- Ты не ответила на вопрос..., - продолжал он зарываться лицом в волосы и втягивать аромат духов.
- Омерзителен не то слово! Убери свои лапы от меня!
- Врунишка, - улыбаясь потянул мужчина, - я же слышу, как бьется твоё сердце.
- Так оно от страха заходится! Терпеть не могу пьяниц! Отпусти, ты меня пугаешь, Давид!
Он развернул меня к себе лицом, крепко обхватив плечи. Взгляд искрился безумием, одержимостью. Блуждал по моему лицу, вычерчивая плавные линии от глаз к губам и обратно.
- Отпусти. Сейчас же, - отчеканила я.
- Что если я не могу? - прохрипел он в ответ, изогнув шёлковую бровь.
- Что значит не можешь? - возмутилась я. - Берёшь и расцепляешь пальцы. Синяки оставишь, прекрати так давить!
Он отрицательно качнул головой.
- Если я отпущу тебя сейчас, то попросту сдохну... Дай мне глоток кислорода, - надрывно прошептал он.
Его слова просочились под кожу и заставили сердце сбиться с ритма. Лишь на одно мгновение моя оборона пошла рябью, а потом я взглядом наткнулась на чужую помаду...
- Одной женщины тебе мало, чтобы надышаться? Так надо было не приезжать, а продолжить своё рандеву там, где начал.
Он понимающе хмыкнул и мигом притянул меня к себе. Горячие губы накрыли мои так быстро, что я не успела среагировать и что-либо предпринять. Секунда и Давид уже целует с такой трепетной нежностью, словно не женщины касается, а цветочного лепестка. Аромат его парфюма обволакивает облаком и смешивается с легким запахом коньяка. В его теле напрягается каждая мышца, а руки держат меня крепко-крепко. Горячее дыхание плавит кожу губ, а щетина легонько покалывает подбородок.
Попытка вырваться подавляется слишком быстро и уверенно. Словно он совершенно не пьян. Давид перехватил оба моих запястья одной рукой, а другой обхватил затылок, не позволяя отвернуться. Между тем, невинный поцелуй перестал быть поверхностным. Мужчина, чувствуя, что я в любую секунду могу пойти ва-банк ради свободы, надавил языком на створки моего рта и углубил поцелуй.
Черт побери, но как умопомрачительно он целуется! Остаться безучастной ледышкой невозможно... Противоречивые чувства закручивались в животе. Страсть, желание и трепет с одной стороны. Обида, ревность, разочарование с другой. Ядреный коктейль, справленный мощными толчками мужского сердца.
Давиду тоже не все равно... или во всем виноват алкоголь?
Взяв себя в руки, я протестующе замычала и попыталась вывернуться из захвата. Он сильнее сжал кольцо объятий и досадливо зарычал, когда я в отместку прикусила ему губу. Вместе с утробным рыком по небу прокатился раскат грома и уже в следующую секунду нас накрыла стена дождя. Белёсый шквал налетел моментально и зашуршал, обливая все вокруг. От неожиданности хватка Давида ослабла настолько, что мне удалось отстраниться от него, но улизнуть из объятий не вышло.
Платье моментально впитало влагу и стало тяжелым, липло к телу, обрисовывая все изгибы. Я пыталась пальцами оттянуть ткань, чтобы сквозь светлый хлопок не просвечивались грудь и живот. Паниковала. Обдумывала реакцию Давида. А он...
А он запрокинул голову, подставляя лицо прохладным каплями, и открыто рассмеялся. Мощная грудь сотрясалась, он жмурился и ладонью растирал влагу по волосам. Отсмеявшись, мужчина протяжно вздохнул и вернул взгляд ко мне. Хмельной блеск в глазах смылся дождём, оставив после себя какую-то щемящую нежность.
Мы глядели друг на друга, а между нами искрило. Иначе не назовёшь то безумие, которое творилось в его взгляде и моем животе. Бабочки летают? Нет, там завелось что-то покрупнее и понастырнее.
- Что мне с ней делать? - обратился мужчина к вселенной, которая ответ послала в виде очередного раската.
- Отпустить, - подсказала ему, подразумевая не разомкнувшиеся объятия. Он странно посмотрел на меня и руку, по-хозяйски умостившуюся на талии, переместил к кисти. Крепко сжал мою ладонь и потянул нас к дому.
Мы промокли, что называется, до ниточки. Скрывшись в холле от стихии, топтались на месте, наблюдая за огромной лужей, растекающейся под нашими ногами.
- Плитка влагу переживает, в вот паркет - нет. Придётся раздеваться здесь, - на полном серьезе сообщил Давид.
- И не подумаю.
- Придётся, Аня. Никуда не денешься.
- Лучше я заработаю тебе на новый паркет.
Давид ухмыльнулся и через голову стянул с себя рубашку. Кинул под ноги и уставился на меня, раздевая взглядом.
- Твоя очередь.
- Я пас. Сегодня ты уже достаточно посмотрел на голых женщин. Не так ли?
- Голых женщин много не бывает, - бесшабашно парировал он, за что был вознагражден самым гневным взглядом, на какой я была способна.
- Я наврала.
- Мм? - не понял он.
- Наврала, когда сказала, что не встречаюсь с Артемом. Просто побоялась, что ты можешь ему навредить. Но раз ты вздумал распускать руки и губы, то знай, что мое сердце не свободно! Я не желаю, чтобы ко мне прикасался кто-нибудь кроме Темы. Понятно?! Хочешь кого-то пощупать, загляни в Эммануэль. Ну или белобрысую свою вызови!
Высказалась и пошла прочь, оставляя после себя лужи воды на паркете. Да пусть он хоть трижды вздуется! Забежала в комнату и на замок закрыла за собой дверь. Ух, как же я зла на этого бабника!
Убедившись, что погони нет, я скользнула в ванную и дрожащими руками стала стягивать с себя одежду. Продрогла до костей, не заболеть бы. Пока расправлялась с платьем невольно мыслями возвращалась к нашему поцелую. Первому, между прочим. В животе щекотало пёрышком и губы горели. Я все ещё так явственно ощущала его вкус и тепло.
- Аня, ты сходишь с ума... Зачем? Ну зачем ты подпускаешь его к себе, даже когда вся его смазливая физиономия перепачкана чужой помадой? У тебя гордость женская есть вообще или как? Дура! Какая же я дура!
Скользнула в душевую кабину, включила горячую воду. И снова его лицо перед глазами... Наваждение, безумие... Как от этого избавиться?
- Зачем ты снова обманываешься? Закончится все точно так же... Наиграется, а потом даже не вспомнит, не позвонит, не напишет. Аня! Безголовая ты девчонка! Прекрати думать о нем!
Я с остервенением растирала губы ладонью, смывая его вкус с гудящей кожи. Затем крутанула кран и облила себя холодной водой. Может контраст поможет опомниться. Немного полегчало... Совсем капельку. Сердце продолжалось болезненно сжиматься. Для него это просто поцелуй, а для меня, похоже, нет...
- Ещё про Тёму ему зачем-то ляпнула, блин, - продолжала себя песочить, вытирая кожу махровым полотенцем. - Зачем-зачем? Сама не знаешь что ли. Чтобы ему тоже больно было, как и мне. Чтобы почувствовал какого это - знать, что он только вынырнул из чужих объятий...
А больно ли ему было?..
«Если я отпущу тебя сейчас, то попросту сдохну...» - вспомнились его слова.
Как их понимать?
Голова кругом.
Закуталась в полотенец и вышла из ванной, затаив дыхание. Нет, вопреки моему ожидаю, в комнате его не было. Ну и что ты расстраиваешься? Сама же хотела, чтобы он тебя в покое оставил. Жгучая ревность делает из меня истеричку, нужно остановиться. Он не твоя собственность. Он вообще не твой. У тебя нет права заявлять права и что-то требовать.
Я глубоко вдохнула, выдохнула и подошла к окошку. А машины Давида во дворе снова нет. Уехал. Оставил одну. Губы задрожали от накатившей обиды и, дабы высвободить тот ураган, что сминал все без разбору, я вскинула голову к потолку и громко зарычала.
Давид
Дождь хлестал так, что дворники едва справлялись с потоком. Но я летел без цели и пути. Музыка в салоне громыхала, заглушая все вокруг. Все, кроме мыслей. Ночь стелила мокрый асфальт под шины, позволяя насладиться скоростью.
На репите я все прокручивал и прокручивал эпизод нашей стычки, вычленяя из него главное: ее губы - карамель. Сладкие, нежные, трепетные. Ее близость поджигает меня, как фитиль. Я вспыхиваю за секунду и самозабвенно горю. Ни одна женщина никогда не пробуждала во мне такой шквал эмоций... Ее хочется придушить, отругать и, вместе с тем, зацеловывать эти ядовитые губы до сбившегося дыхания. Эти чувства... они как наркотик. Я вроде бы и остановиться хочу, но не могу. Вывожу и вывожу ее из себя, до дна выпивая каждую капельку яда.
