— Конечно. — Эллен хлопнула дверью холодильника и опустила огромное блюдо с салатом на стол. — Так что мне теперь делать? Принести извинения?
— Для начала. А потом, может быть, ты попробуешь сделать нашу жизнь хотя бы терпимой в ближайшие десять дней.
Эллен обернулась, держа в руке кухонный нож.
— Она здесь, не так ли? — вскипела она. — Ты получил то, что хотел! Какие ко мне претензии? Может, ты завтра сам отвезешь ребенка к дантисту?
— Да что ты пристала с этим дантистом? — хмыкнул он. — Великое дело! Ты всегда возила его сама. Может, теперь появились дела поважнее, ведь ты работаешь над сценарием?
— Ничего важнее ребенка нет. Но кажется, только я так считаю. — Эллен помолчала. — Я единственная, кто в любое время везет его куда надо, встречается с учителями, выясняет, что у него за друзья. Когда ты в последний раз сам что-то сделал для сына?
— Если тебе это трудно, Эллен, мы можем как-то выйти из положения, — мрачно бросил Майкл.
Она уставилась на него, ее лицо стало пепельным.
— Тогда, может быть, лучше так и поступить, — произнесла она звенящим от обиды голосом, уронила нож и повернулась, чтобы уйти.
— Постой! — Он развернул ее к себе. — Прости, я не хотел. Я не то имел в виду.
— А что же? — бросила она с вызовом.
— Не знаю, — ответил он. — Это от злости. Я чувствую совсем другое. Нам пора прекратить бессмысленную борьбу, которая длится уже целую неделю. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы продолжать в том же духе.
Она смотрела мимо него, все еще не готовая простить.
— Робби пора в постель.
— Ты хочешь уложить его?
Она покачала головой:
— Я ему не нужна, ему нужна мать. — Голос ее сорвался.
— О Боже, — простонал Майкл, обнимая ее. — Это же только сейчас. Он любит тебя, дорогая. Дай ему время, о’кей? Восторг постепенно пройдет, и все вернется на круги своя.
Она кивнула и отступила на шаг, чтобы вытереть слезы, уже катившиеся из глаз.
— Она намного красивее, чем я предполагала.
Он улыбнулся.
— Ты смотрелась в зеркало в последнее время? — поинтересовался он. Потом прижался щекой к ее щеке. — Знаешь, тебе было бы намного легче, если бы ты смогла с ней подружиться. Поверь мне, тебе совершенно нечего бояться — я очень люблю тебя.
— Остается надеяться, что ничего не изменится, — прошептала она.
Все шесть агентов «Маккен — Полл» вместе с бухгалтерами из британского отделения «Уорлд уайд» и менеджерами собрались за столом. Сэнди Полл, одетая во все черное, сидела на председательском месте. Большие окна, обращенные на юг, открывали вид на Темзу, стены были увешаны плакатами, фотографиями, графиками и сотней других полезных или забавных вещиц. Все частенько меняющиеся кадры «Уорлд уайд» оставили здесь по себе какую-нибудь память.
Обычное заседание в понедельник, когда встречались обе компании и обсуждали новые проекты или сценарии, дававшие пищу «Маккен — Полл» и «Уорлд уайд».
— О’кей, — сказала Сэнди, когда один из бухгалтеров закончил свое сообщение, — подведем итоги: бюджет в хорошем состоянии, и, с точки зрения потенциальных инвесторов, мы выглядим неплохо. — Она улыбнулась. — Многие прямо сейчас готовы раскошелиться и откинуть нам денег. Если так дело пойдет и дальше, то вскоре мы запустим нашу собственную авиалинию.
Все засмеялись.
Понадобилось время, чтобы пробежаться по всем проектам, находившимся на разных стадиях работы, рассказать обо всех изменениях, произошедших за прошлую неделю, но тем не менее успели обговорить все, заслуживающее внимания.
— А теперь несколько слов об «Истории Рейчел», — объявила Сэнди, глядя на часы. — В Лос-Анджелесе дело движется, и с данного момента этот фильм для нас становится приоритетным. Майкл конфиденциально сообщил мне, что у него намечаются финансовые трудности в следующем месяце. Это не значит, что у него там нет заинтересованных лиц. Просто его дело принесет деньги через некоторое время, что, естественно, сейчас отражается на потоке наличных. Мы можем передать три миллиона фунтов стерлингов к концу следующей недели, они помогут ему выкрутиться. А вообще сейчас важно получить как можно больше инвестиций. Если у кого-то есть возможные источники, доложите мне. — Сэнди еще раз посмотрела на часы. — Кажется, мы ничего не забыли. Сейчас я должна ехать на похороны. У кого-нибудь еще есть что сказать?
Она перевела взгляд на менеджеров, которые что-то обсуждали между собой.
— Мэрилин, Клив?
Они посмотрели на нее.
— Нам нужно убедиться, что эти три миллиона вовремя придут из Дейтона на следующей неделе, — проговорила Мэрилин.
У Сэнди во рту мгновенно пересохло.
— Я думала, они уже есть. — Она попыталась скрыть раздражение. — Когда я в последний раз говорила с Родни Кингом, он уверял меня, что все в порядке.
— Скорее всего так оно и есть, — заверила Мэрилин. — Нам только надо убедиться, что деньги уже посланы.
— Хорошо, сообщите к концу дня, — заявила Сэнди. — Майкл прилетает завтра, и я должна сказать ему. Кстати, его мать упала… — Она тут же пожалела о сказанном: вопросы посыпались со всех сторон. Все очень любили Клоду с ее эксцентричным ирландским шармом.
— Я ездила к ней вчера вечером, — проговорила Зельда. — Она понемногу приходит в себя. Ничего не сломала.
— Она в больнице? — спросил кто-то.
— Сегодня днем она собирается домой, — ответила Зельда. — Вы знаете, как Клода ненавидит болеть. Ее там ничто не удержит.
— Ты увидишь Майкла перед отлетом в Шотландию? — спросила Сэнди.
— Мы пересечемся в Хитроу примерно на час, — сообщила Зельда. — Он говорил с тобой насчет Вика Уоррена?
Сэнди кивнула.
— Я сегодня жду звонка от Вика, — сказала Сэнди. — Он все еще в Париже, но надеется связаться с Майклом, пока он в Лондоне.
— А Майкл надолго? — спросил Крэйг.
— Всего на несколько дней. Если Вик не поймает его, то Майкл намерен слетать на денек в Париж. — Она нервно посмотрела на часы. — О Боже, а я даже не заказала такси! Стэйси, ты можешь…
— Где похороны? — перебил ее Крэйг.
— В Мортлэйк.
— Я отвезу тебя.
Через десять минут они уже выехали с подземной автостоянки и направились на Кингз-роуд. Сэнди говорила со Стэйси по мобильному, а Крэйг ловил по радио новости.
— Я полагаю, это похороны Мориса? — уточнил он, когда Сэнди наконец закончила разговор.
Она кивнула и отвернулась.
— Я буду скучать по нему, — призналась она. — Гораздо сильнее, чем по своему отцу, который пребывает неизвестно где.
