Но я не поведусь, наоборот, моя хорошая, я сделаю всё, чтобы разрушить эту стену между нами.
– Алиса, я помог от чистого сердца. Всё! А насчёт обязанностей… Я тебе должен намного больше. Я помню это, – пытаюсь поймать её руку, но она отшатывается от меня.
– Нет! – обрывает решительно. – Мы с тобой больше ничего не должны друг другу. У каждого теперь своя жизнь. Мы чужие люди. Я хочу, чтобы так и осталось.
Разворачивается, уходит.
А я остаюсь стоять, глядя ей вслед. Прости, малышка, но чужой ты мне никогда не станешь.
А возможно, скоро у нас с тобой появится ещё один огромный повод стать ближе.
Достаю из кармана окровавленную салфетку, которой я вытирал лобик Ариши. Этого же достаточно для анализа ДНК?
Глава 17.
Я сбегаю от этого пронизывающего открытого взгляда Никиты. Мне больно от него. Там столько несбывшихся и теперь уже невозможных надежд, там разбившиеся мечты и тоска.
Мне это знакомо, и да, я верю, что Ник искренне раскаивается за всё, что натворил тогда, но исправить раскаяниями ничего нельзя.
Я закрыла эту дверь и открывать не собираюсь.
Только как поставить барьер между нами?
Сейчас я думаю, какой чудовищной ошибкой было решение вернуться в Россию. Да, я не могла отказать Марку Адамовичу, мы выполнили его просьбу, но ведь сейчас нас здесь ничего не держит? Или я чего-то не знаю?
Этот вопрос будет первым, который я задам Игнату, как только он соизволит вернуться. Не могу я здесь, особенно теперь, когда знаю, что Никита рядом.
Если он догадается про Аришу… Я даже думать боюсь, что тогда будет. Увидеть дочку на его руках оказалось слишком больно.
Захожу в дом, замыкаю дверь. Едва ли меня это спасёт, но так спокойнее. Остаток дня мы проводим в доме. Хочется на свежий воздух, но мне постоянно кажется, что за нами наблюдает Никита.
Аришу же я теперь боюсь спускать с рук даже на минуту. Она постоянно пытается избавиться от пластыря на лобике, капризничает, от еды отказывается.
Скорее всего, её беспокоит рана, и я не знаю, что делать. Злюсь на себя ужасно за то, что позволила в больнице Никите перехватить инициативу. Врач ведь наверняка давал какие-то рекомендации, а я была в таком взорванном состоянии, что не спросила, и теперь обратиться к Никите уже не могу, а телефона доктора у меня нет.
За окном темно, Игнат так и не появился. Ариша снова начинает хныкать, качаю её, уговариваю успокоиться, руки и спина просто отваливаются. Дочка чувствует моё состояние и нервничает вместе со мной ещё больше.
Вдруг раздаётся стук в дверь. О, возможно, это Игнат. Я ведь замкнулась на внутренний замок, и ключом открыть он не сможет. Или… Это опять Барский.
Открываю дверь. Не Игнат. Никита, со своей неизменной кривой ухмылкой. Когда-то у меня от неё подкашивались ноги, неприятно признавать, но сейчас ничего не поменялось, но поддаваться на эти провокации собственного тела я не собираюсь.
– Что тебе нужно? – устало спрашиваю.
Ариша на моих руках снова начинает плакать.
– А я не к тебе, – сообщает Барский, делая шаг вперёд. – Я к принцессе.
Тянет к ней руки, но Ариша не в настроении, отворачивается, утыкаясь мне в шею. – Ариша, смотри, что у меня есть, – шуршит он упаковкой, достаёт яркую коробку. Дочка отвлекается, прекращая плакать, а Никита продолжает, – Я принёс весёлого кота-сказочника для самой красивой девочки. Смотри, что он умеет.
– Никита, зачем ты…, – пытаюсь я возмущаться, но если честно, я так устала, что сил спорить у меня просто нет.
– Алиса, ты так быстро убежала, я не успел вам отдать назначения врача. И лекарства я купил, которые он прописал, вот, – протягивает мне пакет. – Вечером нужно обработать рану, и сироп там какой-то.
– За лекарства спасибо, остальное было лишним.
– Мне лучше знать, не спорь. Игната, я так понимаю, всё ещё нет? Я могу пройти?
– Нет, лучше уходи.
– Алиса, не нужно меня бояться. Я просто хочу помочь, – и не думает отступать он.
– Дать-дать-дать, – требует Ариша вытащить ей игрушку.
– Вот, принцессе понравилось, – шагает он вперёд.
Проходит в комнату, усаживается на ковёр, раскрывает коробку с игрушкой, протягивает Арише яркого пластикового кота, у него на животе множество кнопок, глаза светятся. Ариша нажимает какую-то кнопку, и кот начинает петь, потом рассказывает сказку, загадывает загадки. Дочке нравится, она увлекается. Хоть какая-то мне передышка.
Раскрываю пакет, там помимо лекарств ещё и контейнер с чем-то съедобным. Достаю, рассматриваю.
– Это пудинг, – поясняет Никита, – домашний. Соня такой просто обожает.
– Соня?
– Моя крестница, я тебе рассказывал. Это Лиза вам передала. Мама Сони и жена моего друга, Сергея.
– Не помню у тебя такого друга, – хмурюсь.
– Да, ты с ним не знакома. Мы с ним сидели в одной камере тогда.
– Он что, уголовник?
– Ага, такой же, как и я. И враги у нас оказались общими. Его за решётку тоже Волынский упёк.
В душе шевелятся неприятные воспоминания о тех ужасных событиях.
– Мне мать звонила, – вырывается вдруг у меня. – Как раз когда Ариша упала.
– Что? Звонила? Зачем? – Никита смотрит на меня с беспокойством.
– Просила прощения, несла какую-то чушь, что хочет меня видеть, чтобы рассказать что-то важное, отчего-то там меня спасти. Ерунда, короче, – отмахиваюсь. – Не бери в голову, и вообще, уходи, тебе пора.
– Алиса, не гони меня, – вдруг ловит он меня за руку.
– Чего ты хочешь, Никита? – наши горящие взгляды скрещиваются. – Ты же сам всё понимаешь. Ты хочешь, чтобы я тебе напомнила, почему мы не вместе и никогда не будем?
–Я помню, – гаснет его голос. – Но не могу по-другому. Когда ты рядом…
– Так уезжай отсюда! – бросаю в сердцах. – Зачем тебе этот дом?
– А зачем вы купили дом по соседству? В чём был смысл?
– Мы его не покупали. Этот дом достался мне от очень дорого для меня человека.
– Здесь же жил какой-то полоумный старик? – смотрит с сомнением Никита. – Ты знала его?
– Знала. И он не был полоумным, просто одиноким и несчастным, как и я, – Никита опускает взгляд. – Уходи, Ник, и оставь попытки сблизиться. Я тебя очень прошу.
– Алиса, признайся всё же честно, – смотрит он на меня так, что у меня внутри всё дрожать начинает, – Ариша моя?
– Я сегодня уже отвечала на этот вопрос!
– Алиса, у меня остался платок с кровью малышки. Я уже отдал его на анализ ДНК. Через пару дней я буду точно знать ответ.
– Что? – в ужасе переспрашиваю.
В голове бьётся одна мысль.
Только не это! Только не это!
– Алиса, тебе плохо? – встряхивает он меня.
– Нет, мне хорошо, – вдруг нахожу в себе силы, отталкиваю его руки, внутри как будто взрывается что-то. – Убирайся немедленно и больше никогда не приходи! – срываюсь, толкая его в грудь. – Что бы там ни показал анализ, ты никакого права даже приближаться к нам не имеешь! Я дала слабину, дура потому что! Теперь жалею! Это дочка Игната, потому что он был всегда рядом, поддерживал, помогал, пока ты развлекался! Мы выжили только благодаря ему, и тому самому полоумному старику! Это он подобрал меня в сугробе практически замёрзшую в ту ночь, когда ты выкинул меня из дома, как бездомную собаку! Если бы не Марк Адамович, не было бы сейчас ни меня, ни Ариши. Убирайся, и больше не подходи к нам никогда! – ору на него изо всех сил.
Толкаю его снова и снова. Никита явно в шоке, но уходить не торопится.
– Алиса! – ловит меня за запястья.
– Пошёл вон отсюда!
Ариша пугается наших криков, начинает беспокойно хныкать, а потом и вовсе срывается в рёв, я плачу вместе с ней, зло вытираю слёзы, хватаю дочку на руки, не могу больше смотреть на Никиту. Убегаю к лестнице, а через минуту слышу, как хлопает дверь. Ушёл. Вот и хорошо.
Залетаю в нашу спальню, сползаю на пол. Меня трясёт.
Я выдала себя с потрохами? Он же всё понял уже, да? Ну и пусть. Если он не соврал про анализ, то скрыть уже ничего не получится.
