— Тише, парни! Это же вечеринка! Вы забыли?
— Я тебе этого не прощу Дэвис.
— Мне все равно, я не виноват. Проваливай отсюда и остуди свои тупые мозги!
— Пошел ты.
— Взаимно.
Прошло минут десять, все забыли про небольшой скандал и начали веселиться. Все, кроме меня.
Что же такого произошло, что Джош обвинил меня во всех смертных грехах.
Ответ знает Джо. Нужно найти ее.
Полный решимости, я сделал один шаг…
— Дон? — Соблазнительный женский голос заставил остановиться.
— Я?
— Ты так и не позвонил, может, поболтаем сейчас?
Вспомнил. Визажист из GQ. Тогда она мне понравилась. Можно и поговорить.
— Так как ты говоришь твое имя? Амбер?
— Джоан.
Пофиг. Я вел ее на диванчик.
Я слышала, как все затихли, но не вышла. Решила переждать. Кажется, никого не убили.
Нужно поговорить с Доном, иначе ком будет нарастать и раздавит нас всех.
Мои ноги ужасно болели, из-за высоких каблуков, наплевав на это, я спустилась вниз и увидела дивную картину.
Дон и какая-то швабра тесно обжимались на диване.
Ну, сейчас они у меня получат. Мимо спотыкался парень, который прилично набрался, приметив в его руке стакан с пивом, я с ловкостью вырвала его и обольстительно улыбнулась, а затем резко зашагала к дивану.
Плеснув, со всей злости пиво ей на волосы, я довольно закричала:
— Простите, мне так жаль! Мама всегда говорила мне, что я очень неуклюжая! Ой… ваши волосы… я сейчас все исправлю. — Я со всей дури дернула ее за прядь волос.
— А-а-а-а! Не нормальная! Мне же больно! — Завопила эта девка.
— Сейчас… мама говорила, что я еще и не чувствительная!
Пока она вопила, я смотрела на Дона, который вот-вот взорвется от смеха.
— Дон?! — Взмолила она. — Сделай что-нибудь!
Посмотрев мне в глаза, он улыбнулся, прикусывая нижнюю губу.
— Здесь я пас, кажется, мама забыла сказать ей, о том, что она чокнутая.
— Тогда я, ухожу!
— Правильно, а то я сегодня ногти забыла подстричь, а они такие острые!
Взвизгнув, блондинка соскочила с диванчика и быстрыми шагами понеслась к двери.
Освободившееся место я быстро заняла, закидывая ноги на низкий столик.
Мне показалось или они сказали мне "спасибо"?
Дон подозрительно посмотрел на меня, а затем спросил:
— И что это было?
— У меня аналогичный вопрос.
— Мы разговаривали!
— А я — то думала, что ты засунул свой язык ей в ухо. Я слепая.
Поперхнувшись, Дон улыбнулся.
— Я люблю тесный языковой контакт. Так лучше слова доходят.
— Слюна наверно помогает в этом хорошо. — Не сбавляя оборота, говорила я.
— Ты что ревнуешь?
— К этой мочалке? Нет.
— Тогда я пошел к вон той девушке, может быть, к ней ты заревнуешь!
— Нет. Не уходи. Нам нужно поговорить.
Кинул задницу обратно на диван.
— Поговорить? Хочешь, чтобы я засунул язык и в твое ухо? — Я не извращенец, просто пошутить решил. Черт и я сразу же получил под ребра.
— Я тебе не шлюха какая-нибудь!
— Извини, Джо. Я не хотел, чтобы ты обиделась.
— Так мы можем поговорить?
— Конечно. Только, чур, интимных вопросов не задавать, я смущаюсь! — Выпитое пиво давало о себе знать.
Джо совсем сникла. Она что о сексе хочет говорить? Сговорились с Джошем. Муж и жена одна сатана, хоть они еще и не женаты.
— Ладно, пошли.
Кивнув, Джо изящной походкой оправилась за мной. Под изумленные взгляды присутствующих. Джош никогда не поверит мне.
Боже, спальня Дона самое популярное место в доме. Я снова здесь. Надо же я, конечно, хочу побывать здесь, но не с целью разговора. Черт. О чем мои мысли не понятно. Мне сделали предложение, а я… думаю, о спальне Дона и его постели.
Прикрыв дверь, он присел на диванчик у противоположенной стены. Последовав его примеру, я села рядом. Ноющая боль заставила меня массировать ноги. Выглядит по-идиотски.
Лэнни не сводил с меня взгляд. Я слышала, как тяжело сглотнул парень. Улыбнулась, это не так нелепо как я думала.
— Так… о чем… ты хотела поговорить? — Наконец проговорил Лэнни, все так же смотря мне на ноги.
— О… — Но я не успела договорить.
— Ой, давай я! — Не выдержав Дон, закинул мои ноги себе на колени, с открытым ртом я наблюдала за тем, как мои лабутены полетели на пол. — Я умею делать массаж. — Его коварная улыбка ударила в самое сердце, посылая импульсы в каждую клеточку моего тела. — Так ты не сказала мне, о чем?
— Я…я…
Забыла, как говорить. Я вообще все забыла. Кто я, где я и что делаю. Я понимала лишь одно, что хочу этого дьявольского мужчину, так же сильно, как коммунисты хотят заполучить всю власть в мире. Его руки скользили по моим лодыжкам, икрам, выше к колену, а затем спускались обратно.
И дьявол, я хотела убить его за это. За его горячие, сильные руки, которые сводили меня с ума.
Я его сейчас изнасилую. И пусть меня за это посадят. Плевать.
— Тебе лучше? — И снова эта сексуальная улыбка, такого чертовски красивого парня.
— Нет. — Я надула губы. — Болит еще вот здесь, — я указала на бедро. А что? Я уже взрослая.
— Джо, — Дон, проклятье остановился. — Я не железный.
— Я знаю!
— Тогда почему ты искушаешь меня, как чертова Ева в Раю?
Он сделал хуже, чем просто остановился. Дон, положив мои ноги на диван, встал и подошел к окну.
— Неужели ты ничего не понимаешь? — Крикнула ему в спину, смахивая слезинку с правой щеки.
Устало потерев виски, я уставился в окно. Чего она хочет?
— Неужели ты ничего не понимаешь?! — Только этого не хватало. В ее голосе, была дрожь. Черт. Она плачет. Девушки не должны плакать, Джо не должна плакать из-за меня.
— Джо, только не плачь… — Сдерживая стон, проговорил я. Я разбит из-за нее. Ее слезы добьют то, что еще не разбилось. Часть души, которая не хочет делать ей больно. Но я уже делаю ей больно.
— Я не могу понять, почему ты уходишь от меня? Почему, Дон?
— Так будет лучше для нас, Джо.
Ее руки обвили меня за талию. Голова легла мне на спину. Через шелк рубашки, я чувствовал ее слезы. Горячие, прожигающие меня насквозь.
— Нет. Не лучше. Мне больно Дон. Мое сердце болит, а ты делаешь еще больнее. Почему ты не можешь быть еще ближе, почему? Я ловлю твои взгляды полные ревности, я вижу твою боль. Тебе плохо, так же как и мне.
Она даже не знает насколько мне хуже. Она не знает, что это была игра, и она не знает, что я сам проиграл. Проиграл свою душу и сердце. Теперь они принадлежат только ей, не мне. А когда узнает, она не простит. Никогда. Потому что я разобью ее душу. Ее сердце.
