Это тоже была своего рода традиция: если всё проходило хорошо, девушка говорила: «Гуляем, народ. Прокатит». Если не очень – «Гулять будем завтра». А если особенно не очень – «Вот надеру вам задницы – будете знать, как фальшивить».
Но сегодня Лёка как будто забыла о том, что должна высказать своё веское слово. Прошмыгнула в гримерку и открыла бутылку вина. Отхлебнула из горла и только тогда заметила испуганные лица, торчащие в дверях.
– Заваливайте, – засмеялась, – Гуляем сегодня. Прокатит.
Радостный визг был ей наградой: все наперебой начали высказывать свои впечатления от шоу, даже Ксения не язвила – поддалась всеобщему настроению.
В этом шуме Мари незаметно оделась в джинсы и майку и подошла к Лёке. Остановилась, пристально посмотрела в глаза и спросила:
– Ну и как я танцевала?
Никто не обратил на это внимания – продолжали общаться, не заметив. А Лёка ухмыльнулась и ответила:
– Неплохо.
– Дорогая, да скажи ты ей уже прямо: пошли трахаться, – раздался откуда-то сбоку ехидный Ксюхин голос, – Что вы как дети сопли развозите?
Мари покраснела. Сильно, яростно – пронзила Лёку взглядом и выскочила из гримерки.
– Ксюха… Ну ты… – угрожающе начала Лёка и побежала следом.
Нагнала она Марину уже на улице. Схватила за плечо, развернула и прижала к себе.
– Ты отлично танцевала. Просто здорово.
– Да неужели? Значит, и ты меня захотела? – пробормотала Мари, избегая пронзительного Лёкиного взгляда.
– Я всегда хотела, – Лёка прижалась губами к губам девушки и опустила ладони на её мягкую попку. Сжала крепко и – выпустила, – А ты? Хочешь?
Вместо ответа Мари языком провела по Лёкиной шее, к уху и прошептала что-то невнятное. А потом взяла за руку и повела за собой…
***
Ксения сидела на холодном песке пляжа. Равнодушно смотрела на чёрную полосу прибоя и теребила в руках сигарету. Она переоделась после концерта в строгие брюки и свитер, но, несмотря на внешнее спокойствие, выглядела уставшей.
Тонкая папиросная бумага легко загорелась от зажигалки, и едкий дым проник в лёгкие.
– Ммм… – промычала Ксения, задерживая дыхание.
Волны поднялись вверх вслед за тонкой струйкой дыма… Еще затяжка… В голове как будто образовалось маленькое облачко, бездумно скользящее по нервам.
Девушка прилегла на песок, сквозь закрытые глаза любуясь звездным небом. На окончаниях век появились картинки нежной лиричной музыки – такой, какую не встретишь ни на одном диске, кассете.
Она чувствовала каждую мышцу своего тела – расслабленную и спокойную, мысленно танцующую в такт той самой волшебной мелодии.
Еще затяжка… Еще… Внезапно Ксении стало грустно: она вспомнила про Лёку. Представила, чем она сейчас занимается и – заплакала.
Медленно, наслаждаясь каждой упавшей на щеку слезинкой.
– Ксюха, ты уже успела, чтоли? – раздался рядом голос, и растрепанная Лёка плюхнулась на песок рядом с девушкой.
И кайф сразу куда-то ушел, снова собрались в комок мышцы, и мелодия ускользнула куда-то в водную даль.
– Зараза… Такую прелесть обломала.
– Это ты о Машке? – ухмыльнулась Лёка и достала из кармана новую сигарету, – Покурим вдвоем?
– Ты её трахнула? Конечно, покурим.
– Трахнула. Дай зажигалку.
– Ну, а раз трахнула – нефиг о ней и разговаривать, – зевнула Ксения и заворожено посмотрела на тлеющую сигарету.
Но то ли анаша была слабенькой, то ли настроение ушло – ни одна из девчонок не получила особенного удовольствия от курения. Разве что расслабились чуть.
– Ксюха, давай сегодня напьемся, – предложила Лёка, выбрасывая остатки сигареты и укладываясь на песок. Теперь они лежали рядом.
– А повод?
– Поводов куча. Но мы без повода.
– Ну, давай… Тебе Жанка завтра не вставит?
– Какая Жанка? – улыбнулась.
– Ах, да… Я и забыла… Ты ж у нас теперь женщина свободная… Это девки еще не знают – завтра в очередь выстроятся.
– Не ехидничай, мы ж одни.
– Привычка… – Ксения равнодушно перевернулась на живот и уперлась лбом в сжатые ладони, – Как ты вообще, Лёль?
– Нормально. А что?
– Знаешь, я иногда думаю, что зря мы уехали из Таганрога.
– Почему? – удивилась Лена.
– К чему мы пришли, Лёк? Денег много, веселья – тоже, угар сплошной. А дальше?
– А дальше ничего. Я не хочу об этом думать. Идем пить?
– Погоди… Ну а как тебе Машка-то?
– Ничего особенного. Как думаешь, стоит ей денег дать?
– Ха, – Ксения задумчиво посмотрела на свои пальцы и ухмыльнулась, – Не давай, подожди, пока сама попросит.
– Думаешь, попросит?
– Ну, все остальные же просили.
– Да… Ксюха, пойдем уже? А то холодно…
Они разговаривали, не зная, что буквально в ста пятидесяти метрах от них в маленькой кафешке сидят Мари и Лиза и обсуждают почти то же самое:
– Ну и как? Есть что отметить? – Лиза вульгарно обхватывала край бокала полными губами и шумно отхлебывала вино.
– Всё было, как ты и сказала. Как думаешь, она теперь повысит мне зарплату? – Мари ковырялась вилкой в салате и с отвращением смотрела на бутылку.
– Вряд ли. Но денег даст, скорее всего. Особенно если попросишь.
– А как попросить?
– Ну, скажи – типа в долг. Она даст и забудет.
– Ладно, завтра попрошу, – девушка всё-таки съела ложку чего-то крабового, поморщилась и достала пудреницу, – А вообще с ней не хуже, чем с мужиками. Даже притворяться особенно не пришлось.
– Зато какая трудная подготовительная работа была, – засмеялась Лиза, – Эх, какие в нас актрисы пропадают.
– Ой, смотри – это же Ксения идёт? – встрепенулась Мари, – И Лёка с ней.
– Да уж… Чья-то морда сегодня будет битой.
– Скорее всего, Ксюхина – Лёка всё же посильнее немного. Интересно, они в клуб или еще куда?
– В клуб, водку квасить. Ладно, дорогая, интересно было с тобой побеседовать, но пойду-ка я домой. И, кстати, учти: второй раз с Лёлькой переспать гораздо сложнее, чем в первый.
– А ты смогла? – с напускным интересом спросила Мари.
– Конечно, – улыбнулась Лиза и вдруг махнула рукой, – А, что уж там… Нет, не смогла. Хотя всегда хотела.
Она встретила девчонок у входа в клуб. Улыбнулась вежливо, пожелала спокойной ночи и шагнула в тихую ночь, улыбаясь о чём-то своём.
А Лёка и Ксения закрылись в кабинете администратора, плотно закрыли дверь – чтобы не слышно было долетающей из зала музыки, и достали бутылку водки.
– Ну что, подруга, за счастье?
– Давай. Не всё ли одно, за что пить…
***
Выползать из сна было тяжело. Но что-то давно и напряженно стучало в затылок, отбивая сладкие сновидения и возвращая в реальность.
