готовлюсь слушать аудиокнигу.
Гарретт: Кто бы мог подумать, что мы так скоро будем вместе в постели?
Мои глаза расширяются. Что происходит? Он флиртует со мной? Я сажусь, скрестив ноги, и держу свой телефон, когда мой желудок трепещет от волнения.
Я: Конечно, не я. Вы чего-то хотели, мистер Купер?
Гарретт: Я хочу знать, что ты на самом деле делаешь.
Я: Что это должно означать? Я только что сказала тебе…
Гарретт: Ты что-то печатала для меня.
Клянусь Богом, как будто он знает.
Подумай, Анджела. Подумай! Где-то существует совершенно разумное объяснение.
Я: Я собиралась спросить, когда ты захочешь посмотреть новое место.
Он ни за что на это не купится.
Гарретт: Ты собиралась заговорить о работе в 23:45 в пятницу, лежа в постели, слушая аудиокнигу? Я не куплюсь на это, Ангел.
Я так много раз говорила ему перестать называть меня Ангелом, и я уже наполовину набрала эти слова в окно сообщения, когда я понимаю, что мне нравится фамильярность, исходящая от него, хотя не должна.
Я не должна, не должна, не должна.
Вместо того, чтобы призвать его к этому, я переключаю внимание на него.
Я: Что ТЫ делал? Также в постели в 23:45 в пятницу, глядя на наш разговор.
Гарретт: Я думал о тебе.
Мое сердце останавливается.
У меня отвисает челюсть.
Я читаю, перечитываю и снова перечитываю его текст.
О, черт. Это действительно происходит? Я прикусываю губу, пытаясь придумать подходящий ответ
— Не переусердствуй, — бормочу я, прежде чем задать единственный вопрос, который у меня на уме.
Я: О чем ты думал?
Гарретт: Я думал о том, как сильно мне понравилось целовать тебя.
Я плюхаюсь обратно на подушку и улыбаюсь, позволяя утонуть в этом чувстве. Ну, вот и все. По крайней мере, я не единственная тот, кто не может выбросить ту ночь из головы.
Мои руки дрожат, когда я печатаю.
Я: Ну, я писала тебе, чтобы сообщить, что подумываю о предъявлении обвинений в нападении.
Это должно прекратить этот разговор.
Или нет.
Я: Хорошо. Я думала о том, чтобы написать тебе, потому что я тоже не могу выкинуть тебя из головы.
Гарретт: Что заставило тебя остановиться?
Я: Я решила, что это неуместно, и то, что я хотела бы сказать, было совершенно непрофессионально
Гарретт: Ах. Я понимаю.
Я: Я не хотела усложнять ситуацию.
Гарретт: И если ты скажешь, что тебе понравилось целовать меня, это все усложнит?
Я: Ты намекаешь, что это не так?
Гарретт: Только если мы позволим этому.
Я: И как нам убедиться, что этого не произойдет?
Гарретт: Мы просто не позволяем этому случиться.
Я фыркаю на свой экран, потому что, да, точно. Именно так это и работает.
Я: Это так просто?
Гарретт: Это то, что просто.
Me: Хорошо. Прекрасно. Мне нравилось, когда ты целовал меня.
Гарретт: И…?
Я: И я была бы не прочь сделать это еще раз.
Гарретт: Это то, что ты хотела мне сказать? Тебе понравилось целовать меня, и ты хочешь это сделать опять? Давай, Ангел. Я на это не куплюсь.
Я выпускаю струю воздуха мимо своих губ. Я действительно это делаю? Мои пальцы летают по клавиатуре, действуя по собственной воле.
Я: Хорошо. Я написала, что от твоего поцелуя у меня перехватило дыхание. Что мне нравилось чувствовать, когда ты схватил меня за волосы и рычал мне на ухо. Той ночью ты сказал, что любишь отдавать приказы. И я хотела спросить, что бы ты приказал мне сделать, если бы знал, как сильно я тебя хочу.
Я долго смотрю на сообщение, большой палец зависает над кнопкой отправки, прежде чем я, наконец, касаюсь экрана. Сообщение отправляется, и я задерживаю дыхание, ожидая ответа.
Через несколько секунд на телефоне загорается сигнал вызова.
Анджела
— Привет, — выдыхаю я, отвечая на звонок. Я дрожу от волнения, от предвкушения. Я не знаю, чего ожидать, но я чертовски уверена, что этот звонок не имеет ничего общего с бизнесом.
— Ты это серьезно, Ангел? — Голос Гарретта хриплый. Нуждающийся. — Ты имела в виду то, что написала?
— Я не могу перестать задаваться вопросом, что произойдет… если мы… если ты… — Я тяжело сглатываю. — Что бы ты приказал мне сделать? — Я шепчу. — Мысль просто крутится и крутится, и я не знаю, как я буду вести себя профессионально, когда увижу тебя в следующий раз, потому что это все, о чем я могу думать.
Гарретт прочищает горло, и я бы сделала все, чтобы увидеть его лицо. Я понятия не имею, о чем он думает, и секунды тишины сводят меня с ума. Хотя, увидев выражение его лица, это не сильно помогло бы. Он, вероятно, смотрит свирепо, делая то рычащее и интенсивное выражение лица, в чем он так хорош.
Эта мысль заставляет меня хихикнуть, и я зажимаю рот рукой.
— Если ты серьезно, — говорит он, — я отдам тебе свой первый приказ прямо сейчас, и мы можем получить все, что угодно, и это будет вне нашей системы.
— Вот так просто, да? Один приказ, и все это будет вне нашей системы?
Тихий голос напоминает мне, что поцелуй, который он использовал, чтобы доказать свою точку зрения, установил, что бы это ни было между нами, это горело в огне. Если один поцелуй может сделать это, что может сделать небольшой секс по телефону? Предполагая, что это то, о чем он говорит.
Но о чем еще он мог говорить?
— Как я уже говорил, это станет только тем, что мы позволим. Может быть, снять часть напряжения — это именно то, что нам нужно. Но только с твоего согласия. Это работает, только если ты тоже этого хочешь. Согласие имеет значение. Даже по телефону.
Нервы трепещут у меня в животе. Теперь я не только уверена, что он говорит о сексе по телефону, но и никогда раньше этого не делала. Я никогда даже не думала об этом раньше, особенно с кем-то, кого я едва знаю и даже не люблю.
— Я не сильна в разговоре… в ммм… такого рода разговорах, ну, ты знаешь,
