— Синицын, — зевнула, прикрывая ладошкой рот и кладя голову ему на плечо, — ты мне обещал брачную ночь.
— Разве обещал? — его дыхание коснулось моей шеи, отчего по коже пробежали мурашки.
— Угу…
— Спи, Ульяна, — его рука внезапно оказалось у меня в волосах, нежно перебирая прядки. — На брачную ночь у тебя сегодня сил не хватит…
Глава 18
Господи! Выключите этот противный свет! И без того башка раскалывается. Это, поди, та соседка порчу на меня навела, чтоб такое тяжкое похмелье у меня с утра было. Злыдня!
Так-с, а теперь неплохо было бы начать шевелиться.
Потихоньку-помаленьку выползла из-под одеяла, даже стала привыкать к раздражающему солнцу за окном, как вдруг…
— Еда! Еда!
— Заткнись! — швырнула в клетку подушку. — Суп сварю! — рявкнула, и это подействовало.
Емеля, чтоб у него все перья выпали, притих.
Приучила на свою голову. Теперь дармоед, как только видит что я просыпаюсь, сразу харчей требует!
Застонав, стала вспоминать вчерашний вечер и ночь. Да уж, покуролесила я знатно. Давненько такого не было. Скучно я живу, однако! Но, кажется, моя голова была с этим в корне не согласна. Ощущение было такое, словно мне делали трепанацию черепа. Прямо сейчас. В этот момент!
На кухне что-то звякнуло, а затем… Бах!
— Синица… — жалостливо простонала, прикладываю руку ко лбу.
Через секунду дверь в мою комнату открылась.
— Проснулась, жена? — усмехнулся.
— Мгм, — промычала. В горло будто песок насыпали. Хотя нет. Песок так не воняет. Гребаная водка!
— Таблетка и вода на тумбочке.
Это что же… Димка заботится обо мне? Вот те на!
От такого неожиданного поворота я аж привстала. А он, как ни в чем не бывало, подошёл к окну, открыл его, впуская свежесть морозного утра. Ей богу, аж дышать легче стало!
— Ночью открывать не стал, а то заболела бы ещё.
— А ты что, переживаешь, муж? — довольно ухмыльнулась.
— Конечно. Подхватишь заразу, меня еще заразишь. А мне болеть, Синицына, нельзя. У меня сезон начался.
— Какая еще нафиг Синицына? — опешила. Вот уж новости! Помнится, вчера я свою фамилию не меняла. И, вообще, моя меня полностью устраивала!
— А ты как думала? — беззаботно хмыкнул.
— Мы так не договаривались.
— Мы с тобой вообще ни о чем не договаривались. Но раз уж ты решила меня взять измором и женить на себе, то пожинай плоды.
Нет. Стыдно мне не было. Отнюдь. С чего бы, спрашивается?
— Мы еще наш «брак» — сделала кавычки в воздухе, — не скрепили, поэтому пока ещё Фролова.
— Ну, если бы кто-то меньше пил, то может и скрепили бы.
Так-с, я что, ещё сплю? Если да, то ни в коем случае не смейте меня будить! А то сожру со всеми потрохами и косточек не оставлю!
— Так сегодня…
— А сегодня, — перебил меня, — уже поезд ушёл, — затем дверь хлопнула. Птичка вылетела из моей клетки!
И какой он волк? Динамо он самый настоящий!
Бурча какой такой он вредный этот негодяй мой сосед, встала, взяла таблетку и запила водой.
Ладно. Хоть и динамо, зато заботливый.
Зыркнула на время. Обед. Пора и перекусить, но сперва в душ. Мне просто была необходима ванна с пеной и маска из меда на тело.
Прихватив телефон, повернулась.
Ек-макарек!
— Мама дорогая! — воскликнула от ужаса.
Из зеркала на меня взирала самая настоящая баба яга. Волосы всклоченные, как будто током шандарахнуло, под глазами чёрные круги, точно панда, помада размазалась, как у Джокера, а на лбу выскочил прыщ!
Это что же… меня в таком виде Синицын застал?!
Неет… Он не должен был меня такой видеть. Это же сущий ад! Это никак не вяжется с образом ухоженный Ульки Фроловой. Странно, как ещё не сбежал…
Осторожно выглянула из комнаты.
Чисто.
Синицын, похоже, засел в философской комнате (туалете, то есть).
На цыпочках прокралась к двери ванной, дотянулась до ручки, как Синицын вышел из коридора.
Чтоб меня!
— Отвернись! — истерично заверещала, хватаясь за ручку двери.
— Что?
— Не смотри на меня! — дернула дверь, но она, злыдня, заела. — Я не красивая!
На мои слова этот гад только расхохотался. И, очевидно, не собирался отворачиваться.
— Я уже тебя такой видел, — напомнил мне.
— Забудь, что ты видел! — прикрыла свою распухшую физиономию рукой. — Хватит на меня пялиться!
— Синицына, мы с тобой женаты, а у мужа и жены нет секретов.
Просто несносный тип! Он ещё и издевается!
Дернула снова ручку. Чтоб её проклятую!
Дима, скептически наблюдая за моими потугами, подошел, убрал мою руку и легко открыл дверь, пропуская вперёд.
— Иди, спящая некрасавица. Приводи себя в порядок.
Залетев в ванную, захлопнула дверь и крикнула:
— Я всегда красавица!
— Особенно с потекшей тушью и размазанной помадой, — донеслось иронично в ответ.
П-подлец…
Когда я вышла из ванной уже посвежевшая, с румяной кожей, пахнущая лавандой и медом, Синицын сидел перед телевизором. Диван был уже заправлен, посуда помыта, а на столе стояли две тарелки с супом и чашки с кофе.
— Не прошло и полгода, — пробурчал он. — Я уже пять раз суп подогревал. С такой женушкой и умереть с голоду недолго.
— Эта «женушка» — язвительно парировала, — этот суп вообще-то приготовила.
Постойте-ка, Синица что, ждал меня? Чтобы… позавтракать вместе?!
Сама себе улыбнулась, осознавая, что не только я одна привыкла к нашим завтракам и ужинам.
— Садись, — закатил глаза, отодвигая мне стул.
— Кстати, — садясь, хищно блеснула глазами, — это ты меня ночью переодел?
— Я, — четко ответил, садясь аккурат напротив меня.
— И как? — наклонилась вперёд, ненавязчиво так демонстрируя ложбинку грудей в разрезе шелкового халата. — Понравилось то, что увидел?
Кажется, это излюбленная и заезженная фраза всех «крутых» парней. Вот только Улька Фролова и сама не промах!
Его маска невозмутимости дала сбой. Синицын таки опустил свои бесстыжие глазенки туда, куда и предпочитали пялиться мужики вместо глаз. Опустил и с шумом сглотнул. Меня от его горящего взгляда обдало жаром. Клянусь, так на меня ещё никто не смотрел! Жадно, с звериным вожделением, но длилось это недолго. Всего пару счастливых мгновений. Синицын быстро взял себя в руки. Отвел глаза, а после ко мне вернулся привычный холодный Димка Синицын.
— Понравилось, — отхлебнул супа. — Ты красива, но и сама об этом знаешь.
Ну, разумеется, он это не произнес с придыханием, а просто констатировал факт. Как будто сказал: «Земля круглая!».
— Но теперь об этом знаешь и ты, — не оставляла я попыток, томно стреляя глазками из-под ресниц.
— Я всегда об этом знал, — снова отхлебнул супа. — Это очевидно. Суп вкусный, кстати, — зачерпнул еще пару ложек и отодвинул пустую тарелку.
Как? Он уже все? И почему его слова о супе звучат теплее, чем о моей внешности?
— Просто пальчики оближешь. Ты кушай, Фролова, кушай. Ты хоть и красивая, но скоро костями тарахтеть будешь.
Обиженно уткнулась в тарелку, медленно кушая. Вот же ж… Ни слов, ни выражений. Красивая я. И ничего я не буду тарахтеть.
— Где ты вчера умудрилась напиться?
Синицын откинулся на спинку стула, взял чашку и поднес к губам, отпил. И все это не отрывая от меня пронзительных голубых глаз, точно рентген.
— На вечеринку позвали. Вчера было открытие новой кофейни.
— И ты решила, что самое время напиться в щи?
Это что, мать машу, допрос?
— Я не была в щи.
— Да, что ты? — насмешливо вскинул бровь и сделал очередной глоток, пока я давилась супом. — Напомнить, в каком состоянии я вчера тебя увёз домой? Знаешь, что самое удивительное? — заинтересованно придвинулся. — Я пытался тебя растормошить. Как только ты в такси уснула, потом было тебя не разбудить. Не пока я тебя нёс, не пока переодевал, даже пытался в чувство привести, но ты только невнятно мычала. Если бы я не знал, что до этого ты была в состоянии устроить скандал, то подумал бы, что тебя чем-то накачали.
