я готова была расплакаться.
Монополия. Я, конечно, терпеть не могу эту игру. Но почему даже не знала, что все собираются.
— Да не дуйся ты, — продолжил улыбаться он, но уже поздно. Внутри горела такая обида, что кричать хотелось. А вот ехать с этими предателями никуда не хотелось. — Знаешь, мне очень нравится, что ты вся такая правильная. Послушная мамина дочка.
Что на меня нашло, не знаю, но я вскочила и бросила на него уничижительный взгляд. Знал бы он, какая я непослушная. Они уже все решили, а я должна просто согласиться. И вроде бы здорово провести с ним еще время, возможно, найти себе еще одного партнера, но то, как было все решено без моего ведома, убило все желание не просто кататься с ним, а даже говорить. А еще высказать все Ярославу. Да, ему я многое хотела высказать.
Так что рванула в сторону нашего люкса, где помимо гостиной было еще три комнаты. Но его там не оказалось. Скорее всего, он снова тусил с этой Оливией, совершенно забыв про сестру.
Слезы полились, и я не могла их остановить. Закрылась в своей комнате и даже отказалась идти на ужин. И, конечно, маме это не понравилось.
— Солнышко, ты что плачешь? — зашла она в мою комнату и закрыла дверь. — Тебя кто-то обидел?
— Все. Все меня обидели! — не дала я себя обнять. — Вы все считаете меня маленькой. Даже играть не позвали. Он мне все рассказал.
— Мира, детка. Ну мы же звали.
— Ты все врешь! Вы не звали! Я бы не отказалась!
— Да ну? А кто сказал, что ваша монополия фигня, я лучше мультик посмотрю? — слезы тут же высохли, а рот приоткрылся в немом шоке. Потому что я помнила эту свою реплику, брошенную всем.
— А насчет поездки. Почему меня не спросили?
— Ну ведь я была уверена, что ты обрадуешься. Вы все так сдружились, что я не хотела вас так скоро разлучать. Тем более, он может стать твоим партнером. Разве можно упускать такой шанс?
— Нельзя…
Когда мама ушла, а я съела принесенный ужин, то задумалась о ее словах... Решила, что, наверное, глупо обижаться, ведь никто ничего плохого не хотел. От этого у меня появилось желание потребовать ответа у Яра. Ладно мама, но почему он мне слова не сказал?
Я дождалась, когда все лягут спать, и пробралась в комнату Яра. Он мылся в душе, и я залезла под одеяло. Странно, но я боялась, что он выгонит меня.
И почему все, что делаю, я рассматриваю с его позиции. Даже если мы в ссоре.
Я затаила дыхание, слушая его шаги, как он открывает комод и одевается. В этот момент я думала, что он выше Элиаса. В этот момент я их почему-то сравнивала. Одеяло сорвали мгновенно, а надо мной навис Ярослав в шортах, влажной майке.
Страх смешался с каким-то новым чувством, когда я смотрела на него вот так. Снизу-вверх. Наверное, его можно было принять за влюбленность. Но вряд ли можно испытывать подобное к родному брату. Так что я отмахнулась и стерла каплю с лица, что брызнула на меня с мокрых волос Ярослава.
— Что ты здесь делаешь?
— А что, нельзя? Или теперь тебе интересно общаться со взрослыми девочками, а я не нужна?
— А сказать это можно где-то в другом месте? Не в моей комнате. И тем более не в моей постели.
Он вдруг сдернул меня с кровати и буквально отпихнул в сторону двери. А я ничего не понимала. Пыталась его оттолкнуть, но, конечно, он неизмеримо сильнее.
— Да что случилось? Почему ты себя так ведешь?
Ярослав замер, глядя на то, как я сижу на полу и лью слезы, а затем вдруг ругнулся очень по-взрослому и поднял меня, усаживая на кровать.
— Прости, блин. Я не хотел.
— Не хотел, что?
— Обидеть тебя. Просто, наверное, не стоит больше заходить ко мне в комнату без позволения и тем более ложиться ко мне в кровать.
— Но почему? Я не понимаю.
Ярослав шумно выдохнул, упираясь лбом в мом колени, и засмеялся.
— Блин, че ж ты такая мелкая?
— Да в смысле?!
— Блин, Мира. Я старше. Я мальчик.
— Ты мой брат.
— А еще мальчик. Просто запомни, что нельзя входить к мальчикам и оставаться с ними наедине.
— Это я и так знаю. Мама говорила. Но ты-то мой брат! — я правда не понимала. — Ты не причинишь мне вреда!
— На самом деле, меня тебе стоит опасаться больше всего. Ладно, — взял он мои ладошки и поцеловал каждую по очереди. И если с Элиасом было неловко, то прикосновения Ярослава приносили почти счастье. Ощущение окрыленности. Может быть, потому что мы стали так редко друг друга касаться. И редкие моменты близости стали особенно ценны. — Расскажи, что тебя беспокоит.
— Мама сказала, что мы поедем к Элиасу с Оливией. Ты ведь тоже знал?
— Я думал, ты рада будешь. Он же тебе так понравился, — процедил он.
— А тебе его сестра, — пробурчала я. — Она красивее меня. И старше.
— Старше, это да. Но не красивее, — убрал он с мокрого от слез лица прядь волос. — Ты мне нужна. Просто ты хотела свободы, и я дал ее. Ты хотела кататься, я не мешаю. Ты себе даже партнера так быстро нашла.
— Ты странный. Словно не ты.
— Почему?
— Еще пару недель назад ты говорил, что фигурное катание фигня…
— Да и ты начала отдаляться. А я не хочу, чтобы ты отдалялась.
— Значит, это военная хитрость? — рассмеялась я. — Вроде как сделать вид, что я лишняя, чтобы ревновала и стала просить проводить со мной время.
— Думай, что хочешь, малыш. Если катание для тебя так важно, разве могу я препятствовать.
— А что важно для тебя?
— Только ты.
— Иногда ты меня пугаешь, — прыснула я со смеху и обняла его сама. Крепко-крепко. И ушла, довольная тем, что он сказал. — Значит, едем к семье Тодеско?
— Едем, конечно.
Ярослав
Это была хорошая идея успокоиться и перестать думать, что в возрасте двенадцати лет Мира будет
