— Я смотрю на тебя и когда не вижу твоей улыбки, мне плохо. Плохо, когда ты злишься на меня, потому что я знаю, что тебе плохо. А хуже всего то, что это все из-за меня, но я не могу понять одного, когда все изменилось? Мы же ненавидели друг друга, Джо?
— Я и сейчас ненавижу тебя, Дон. Потому что, каждый день мое сердце ведет дневник. Знаешь? Дневник разбитого сердца. Твои выходки, девки, цепляющиеся к тебе на каждом углу, твоя дружба с Джошем… все это оставляет запись в виде рубцов. Они глубокие и так сильно болят. Я сама себя убиваю, схожу с ума, когда тебя нет рядом. И каждый раз что-то напоминает мне о том, что ты не мой. А я не твоя. А я ведь просто хочу любить тебя. Позволь мне просто любить?
— Трудно летать без крыльев, Джо. Ты ангел, малыш, не ломай об меня свои крылья. Это будет еще больнее, больнее, чем сейчас. Я не могу обещать тебе, что я… буду всегда таким. Я уже не такой.
— Плевать, плевать… я уже не та. У меня нет крыльев, я сломала их, когда увидела тебя… нет, не тогда в студии, в тот вечер во время дождя. Я увидела в тебе другого человека, ведь ты можешь любить!
— А Джош? — Мне стало холодно. Я боялся услышать ее ответ.
— Он сказал, что это конец. Ушел.
— Ты зацепилась слишком сильно, сломала что-то внутри. Но ты, ты будешь жалеть. — Борясь с собой, я развернулся к Джо. Ее глаза смотрели с такой надеждой, что мне стало еще больнее. Слишком высокая цена за мою глупость. Но сейчас это не важно. Важна она. — Прости меня.
Взяв ее мокрое от слез лицо в ладони, я поцеловал ее глаза. Чтобы они больше не роняли слез. Нежно, со всей своей любовью. — Прости, милая. — Она не дышала, лишь всхлипы вырывались из ее груди. — Я поцеловал ее в губы, нежные, мягкие, чтобы с них не срывались стоны боли. Я всегда хотел сделать это. По-настоящему. Без шуток. Я не смог остановиться, когда ее стон передался мне. Обняв ее крепче, я стал целовать ее. Жадно, ловя каждый вздох, получая ее всю. Остановился. — Прости.
— Пожалуйста, Дон. Не останавливайся. — Умоляла она. Я должен, иначе не смогу…
Отстранившись от нее, я сказал те слова, которые сделают ей больно, но по сравнению с тем, что может быть потом это ничего.
— Дни будут холодней, без твоей улыбки. Но когда ты со мной, мне еще тяжелей, я чувствую себя предателем.
— Что?! Дон, пожалуйста, не делай этого!
— Все нормально, поверь мне.
— Я люблю тебя, Дон.
— Я знаю. Я все знаю. Но лучше падать одному, Джо. Я справлюсь. Не делай глупостей. Я — это глупость. Настанет новый день, он напомнит тебе обо мне, но ты просто забудь.
— Но?
— Я уйду, закрыв эту дверь. Не ходи за мной. Если любишь, не делай этого Джо! Обещай мне! Я тоже люблю тебя, но пожалуйста, не нужно… нам нельзя быть вместе.
— Хорошо.
Ничего не понимая, я вышел. Вышел туда, где у меня нет будущего. Там будет только существование.
Еще одна запись в дневнике сердца.
Еще один рубец.
Еще одна потеря.
Еще одно разбитое сердце.
Навсегда.
Мертвый, но живой. Пожалуй, это я. Тот самый Дон Дэвис, дурак, который упустил собственную любовь. Теперь я один. Проснулся как обычно с кем-то, где-то.
Пряди темных волос разметавшихся по подушке, напоминают о жаркой ночи. Разбросанные вещи на полу. Собираю свои. Нацепил все что нашел. Ухожу через черный ход. Через десять минут я уже не вспомню об этой девушке. Помню лишь одну, от которой ушел сам. Ровно год назад. Год. Двенадцать месяцев, триста шестьдесят пять дней без нее. Без своей души. Без своего сердца.
Джо уехала в Лондон. Далеко, в туман. Я не видел ее фильмов. Пропускаю все премьеры с ней.
Зачем делать еще больнее?
Больнее мне уже быть не может. А как ей больно, я уже не узнаю. Вряд ли она хочет меня видеть.
Смотрю на этих временных девушек и понимаю, как сильно скучаю по ней. Так сильно, что мне не хочется жить без нее, но зная, что она жива, есть все еще надежда, когда-нибудь получить ее прощенье. На любовь я уже не надеюсь.
Джош понял, что я ему не врал. Он также как и я ничего не знал об ее отъезде. Потом он сказал, что делал ей предложение, а она отказала. Почему она мне не сказала? Тогда бы я не ушел, не закрыл бы эту чертову дверь, оставляя за ней свою любовь, и сейчас бы я дарил ей каждую частичку себя.
Эмили пасет меня как обычно. Для нее осталось загадкой, что случилось с Джо, и почему она уехала. Мой план сработал, я спас Джо от главного разочарования, от правды.
Наши разговоры заканчиваются одним и тем же, я отвечаю и ухожу. Не хочу слушать ее. Один раз я уже выслушал. Этого было достаточно, чтобы совершить самую главную ошибку в своей жизни.
Мы получили 5 Grammy. Много. Спасибо Джо. Та песня, которую я писал для нее, принесла нам еще один успех. Миллионы девушек по всему свету рыдают под Whataya Want From Me, разнося мою печаль.
И вот я снова один. Не считая, Макс, сидящую у меня в ногах, мурлыкающая какую-то кошачью песню. Может быть, ее сердце тоже разбито?
Да. Мое сердце тоже ведет дневник. Каждая страница, которого залита кровью и одиночеством в этом алчном и бессердечном мире.
Год без него. Год. Что такое год? Ничего. Ровным счетом еще один эпизод моей жизни. Эпизод, который навсегда остался в прошлом. Прошлое, которое навсегда останется где-то там, в спальне на 72 улице за закрытой дверью. Легко ли жить без него? Легко. Очень. Я забыла, какой он. Забыла его улыбку, его настроения. Я все забыла и уже не вспомню, потому что это прошлое. Первый шанс для него оказался последним. Разбил мое сердце? А я уже склеила осколки, здесь в туманах Лондона. Жизнь после Дона, затянула шрамы на сердце. Я живая, просто живу дальше.
Сны о нем уже не сняться.
Я просила любить его. Теперь я не могу любить. Могу только брать и ничего не отдавать взамен. Теперь я, такая же, как он. Разбиваю сердца, предавая себя. Так я убила свою боль.
Это преступление, так поступить со мной. Он получит наказание.
Слышала его песню. Отстой.
Выкинула к черту дневник сердца. Потому что сердца больше нет. Есть огромная дыра от сквозного ранения любовью.
— Я не хочу идти туда. Эта церемония бессмысленна. — Портной делал последние замеры, подгоняя мой костюм от Armani. Armani и я по сути не совместимые вещи.
— Дон, ты должен. Тебе вручают награду как самому стильному мужчине года. Ты вообще феномен, рокер который вовсе и не рокер. — Эмили сидела в кресле, пристально наблюдая за тем, как бы этот очкарик не воткнул английскую булавку мне в зад.
— Я пою, в этом рок. Моя музыка это рок, а не мой внешний вид. Вот возьму, завалюсь туда в носках и боксерах. Они отдадут награду… э… Паттинсону, например.
