доске, – оскалился Марк. – Пробуй, Анна, пробуй. Кто знает, быть может, на дне моей пропащей души и правда что-то шевельнется… Тешь себя надеждой. А пока возвращайся в фургон. Я скоро буду.
Каждый день задавал ей новую задачку. И каждый день приходилось двигаться на ощупь, потому что никакие схемы больше не работали, а все путеводные звезды оказались потеряны. Только ставка оставалась прежней.
Анна села на пол, спрятав босые ноги в длинном ворсе белого ковра, и облокотилась спиной на диван, на котором можно было разместить целый батальон. Марк лежал с закрытыми глазами, но угрюмые складки на лбу подсказывали, что он не спал. И даже не мог расслабиться.
– О чем думаешь? – спросила она.
Их инсталляция по мотивам семейной жизни уже продержалась две недели. Анну заперли в красивом доме. А Марк возвращался по вечерам, то тихий, то буйный, то разговорчивый, то молчаливый, то веселый, то сердитый. Иногда ей казалось, что они вернулись к исходной точке, к той самой, когда ей было интересно и льстило то желание, которое она зажигала в нем. И когда она не послушала предостережений Виктора.
Марк ни разу не вспомнил о своих угрозах. Его полностью устраивал разыгрываемый спектакль, он мог быть рядом с ней каким хотел в данную минуту, и все чаще приходил тихим и даже как будто с обнаженным сердцем. Он рассказывал странные вещи, сумасбродные и откровенные до неприличия, а иной раз изливал душу, даря ее памяти кровавые подробности пережитого им. Он становился ближе, но в то же время терялся в дымке из-за страха, который постоянно напоминал о себе.
Но он не говорил о Севере. Анна так и не узнала, что произошло с ним после того, как он покинул фургон. Она не решалась спросить, потому что Марк ждал этого вопроса. Они кружили вокруг него, и первой должна была сдаться Анна.
– Ты любишь попкорн? – бросил он невпопад, открыв глаза.
– Не очень.
– Я тоже. Бредовая вещь.
Он вновь отключился. Теперь они часто общались такими наплывами.
– Алла вновь перепутала название соуса.
Ей даже выделили домработницу. Сказка. И еще троих охранников.
– Я уже и фотку ей на телефон кинула. Бесполезно. Сказала, тот вкуснее.
Марк лениво улыбнулся. Сегодня он был абсолютно спокоен. Редкость достойная запоминания.
– Когда я был малым, тетка из соседней квартиры постоянно пыталась подтянуть мой рюкзак. Говорила, я неправильно ношу, позвоночник искривится.
– И ты терпел?
– Убегал. Она странная была.
Его рука соскользнула с дивана и указала на нее.
– Ты слишком далеко, малыш.
Анна села рядом, и его ладонь тут же коснулась ее живота, нырнув в запах халата, а потом притянула к себе. Он перевернулся на бок и обнял ее, а рукой продолжил массировать, задирая ее одежду все выше.
– Только не делай мне больно сегодня, – попросила она.
– Не любишь, когда больно?
– Нет, не люблю, Марк.
– Ты же не фарфоровая.
Она угадала просыпающееся озорство в его голосе. Он заводился. Тогда она резко развернулась в его объятиях, и они оказались лицом к лицу.
– Я уже ответила.
Он неотрывно смотрел, и в такие сокровенные моменты она прощала себя за то, что села в его машину. Иногда ему просто невозможно сопротивляться, все-таки в нем что-то было, глубоко-глубоко под ворохом напускного и приобретенного. Иногда она так отчетливо чувствовала это.
Марк поцеловал ее в губы, влажно и страстно, лаская языком.
– Прости, но больше ничего не будет по-твоему, – сказал он, отодвинувшись всего на сантиметр.
Она даже не смогла посмотреть на него. Он вновь впился жадным поцелуем, распаляясь не на шутку. Когда удалось вырвать передышку, Анна поймала его взгляд.
– Ты отпустишь меня… когда-нибудь?
– Ты хочешь уйти?
– Я игрушка.
– Мне кажется, я очень добр к тебе.
Это сейчас был намек, что все может быть хуже? Анна плохо соображала из-за его близости, которая пугала и возбуждала одновременно. Она никак не могла вырваться из-под его власти. Она понимала все умом, видела, как жесток он мог быть… Только это не помогало. Тело откликалось на его ласки.
– Тебе противно? – его рука спустилась к ее ягодицам. – Только честно.
– Я не понимаю, что между нами.
– Всё ты понимаешь.
– Тогда хочу услышать.
Наверное, он как наркотик для нее. Она ничего не поделает с этим, пока он рядом. А, быть может, это даже не страсть, а просто-напросто инстинкт самосохранения. Она в безопасности, пока удовлетворяет его. Грубо, но правда.
– Сроки и условия. Вот чего ты хочешь, – Марк сжал ее плечи и придавил к подушкам, нависнув над ней.
– Я хочу понять, выживу я или нет.
– Согласись, ты сейчас очень далеко от смерти.
Он вновь принялся целовать ее. И каким-то неведомым образом халат уже оказался в ногах, а его руки ласкали ее соски, поглаживая и сдавливая.
– И как быстро тебе наскучит секс со мной? – говорить становилось все сложнее.
– А ты будь изобретательнее.
– О, вот мы и нащупали первое условие, – выдохнула Анна.
– Не буду спорить.
– Что еще? Не стесняйся.
– Быть может, лучше поговорим о вознаграждении?
Он спустился ниже, много ниже… И заставил стонать, дотрагиваясь языком до правильных мест в правильном темпе. Беседу пришлось прервать.
– Я умею одаривать, – сказал он, вернувшись к ее лицу. – Умеешь ли ты торговаться?
– Кажется, я потеряла нить нашего разговора.
Он рассмеялся и прошелся широкой ладонью по ее растрепанным волосам.
– Я могу вернуть тебе его.
Анна широко распахнула глаза. Резкая перемена разговора застала ее врасплох.
– Ты так нелепо выдаешь себя, – недовольно скривился он. – Мне в пору передумать.
На этот раз она сдержалась, не поддавшись на уловку.
– Вот, лучше. Быстро схватываешь.
Марк подтянул ее к себе.
– Ты не спала с ним, расслабься, я знаю теперь. Мои люди умеют узнавать правду.
– Что это значит?
– Это значит, я поверил словам Севера. Потому что в предложенных ему обстоятельствах люди не врут.
Он заглушил очередной вопрос поцелуем.
– Я не останусь на ночь.
Марк отстранился от нее, но положил руку на ее губы, намекая на неуместность вопросов.
– Не скучай.
Он ушел, оставив ее без сна. Анна мучила себя худшими предположениями, от которых учащенно билось сердце, а стены надвигались со всех сторон, будто хотели смять и навсегда запереть в каменный мешок. Она задыхалась…
Слова Марка могли значить только одно. Он угрожал Северу? Хотя нет, все хуже, он бы не поверил простым словам, когда подозревал подлую измену. Нет, за уверенностью Марка стояло другое.
Анна смяла подушку и уткнулась в нее лицом. Она во
