо мне подумал!
Он напоминает, чтобы не опаздывала.
Я выдыхаю. Рабочее сообщение. Холодное и простое. Значит, все будет нормально. Значит, мы забудем этот эпизод и будем работать дальше.
— Нормально все?
— Просто отлично! Сделаем вид, что ничего не произошло, просто идеально.
— Ну да. Это же так легко.
— Конечно, секс уже был, ничего нового мы друг другу предложить все равно не можем.
Эля смеется. Да так громко, что машину ведет в сторону.
— Блин, Машка, я тебя обожаю. С тебя завтра рассказ о том, как вы легко сделали вид, что ничего не было и как вам нечего предложить друг другу… — она доставляет меня до дома, а я над ее словами задумываюсь. Ничего вроде смешного нет. Прощаемся, и я поднимаюсь домой. Маме на вопрос: «Где была?» отвечаю, что с Элей. Сама же тороплюсь в душ, чтобы хотя бы попытаться смыть запах Распутина, который, кажется, в меня въелся. Тело все еще вибрирует, а придумать, что он рядом, так просто. Вот он сзади, обнимает меня, шепчет, что никуда меня не отпустит и сделает не только своей женой, но и партнером по бизнесу.
Это вызывает глупый смешок. Это все Эля. Раньше я Распутина и свадьбу в одном предложении даже соединить бы не могла. А теперь что? Все чаще задумываюсь, а готов был бы такой человек ждать, как ждал, например, Антон. Хотя тот не ждал, а делал вид. Почему-то мне кажется, Распутин до такого не опустится. Он слишком педантичный, чтобы спать с несколькими женщинами одновременно. А это значит, что в скором времени у него появится новая любовница. Я пытаюсь представить, какая она будет. Высокая? Не очень? Какой тип женщин ему нравится? Как Августина? Или может быть светловолосые, как я? А фигура? Он любит пышную грудь, или его бы устроила как у меня? Выхожу из душа, кутаюсь в полотенце и иду в кровать. Спать не хочется, но так можно избежать вопросов мамы, подозрительное внимание которой я на себе ощущаю.
— Маш, — мама все-таки заходит, и я сажусь на кровати. — У тебя все хорошо? Ты выглядишь возбужденной.
Наверное, она имеет в виду совсем другое, но живот до сих пор крутит от воспоминаний, о
