Из невесёлых раздумий меня выводит Ариша, ей надоели игрушки, и она настойчиво требует моего внимания.
Уговариваю себя не паниковать, заниматься привычными делами, но решаю однозначно, как только Игнат вернётся, поднять вопрос о том, что хочу быть в курсе всех дел. Хватит охранять меня как хрустальную вазу, я тоже чего-то да стою и хочу научиться рассчитывать на собственные силы.
Спасибо дочке, она меня отлично отвлекает своим детским лепетом, лёгкими капризами.
– Ма-ма, пру-пру, – указывает малышка требовательно в окно.
– Малышка моя, там дождик кап-кап, не получится погулять, – объясняю ей.
– Кап-кап не, – капризно крутит головкой принцесса. – Пру-пру, – требует снова.
И вот губёшки уже капризно дуются, дочка начинает всхлипывать, на помощь приходит Принц. Он тут же подбегает, начинает слизывать с щёчек слезы, толкает малышку носом в бок, Ариша отвлекается. И вот не проходит и пары минут, как моя красавица снова смеётся и треплет Принца за уши.
Ближе к вечеру погода налаживается, выглядывает солнышко, и мы все же выходим во двор. Чувствую себя неуютно, вспоминая слова Никиты о том, что он следил за нами. Мне сложно описать свои чувства по этому поводу, но я точно не хочу, чтобы он делал так снова. Оглядываюсь, пытаясь понять, откуда он мог нас видеть. Сердце начинает привычно щемить при взгляде на наш дом.
Нет, не буду об этом! Сосредотачиваю всё внимание на Арише. Мы с ней за ручку гоняемся за Принцем, игра с мячиком в самом разгаре. Она недавно научилась ходить и делает это пока ещё не очень уверенно. Поэтому я её постоянно страхую.
– Ма-ма-ма, – кричит задорно дочка, – мять! – закидывает изо всех сил мячик, он летит по траве, Принц несётся за ним со всех ног.
В какой-то момент я забываюсь, отдаваясь полностью весёлой игре.
В кармане слышу вибрацию телефона. Достаю, смотрю на незнакомый номер. Странно, мне редко кто-то звонит, потому что новый номер мало кто знает. Может это Игнат?
Принимаю вызов.
– Алло, – тишина, – алло, – повторяю громче.
– Доченька, – вдруг слышу уже почти забытый голос.
– Мама? – опускается у меня всё внутри.
– Доченька, прости, – слышу всхлип.
Меня накрывает панической волной. Я отключаюсь, больше не говоря ни слова.
С Эвелиной я не виделась с того самого момента, как покинула Россию. Более того, я старалась даже не вспоминать о ней. Знала, что её осудили, она отбывает срок, и сидеть ей ещё долго.
Откуда у неё мой номер? Откуда у неё вообще телефон? Что ей от меня нужно?
Внутри тревожно стучит. И этот голос её, жалобный тон. Я такого от матери никогда не слышала. А может это вообще не она? Мало ли разных мошенников?
Телефон снова трезвонит, я вздрагиваю. Хочу сбросить вызов и заблокировать этот номер, но в последний момент всё же решаю ответить, чтобы убедиться, это действительно моя мать или кто-то меня так жёстко разыгрывает?
– Да! – стараюсь говорить уверенно.
– Доченька, не бросай трубку, – просит мать. Все же её голос.
– Что тебе от меня нужно? – спрашиваю жёстко.
– Доченька, я хочу тебя увидеть. Знаю, как виновата. Но я бы хотела рассказать тебе что-то важное. Ты в опасности, я хочу помочь. Пожалуйста, поверь мне, – уговаривает она.
– У меня для этого нет ни одной причины.
– Я знаю, но прошу не ради себя. Я не могу долго говорить, приходи на свидание, прошу. Я многое поняла здесь, у меня было время подумать. Я люблю тебя. И буду ждать. Пока.
Отключается, а я стою, как громом поражённая. Что это сейчас было?
Из ступора меня выводит резкий плач дочери.
– Ариша, – оглядываюсь, понимая, что потеряла ребёнка из вида.
Ариша лежит на дорожке, крик нарастает, но самое страшное, я с ужасом смотрю, как по её головке течёт струйка крови, Ариша размазывает её по лицу, продолжая надрывно кричать.
А дальше как в замедленной съёмке, я подскакиваю к ней, вижу около дорожки торчащий в траве штырь, на который, видимо, упала малышка. Меня трясёт, я хватаю её на руки, дрожащими руками достаю из кармана платок, прижимаю к ране.
В голове хаотично скачут мысли: что делать, куда бежать?
Вызывать скорую, или ехать самой в приёмный покой? Но мы ведь ещё не успели оформить все документы после приезда в Россию, Игнат говорил, что всё почти готово, но документов он мне не отдавал. Что делать? Снова это липкое чувство беспомощности подкатывает к горлу, а Ариша продолжает кричать.
Он просил не беспокоить, но ситуация критическая. Достаю телефон, набираю номер мужа. Слышу в ответ, что абонент сейчас недоступен. Вот и всё, Алиса, вот и пробуй решать сама свои проблемы.
– Сейчас, сейчас, моя малышка, – прижимаю дочку к груди, пытаясь хоть немного успокоить.
Вдруг сзади слышу торопливые шаги. Оборачиваюсь. О господи! Никита. Опять он.
Подскакивает к нам.
– Что случилось, Алиса? – с тревогой оглядывает нас.
И мне бы его прогнать, но сейчас не до обид и претензий.
– Ариша упала, – голос мой дрожит. – Она головкой ударилась о штырь, нам нужно в больницу, – всхлипываю всё же, не сдержав слёз.
– Тихо, тихо. Всё будет хорошо, – помогает он подняться нам. – Пойдём в дом, я посмотрю, что там у малышки, ты возьмёшь документы, и мы поедем в больницу, хорошо?
– У нас нет документов, – всхлипываю опять. – Вернее, может они и есть, но у Игната, а я не могу до него дозвониться, – в голосе моём звучит паника.
– Спокойно, всё решим, пойдём, – обнимает меня за плечи Никита, а я не в силах его оттолкнуть.
В доме он усаживает нас, сам находит аптечку. Ариша уже устала плакать и сейчас только хрипло всхлипывает, уткнувшись в мою грудь. А меня трясёт, я боюсь отнять руку с окровавленным платком от её лобика, чтобы посмотреть, что там.
– Алиса, всё хорошо, – уговаривает меня Никита. – Я просто посмотрю, дай сюда.
Убирает мою руку, у меня сердце начинает колотиться ещё сильнее, когда я вижу глубокий рваный порез, кровь уже не течёт, но тут и без специалистов понятно, что придётся зашивать. Господи, как это случилось? Как я могла отвлечься? Начинаю всхлипывать.
– Алиса, посмотри на меня, – так и делаю, потому что не справляюсь. Да, сейчас я понимаю, насколько я беспомощна, и ни на что не способна. – Сейчас я обработаю рану, а ты держи дочку, – командует Ник, а сам быстро вытирает антисептической салфеткой кровь с личика Ариши, прикладывает к ране стерильную салфетку, приклеивает пластырь.
Ариша начинает плакать сильнее, но почти сразу успокаивается, нервно теребя соску. Сонно моргает. Устала моя крошка кричать.
– Всё, сейчас мы поедем в больницу, собирайся.
– Но…
– Ни о чём не переживай, – говорит твёрдо Ник. – Я всё решу, хорошо?
Киваю. Сейчас мне отчаянно нужна помощь, сама я точно не справлюсь.
– Дай мне дочку, – просит Никита. – А сама пойди, возьми самые необходимые вещи, и поехали. Я жду.
Отдаю Никите Аришу на руки, она, видимо, от стресса, даже не начинает плакать сильнее, только сонно моргает, рвано всхлипывая.
Вижу, как Никита бережно принимает её из моих рук, начинает воровать.
– А кто тут такая красивая девочка, иди ко мне сладкая. Пойдёшь в гости к дяде Нику? У меня есть игрушки.
Внутри всё сжимается от этой картины. В самых тайных уголках души я мечтала об этом, иногда мне снились вот такие запретные сны, как мы счастливы втроём, как Никита подкидывает нашу дочь вверх, а она заливисто смеётся.
Всё, не время этим мыслям, срываюсь с места, скидываю в сумку самое необходимое для ребёнка, спускаюсь.
– Я готова, поехали.
В этот момент Никита поднимает на меня глаза. И я вижу в них столько смешанных чувств, восхищение, сожаление и любовь…
– Скажи, Алиса, – смотрит он на меня пронзительно. – Это моя дочь?
Глава 16.
Алиса замирает от моего вопроса как вкопанная. Мне кажется, или её рука сильнее сжимает детскую сумку, чтобы не выдать дрожь?
– Нет, – уверенно отвечает она. – Это не твоя дочь, – на последнем слове голос просаживается.
