кожу и засыпали солью.
— На колени! Руки за голову! — раздался твердый приказ еще до того, как ветви над моей физиономией раздвинулись.
— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, — зло выплюнул я, постепенно догадываясь, что именно солью в меня и стреляли. Варвары!
Возникшая фигура надо мной одной своей комплекцией могла вогнать в депрессию. Не говоря уж о том, что за его спиной тут же появились еще два молодца, одинаковых с лица.
— Так это наш рыцарь вышел из тумана! — узнал меня «капюшон», который сегодня был без оного.
Ударивший в лицо свет фонаря и вовсе исказил картинку до смешного. Теперь я видел только три головы и сливающиеся в одно три могучих торса.
— Понятно. Явился огнедышащий дракон, — вздохнул я, усаживаясь пострадавшей частью меня на землю.
— А ты, рыцарь, часом, башней не ошибся? — поинтересовалась одна из голов и протянула мне лапу, чтобы помочь подняться.
Теперь, когда мне перестали светить в глаза, я разглядел всю могучую троицу. Не дай бог этих гопников в переулке встретить! Никаких страховок не хватит. Особенно памятуя о том, как виртуозно перемалывает кости шайке драчунов в одиночку один из них.
— Церберы здесь, вожак стаи тоже, значит, не ошибся, — буркнул я, перехватывая широкое запястье, забитое замысловатыми татуировками. — Я за Миленой.
— То ли ты идиот…— начал было Капюшон, но появившаяся женщина его одернула:
— Макар, боже, что за выражения? Можно же подобрать не такие обидные слова? Не идиот, а своеобразный, например.
Женщина подошла ближе, и я понял, в кого Милена такая красавица. А по тому, как она едва заметно коснулась тыльной стороной ладони руки сверкающего глазами дракона, нетрудно догадаться, что я нарвался на засаду в виде родителей моей занозы.
— Хорошо. Слушай, своеобразный! Ты как предпочитаешь до загородного дома деда добираться? В сознании или как обычно?
— Полегче, щипач, твое гостеприимство переходит все границы, — зыркнул и я на бедового, благо уже не лежа на земле, а практически носом к носу.
При упоминании о том, что я знаю, кто меня ограбил на пустыре, тип с наушниками по имени Макар оскалился, а вот его сородичи насторожились.
— Тимур! — разорвало пространство от пронзительного крика.
Не меньше пяти минут прошло, чем она там занималась, прежде чем прибежать и убедиться, что я малину не помял?
— Так вы тот самый… инвестор? В гости к нам? — обескураженно спросила женщина с копной кудрявых рыжих волос.
Не имея понятия, в гости я или нет, ограничился лишь кивком. Но и этого было достаточно, чтобы мама моей Милены, уперев руки в бока, грозно начала отчитывать гостеприимных мужчин.
— Как вы людей встречаете? Человек прилетел издалека! Что о нас теперь в цивилизованном мире будут думать?
— Нормально встретили! Хлебосольно! — хмыкнул Макар, иронично задрав брови.
Да уж! Горячая встреча! Задницу щиплет, словно я ею на солнце сижу.
Слушать, как хозяйка дома отчитывает своих защитников, было приятно. Так бы и стоял, растянув рот в широкой улыбке, но тут наконец-то доковыляла моя строптивая девчонка.
Красивая, гордая, моя! Спина прямая, словно кол проглотила, плечи расправлены, на губах ярко-красная помада и в серебристых глазах столько блеска, что можно ослепнуть. На тонких шпильках, печатая каждый шаг, она приближалась ко мне, казалось, слишком медленно. Несколько чертовых метра от крыльца до кустов, словно в замедленном просмотре, тянулись как резинка.
Вечерний легкий ветерок придавал атмосферности и неповторимости моменту, подхватывая огненно-рыжие локоны Милены и путая их своими невидимыми пальцами.
— У вас, в вашей хваленой Европе, не знают о существовании телефона и элементарных правилах этикета? — сложив руки на груди и высокомерно задрав подбородок, спросила язва моя. Московская.
Вот же дрянная девчонка! Сама же мои звонки игнорирует, но пытается всю вину за мое вторжение перевалить на меня. Чисто женский подход!
— Так я же в России. На звонки принцессы тут не отвечают, пришлось по старинке — три дня скакать на лошади и лезть в окно, чтобы пригласить на ужин.
Быть самоуверенным самцом, когда ткань твоих порток на заднице похожа на решето, задача не из легких. Тем более, когда свидетелями столь эпичной встречи становятся все члены семьи избранницы. Видимо, от этого проснулась злость, как часть брони подпорченной репутации.
— Даже в России, приходя во дворец к родителям принцессы, нужно соблюдать традиции! — продолжала упорствовать Милена.
— Я не знал, что вся ваша царская чета здесь, иначе захватил бы калым. Маме букет ромашек, папе медовуху… или что у вас тут принято пить? Водку? — приходилось мне стоять полубоком к родственничкам, пряча дырявые тылы от их взоров.
— Текилу и лайм! — слышу звонкий, веселый голосок мамы. — Соль, я слышала, у него уже есть!
А маманя-то остра на язык! Хотя чему я удивляюсь? Мое яблочко наливное недалеко от этой яблони укатилось.
Желание коснуться ее застило все прочее. Стоять на месте я был не в силах и дернулся было сделать шаг к Милене, как в мои плечи тут же уперлись тяжелые ладони — Макара и его копии.
Взбесившееся либидо и измучившая меня тоска по Милене клокотали внутри, и я готов был драться со всеми, кто станет на моем пути, но благо очередного пробуждения под окуляром «Сюртука» удалось избежать.
— Я сама разберусь! Все нормально! — остановила назревающий конфликт Милена.
Далее была немая сцена, в которой даже мне удалось почувствовать нечто невероятное. Милена молча переводила взгляд от одного своего брата к другому, бросила выразительный взгляд и родителям. После чего они все четверо удалились. Стойкое ощущение, что вся семейка освоила телепатию и без труда понимают друг друга, не произнося ни звука.
Однако рано было праздновать победу. Вредная девчонка тут же предупредительно выставила ладонь, запрещая мне к ней приближаться.
— Вынуждена тебе отказать, Тимур. У меня уже давно… с прошлой пятницы есть парень, — с обманчиво любезной улыбкой отшила меня Милена.
— Ничего страшного. У меня тоже свадьба в субботу, — напряженно прорычал я, перехватывая протянутое запястье и прижимая его к губам.
Размышлять о том, играет она со мной или действительно уже нашла какого-то мудака, я сам себе запретил. Как бы меня ни бесила эта мысль, требовать от нее блюсти верность я не могу. Как не могу отказаться от своих планов. Разорвать отношения с Холли означает перемножить на ноль год неимоверных усилий
