Казалось бы, так ли уж многое переменилось? Энрике по-прежнему оставался тем самым восхитительным и страстным любовником, способным возносить ее на вершины экстаза. И он, безусловно, знает ее куда лучше, чем какой-либо другой мужчина… Правда, любовный опыт у нее невелик.
Нет, Энрике ничуть не изменился. Он остался тем же самым человеком. Тем же самым, совершенно незнакомым. Да вдобавок еще и из самой опасной разновидности людей. Из тех, кто любит риск, кто способен послать ко всем чертям размеренное, обеспеченное существование, надежность и обеспеченность ради погони за Синей птицей удачи. Из тех, кто никогда не будет счастлив в той спокойной, мирной и безмятежной жизни, о которой всегда мечтала Джемайма.
— Ты как?
— Спасибо, ничего, — прошептала она в ответ. Ну и человек! Ничего от него не укроется — вот и сейчас безошибочно ощутил, что она нервничает.
— О чем ты думаешь? — негромко спросил Энрике.
— Не знаю… Наверное, все еще думаю, что вижу кошмарный сон и вот-вот проснусь, — после минутной паузы призналась Джемайма.
— А тебе не кажется, что мне обидно такое слышать?
Она тотчас же ощутила укол совести и быстро повернулась к своему спутнику.
— Прости, я вовсе не имела в виду, что все было так уж кошмарно.
Однако легкая улыбка Энрике подсказала ей, что он решил просто подразнить ее.
— Что ж, это утешает. А что именно было не так уж кошмарно? Вечер на лоне природы? Или последующая ночь в твоей комнате? Или наше субботнее свидание у меня в номере?
Джемайма мгновенно вспомнила все так, словно это было минуту назад, как она стояла напротив него, как медленно он расстегивал пуговки ее платья, как страстно ласкал… Ее бросило в дрожь.
Энрике придвинулся ближе. Рука его нашла и нежно сжала ее руку. Джемайма так и вцепилась в него — сейчас она отчаянно нуждалась в нежности, ободрении, понимании. И он, как всегда, отлично понял, что с ней творится.
— Прости. Зря я это сказал. — Хотя из них двоих Энрике гораздо лучше владел собой, но и у него слегка сел голос. Должно быть, молодой человек тоже позволил чувственным воспоминаниям ненадолго захлестнуть себя. — Я вовсе не пытаюсь поймать тебя в ловушку прошлого, снова соблазнить. Я ведь вижу, как ты переживаешь.
Не пытается снова соблазнить? Возможно, возможно… Но если он не перестанет так нежно поглаживать большим пальцем ее ладонь, то соблазнять и не придется — она сама отдастся ему прямо здесь, на потертом сиденье пикапа.
— Послушай… — откашлявшись, чтобы скрыть смущение, начала она, — я передумала. Лучше отвези меня сразу домой. Я найду, чем перекусить. А машину свою заберу со стоянки завтра после работы. Мне правда надо немного побыть одной.
Домой, домой! И скорее, пока она не позволила нарастающему желанию взять верх над последними крохами здравого смысла.
Казалось, Энрике хотел было что-то возразить, но не стал. Не отпуская руки Джемаймы, он молча вырулил на дорогу к жилищу Андер-хиллов. Пользуясь темнотой, молодая женщина украдкой любовалась четким мужественным профилем, волевым подбородком, чувственными губами возлюбленного. И как только она могла спутать его с братом?..
Только когда уже подъезжали к дому Джемаймы, Энрике нарушил молчание.
— И долго ты намерена все обдумывать? Когда мы снова увидимся? Завтра?
— Не знаю.
Во вздохе Энрике чувствовалась досада.
— Ну, так хотя бы поговори со мной. Поделись своими сомнениями. Что тебя смущает? Боишься, что Гарсия что-нибудь скажет? Не скажет — уж я-то сумею его заставить молчать, не волнуйся.
Вот два сапога пара!
— Спасибо, ты меня утешил, — фыркнула Джемайма, но честно попыталась заглянуть в себя и ответить на его вопрос. — Что меня смущает? Ощущение, будто ситуация выскальзывает у меня из рук.
— А ты привыкла всегда держать все под контролем, да?
Молодая женщина невесело засмеялась.
— Иначе я просто не выжила бы. Или, во всяком случае, не смогла бы растить сестренку с братом. Не скажу, что мне и вправду всегда удается все контролировать, но я очень стараюсь.
— Почему тогда небольшая путаница повергает тебя в такое расстройство?
— Ничего себе небольшая путаница! А Ниагара тогда всего-навсего маленький ручеек!
— Джемайма, поверь, ты не первая, кому случилось перепутать меня с Гарсией. Хотя, по моему скромному мнению, я куда симпатичней и гораздо приятней в общении.
Джемайма засмеялась.
— Ну еще бы. И главное, гораздо скромнее.
Он чуть сильнее сжал ее руку.
— Так что сама видишь, вся эта путаница — сплошная ерунда. Ведь из двоих Валдесов тебе нужен только один. Я.
Должно быть, он ждал пылкого согласия, но Джемайма молчала. Рука Энрике начала медленно разжиматься.
Молодая женщина пребывала в полном смятении. О да, он был нужен ей… в постели. Но остаться с ним навсегда? Способна ли она любить его так, как готова была полюбить, считая солидным и надежным бизнесменом, из которого получится такой же солидный и надежный глава семейства? Этого Джемайма не знала.
— Джемайма?
— Ох, сейчас я сама не понимаю, что мне нужно, — растерянно призналась она.
— Допустим. Ну хоть попытайся объяснить мне, что ты имеешь в виду. — В голосе его прорезалась чуть ли не злость.
А как она могла хоть что-то объяснить?
— Энрике, понимаешь, мое тело жаждет тебя со страшной силой, но…
Она замялась.
— Но головой ты хочешь чего-то иного, — холодно докончил он. Джемайма убито молчала, и Энрике продолжил: — Или все дело в том, что головой ты хочешь одного брата, а телом — другого?
Он уже не скрывал гнева. Плечи его напряглись и словно одеревенели, руки крепко сжимали руль.
О, как хотелось Джемайме запротестовать, опровергнуть его обвинения. За кого он ее принимает? За низкую, корыстную стяжательницу? Но беда была в том, что в его словах заключалось здравое зерно.
Как мужчина, ей нужен был Энрике и только он. Но Джемайма не могла отрицать, что жизненно нуждается в том, что олицетворяет собой его брат-близнец: надежность, стабильность, уверенность в завтрашнем дне.
Не успела она найтись с ответом, как пикап уже затормозил перед ее домом. Энрике не сказал ни слова, но огонь в его карих глазах яснее всяких тирад говорил: он истолковал ее молчание в самом неблагоприятном для себя смысле.
Джемайма хотела как-то оправдаться. Но он уже вылез и обошел машину, чтобы открыть ей дверцу — хорошее воспитание не изменило ему даже в минуту гнева.
Она бросилась ему в объятия — тело ее на миг скользнуло по его телу, совсем как в пятницу, когда Джемайма спрыгнула с дерева. Но как же все изменилось с тех пор! Тогда Энрике сгорал от страсти, сейчас же на лице его не дрогнул ни единый мускул. Сдержанно взяв ее под руку, он проводил Джемайму до двери.
