позволяю. Просто не могу попросить его убрать руку с моей талии. Да и к тому же через пальто я и не чувствую мужского тепла, а хочется. Господи, как же хочется.
И тепло Степана ощутить и, чтобы он меня опять поцеловал.
Да, мысли и желания мои отвратительны, но хотя бы я откровенно сознаюсь самой себе в них. Остается только рассказать Степану о том, что у меня есть муж и, что Лена моя. Только вот подходящей возможности так и не находится
Да разве может вообще для такого признания быть подходящая возможность? Нет, конечно. Просто я откладываю неизбежное настолько, насколько могу. Подспудно даже немного радуясь тому, что мне словно дается отсрочка.
Сегодня почти всю прогулку разговаривал Степан. О своем детстве, студенчестве, даже о том, как он служил в армии. Это меня совершенно удивляет. Максим в армию после института не пошел… Степан же, судя по его рассказам из детства, явно из обеспеченной семьи, значит он скорее всего мог отлынить от своих обязательств перед родиной, но не стал. Причем он же уже отправлял мне сообщения про ползание по пластунски в армии, но тогда я почему то не предала этому особого значения. Тогда мои мысли были сфокусированы на другом… Леночка тогда поползла, а муж… мужу было все равно, в отличии от постороннего мужчины.
— Не представляю тебя в военной форме… — улыбаюсь я, — да и вообще со всем, что связанно с ярко выраженными мужскими сферами, — я бросаю необдуманный взгляд на стеклянную фенечку на запястье мужчины, и тут же его отвожу, но уже поздно. Степан замечает, дергает рукой. Браслеты на его руке издают глухой, но все же звенящий звук.
— Это намек на то, что я недостаточно мужественный? — мужчина выгибает левую бровь, и все еще внимательно меня разглядывая начинает перебирать своими длинными пальцами четки на втором запястье.
— Нет-нет… я просто… — мне становится жутко неловко. Я не хотела его обидеть, просто сказала то, что думаю, совершенно не видя в этом ничего плохого, а получилось… как получилось.
— То есть я на твой взгляд этакий офисный клерк?
— Ммм… н-нет, — я даже немного задумываюсь. — Мне, кажется, ты занимаешься чем-то творческим.
— И все из-за этих двух браслетов?
— Прическа, — усмехаюсь я.
— А с ней то, что не так? — Степан ерошит свои густые волосы, не отрывая при этом от меня игривого взгляда.
— Творческий беспорядок? — словно сама же и спрашиваю у него и никак не могу сдержаться, уже начинаю посмеиваться.
— Так, окей, мои волосы, на которые я немного подзабил, и браслеты делают из меня творческую личностью?
— Да… нет. А-а-а, я не знаю, — я уже смеюсь в голос, и неожиданно слышу, как начинает смеяться Леночка.
По взгляду Степана я вижу, что он тоже только понял, что у нас появился невольный наблюдатель. Глаза мужчину в удивлении расширяются, а затем уже и он сам начинает громко смеяться.
Леночка же тянется и даже начинает подпрыгивать на коляске, все еще смеясь. Конечно же, дочь не понимает из-за чего мы смеемся с уже знакомым ей дяденькой, просто она всегда реагирует так на мой смех. Как только я начинаю смеяться, она повторяет за мной. Причем повторяет вполне искренне. Жаль только, что я сама смеюсь довольно редко.
— Ну привет, Елена Прекрасная, — Степан улыбается глядя на Леночку, улыбается так, что у меня дыхание сбивается.
Мужчина слишком положительный. Он даже энергетику излучает именно такую. Ему безоговорочно веришь, хочешь улыбаться и рассказать все как есть у тебя на душе, хочешь перед ним открыться, а еще хочешь в него влюбиться, если ты уже… уже не влюбилась.
Я отвожу взгляд и глубоко вдыхаю. Все хорошо. Просто хорошо.
Мы гуляем еще несколько часов, я успеваю и покормить Леночку пюрешками, и даже предложить одно из них Степану, на что мужчина, смешно и совсем не по мужски смело, открещивается. Он провожает нас к дому, а зайдя в подъезд видно, что он хочет меня поцеловать, но вместо этого смешно щелкает Леночку по носу, затем нежно проводит подушечками пальцев по моей щеке, а после прощается и уходит. А еще спустя десять минут присылает мне сообщение, от которого мои щеки опаляет жаром.
"Мне безумно нравятся наши прогулки с Еленой Прекрасной, и все же я хотел бы украсть тебя у твой воспитанницы, хотя бы на один вечер".
Я долго думаю, что отвечать и стоит ли вообще, что-либо отвечать. В который раз прокручиваю в голове мысли о том, что мен вообще нельзя общаться со Степаном, а если и общаться, то не назло мужу и… и не обманывать самого Степана. И все же побеждает моя менее разумная сторона, и я просто отшучиваюсь. Пишу о том, что Леночка очень-очень против такого поворота событий.
Больше Степан ничего не пишет, а на следующий день, не сговариваясь мы встречаемся все на той же скамье. Опять гуляем, едим мороженое, смеемся, разговариваем обо всем и в тоже время ни о чем. В этот раз мужчина даже успевает поцеловать меня, сидя на лавочке, пока Лена спит. А после все опять повторяется: быстрое прощание в подъезде и сообщение, почти один в один, как и вчерашнее, на которое я отвечаю практически тоже самое. А потом очередная встреча на лавочке.
И так день за днем…
Видимо Степан выбрал какую-то очень-очень осторожную и не сильно навязчивую тактику. Я это понимаю, так же как и то, чего вообще мужчина хочет от меня, и то, что ему рано или поздно надоест я тоже понимаю.
Но все же… все же я никак не могу прекратить эти встречи. Я ими живу. Я себе их разрешила, пообещав не заходить дальше и серьезнее и будто бы даже угрызения совести больше не чувствовала. Я даже мысли о том, что Степану надо рассказать о Лене откинула куда подальше. Зачем? Зачем ему что-то рассказывать? Ведь и так же все хорошо…
А у меня и правда все было хорошо. Я как тот страус закапываю голову, и даже не в песок, а словно пытаюсь пробурить своей макушкой в бетон, и у меня это мистическим образом выходит — настолько я не хочу ничего видеть и слышать, лишь Степана на своих прогулках с Леночкой, и больше
